- Верно.  - Подтвердил Корнелиус и замолчал. Потом уронил. - Дети. Те, что не нашли покоя. Не обращайте на них внимания.

- Легко сказать... - Проворчал Антон. - Не обращай внимания, Маго, это просто дети. Беспокойные. Ремня на них нет!  Корней, скоро мы там?

- Уже почти пришли... я чувствую. Еще немного в сторону... Здесь!

И под компаньонами разверзлась земля, осыпаясь в глубокую яму.  Сия пучина поглотила их обоих.

15 июня То же время.  Пермь. Егошихинское кладбище.

Провалились они довольно глубоко и довольно больно ударились при падании. Падение же подняло целое облако пыли, какой-то трухи, от которой немилосердно драло горло и ело глаза.

С трудом встав на ноги, Антон принялся хлопать себя по карманам, но никак не мог отыскать зажигалку. Магомед негромко матерился в углу и света от него тоже не исходило. Антон совсем уж было отчаялся, но тут вспомнил про волшебное кольцо, которое так и носил на пальце с тех самых пор, как хвастался им перед  Магомедом.

- Ашасса, - Синяя полоска кольца превратилась в синюю ладонь, свечение стало сильнее, и вскоре магический светоч немного разогнал окружающую тьму, осветил лицо и верхнюю половину Антона. Неверный этот, призрачный свет, правда, делал Антона похожим на мертвеца, резко, как череп, подчеркивая контуры лица и оставляя глубокие тени во впадинах глазниц. Ну, тут уж ничего не попишешь.

Из темноты выступили трухлявые бревенчатые стены сруба, внутрь которого они провалились, покрытый толстым слоем пыли и древесной трухи пол, осевшая, рассеченная глубокими трещинами русская печь, занимавшая большую часть комнаты. Тут же лежали обломки досок и насквозь прогнивших бревен, какие-то полные непонятного дрязга развалившиеся ящики.

- А вот и изба! - Обрадовался дядюшка Корнелиус. - Я же говорил! Вот печь, вот полати, на полатях лежит Яшка, поганец. А ну, Яшка, щучий сын, признавайся, куда дели шкатулку мою? Где Ивашка шлендрается?

Антон недоуменно вертел головой по сторонам, Магомед тоже поднялся на ноги и стоял спиной к разваленной печи, достав из поясной кобуры пистолет. Позади него, в куче мусора и прелых досок, что-то закопошилось, зашуршало.

- Ай, билят! - Магомед отскочил, резко развернулся, направил пистолет в сторону источника звука.

Куча осыпалась, из нее поднялся древний, ветхий скелет человека. Клочья истлевшей одежды соскользнули с него при этом движении, обнажив желтые пыльные кости во всей красе.  Грохнул выстрел, обвалив со стен и проломленного потолка целую гору новой пыли, но не произвел скелету никакого урона. Его нижняя челюсть задвигалась вверх-вниз, из стороны в сторону.  До слуха Антона донесся тихий, далекий голос:

- Не виноваты мы, Корнил Исакович. Бес нас попутал ваше добро покрасть. Ивашка помер давно, я его сам схоронил, а сам я туточки. Стерегу. В подклете ваша шкатулка прикопана, под ларем с репой.

Антон положил руку на плечо Магомеда:

- Не кипиши, брат.  Там у них с Корнеем свои терки, нас вроде не касается.

- А?! - Крикнул слегка оглохший от собственного выстрела Маго - Щиб?!

- Я говорю - волыной не маши! Видишь, он жмур уже. Бесполезняк в нем новые дырки вертеть!

- Вижу, билят, братишка! А фули он тогда стоит и гривой машет? Жмуры так не делают!

- Ну это типа заколдованный жмурик. Короче я сам ни фуя не знаю, погодь, че там Корней звиздит послушаю.

- Значит, лазили в шкатулку, подлецы? Пили из фляжечки? Иначе бы ты тут разве стоял? - Тем временем грозно отчитывал Яшку Корнелиус.

- Я только одним глазком и глянул, один глоточек махонький и сделал. Думал - вино хлебное - Заканючил не до конца умерший варнак.  - А Ивашка и вовсе не смотрел, и не пил. Вот Ивашка-то помер, а я не сумел. Сперва, конечно, мучился, терзался. А потом смекнул что к чему, понял, что вас надо ждать-пожидать. Отпустите вы меня, Христа за-ради, Корнил Исакович. Намучился я здесь, изнемог.

- Полно, Яшка, слезы лить! Показывай, куда мое добро припрятали.

Рука скелета поднялась, костяной палец указал куда-то в угол избы.

- Давай, Маго, копать. Мертвые говорят - здесь сокровища закопаны. - Кивнул головой Антон. Магомет пробормотал что-то нелестное о присутствующих здесь мертвых, достал прихваченную товарищами из машины складную лопатку и начал рыть землю в указанном месте. Глинистая, плотная почва поддавалась трудно, но спустя минут десять  лопатка обо что-то заскрежетала.

- Тише вы, рукосуи! - Вскричал дядюшка Корнелиус.  - Осторожнее отгребайте.

Руками Антон и Магомед осторожно вынули из выкопанной ямы последнюю землю и обнажили сломанную крышку некогда дорогого, обитого медными гвоздиками ларца, чуть побольше блока сигарет величиной. Железные петли и замочек давно сгнили, так что обломки крышки попросту сняли. Тканевая обивка ларца превратилась в рассыпающиеся под пальцами хлопья, в его двух отделениях лежали простая глиняная плошка,  чуть зауженная с одной стороны и черный, с кулак размером, каменный шар.

- Это что за херня? - Удивился Антон, поднося свою светящуюся руку ближе к содержимому шкатулки.

- Это, - едва сдерживая волнение, проговорил Корнелиус. - Чудесным образом обретенная в Ындейской земле купцом Афанасием, Никитьевым сыном, шила и светильник из глины, в которую она была заключена. Это священный мурти самого  Бала-Кришны, по преданию, изваянный им собственными руками! Говорят, его благословил на это творение сам Вишвакарма. В этом мурти заключены великая сила и мудрость и Творца Всего и Божественного Младенца!

- Че?!

- Неважно! Хватай хабар и валим отсюда! - Показал широту своего лексикона дядюшка Корнелиус.   - А ну, Яшка, подсоби!

Скелет подал сложенные лодочкой ладони и поднял обоих добрых молодцев наверх с удивительной для столь субтильного существа силой. Антон и Магомет не успели опомниться, как оказались на поверхности.

- Яшка, татарский сын! Прощаю тебя. Живи спокойно, как знаешь. - Возгласил дядюшка Корнелиус.

Антон услышал отдаленный вздох облегчения и, судя по сухому шороху, скелет, ничем более не поддерживаемый, развалился и рассыпался.

- Тьфу, тьфу, машалла!  - Прокомментировал Магомед. - Поехали, Антоха. Пожрем где-нибудь! 

16 июня. 06.00 Москва.  Проспект Мира.

Михаил Иванович в эту ночь сделал то, чего не делал уже очень давно. Опился отваром грибов.  Весь день до этого он был в каком-то тревожном возбуждении, ожидании чего-то. Не предстоящий перелет в Ливан томил его, нет. Он чувствовал, как его неотвратимо засасывало прошлое. К часу ночи Михаил Иванович не выдержал, достал свой неприкосновенный запас сушеных грибов. Лишь осушив полную чашу охлажденного отвара, он  ненадолго успокоился. Впрочем, скоро грибы начали действовать и тревоги этого мира покинули Михаила Ивановича. Сначала он сидел на стуле, обхватив ладонями колени, раскачивался на месте и бессвязно выкрикивал что-то вроде:

- Эх! Эхр! Ых! Ыхе-хе!

Потом вскочил, и им овладела прыгучая - он козлом скакал по комнатам своей двухуровневой квартиры, с грохотом снося мебель.  Убегавшись, еще долго прыгал на одном месте, в прыжке подтягивая колени почти к самым ушам. Изо рта его обильно шла пена, пятная бороду, глаза были вытаращены и блестели. Далее Михаил Иванович почувствовал необоримое желание есть горящие угли и прочие острые блюда, но подобного в доме не нашлось, так что он ограничился тем, что разгрыз и сжевал подвернувшийся под руку стеклянный стакан. Наконец, он пал на паркет и принялся кататься и ползать по полу змеей, завернувшись в сорванную портьеру и злодейски шипя.

Но все это были лишь внешние проявления того, что овладело волшебником до самых основ его души. Тело лишь отражало этапы погружения  Михаила Ивановича все глубже и глубже в мир духов.  Он небрежно отогнал сонмы кинувшихся к нему неупокоенных душ всех мастей, редких пожирателей этих душ и пару неприкаянных бесов.  Легко решил загадки Стражей, пропустивших его в самые темные глубины навьего царства.  Не своей волей направлялся он, и противиться тащившей его силе не мог. Он, в общем, представлял, куда его влечет, поэтому не слишком удивился видению высокого, худого старика с длинной седой бородой и горящим огненным взором, внезапно представшему перед ним.