Но одаренного восемнадцатилетнего юношу мало прельщала военная карьера. Мечтая с детских лет о том, чтобы созидать и строить, обладая недюжинными данными к «графическому мышлению» — рисованию и черчению, Дмитрий хотел поступить в Академию художеств или в Институт гражданских инженеров, или, в крайнем случае, на физико-математический факультет университет.
Желание было, да не было средств. Скудной вдовьей пенсии, получаемой матерью, едва хватало на расходы по дому. Вот почему семейный совет решил, что Дмитрий пойдет по стопам родителя, не нарушит традиции исконных сибирских казаков-воинов. А вот какую избрать профессию? Тут все были единодушны — инженерную.
В июле 1898 года, еще за месяц до окончания корпуса Дмитрием, его мать, Александра Ефимовна, явилась на прием к директору генерал-майору Кичееву и подала ему прошение:
«…Изъявляю свое согласие на направление сына моего в Николаевское инженерное училище, за неимением же вакансии — в Михайловское артиллерийское».
Осень 1898 года. С тревожным чувством покидал Дмитрий Михайлович родной город, дом на Полковой улице в Казачьем форштадте, где прошли его детство и юность. Жаль было расставаться с матерью, братьями и сестрами. Тяжела была разлука и с товарищами по кадетскому корпусу, с которыми крепко подружился.
Он понимал, что в значительной мере предоставлен самому себе, что теперь не может рассчитывать на чью-либо материальную помощь и сам должен пробиваться и люди.
Старший брат, прощаясь, сказал ему:
— Ну, Митя, завидую тебе! Будешь в Петербурге, куда покойный отец так мечтал попасть… Будешь учиться в Михайловском замке, где учился Достоевский. Наши омские старожилы и тюрьма наша запомнили его в кандалах. А он считал для себя моральными кандалами, своего рода острогом ничуть не лучше и не хуже омского, — учение в инженерном училище. Почему? Имел иное призвание… Думается мне, что с тобой не так — ты должен именно там найти свою стезю…
И вот окончено долгое, утомительное путешествие. Дмитрий в Петербурге.
После грязного, захолустного, пыльного Омска — пышная, нарядная, шумная столица с ее Невским проспектом, с закованной в гранит красавицей Невой, стройными и величественными дворцами и парками. Поразительные контрасты ошеломили молодого провинциала.
Он не успел прийти в себя от восхищения столицей, не смог как следует осмотреться, — а уже началась учебная страда в Николаевском инженерном училище. И все остальное отошло на задний план.
Всего два года занял у Дмитрия полный курс инженерного училища. Время пролетело незаметно… Режим жесткий, программа напряженная. Кроме теоретических и общеобразовательных предметов было много специальных — фортификация, подрывное и минное дело, военные сообщения (дороги, железнодорожное дело, мосты, переправы), телеграфия и другие средства связи. Много внимания отводилось практическим занятиям и строевой подготовке, Да что там толковать о Петербурге, если юнкер едва выкраивал время на осмотр бывшего дворца Павла I, т. е. собственного училища. А дворец этот вдохновил юного Пушкина на оду «Вольность». Красота сооружения, воздвигнутого по проекту знаменитого русского зодчего В. И. Баженова французским архитектором Бренна, не могла остаться незамеченной Дмитрием.
Много лет спустя Дмитрий Михайлович, провожая свою дочь на учебу в Ленинград, с восторгом вспоминал Михайловский замок, его гармоничные формы, его красоту, оставшуюся на века явлением в истории искусства.
И даже не упомянул о глухой мартовской ночи, когда в этом же замке с согласия сына — наследник престола — был задушен его венценосный отец. Цареубийство, дворцовый переворот — не этим было примечательно для Карбышева величественное здание, украшающее город на Неве.
Дмитрий Карбышев нашел свое призвание именно в инженерном училище. Поэтому его не утомляли, а радовали инженерные дисциплины. Топография и фортификация были для него весьма интересны. Теория сооружения кронверков и батарей раскрывалась перед ним, как ровная степь перед всадником, где ничто не заслоняет горизонта.
Он попал в свою стихию.
Теперь он твердо знал, чему себя посвятить.
Однако не следует полагать, что занятия поглотили его целиком и для него вовсе не существовало никаких других увлечений. С детства его манил таинственный сонм звезд в безбрежном небесном океане. Он задумывался над великой тайной мироздания. А когда в Петербурге ему впервые удалось попасть вместе со своим однокурсником Григорием Вискуновым в Пулковскую обсерваторию — там, заглянув в телескоп, он поразился увиденным. И долго не мог оторвать очарованного взгляда от Луны, от Венеры, от обоих ковшей — Большой и Малой Медведиц!.
Вискунов мечтал стать воздухоплавателем. Он грезил о межпланетных путешествиях и зачитывался Жюль Верном. Его дружок Дмитрий Карбышев раз и навсегда решил остаться верным военно-инженерному делу. И все-таки на досуге брался за астрономию, зачитывался книгами о звездных мирах.
— Зачем тебе, — удивлялся Григорий, — заглядываться на небо, если не стремишься летать?
— Хочу найти свою звезду, — полушутя-полусерьезно отвечал Дмитрий. — У каждого человека должна быть своя путеводная звезда!
Осенью 1900 года Дмитрий с отличными оценками по всем предметам закончил по первому разряду Николаевское инженерное училище и получил звание подпоручика.
Вскоре его назначили в 1-й Восточно-Сибирский саперный батальон.
С батальоном он находился в Мукдене. Оттуда был командирован на выполнение специального инженерного задания в Ляоян и Фын-Хуачен.
Задание выполнено точно в срок. Дмитрию Михайловичу доверяют заведование подрывным классом батальона, а вслед за этим и телеграфном.
В июне 1903 года Дмитрия Михайловича производят в поручики.
Жизнь в армии была заполнена ратным трудом.
Воинское соединение, в которое входил 1-й Восточно-Сибирский саперный батальон, совершило сложный и тяжелый переход в Маньчжурию. Солдаты еще были в пути, когда вспыхнула русско-японская война.
Как вступил в нее молодой поручик со своей ротой?
1-й Восточно-Сибирский саперный батальон укреплял позиции, устанавливал войсковую связь, наводил переправы и строил мосты, участвовал в разведке боем под городами Фучжоу, Кайджоу, Дачапу, Тишичао, Янтаем, Сандепу, обеспечивал действия пехоты, конницы и артиллерии в преодолении с боями Сандалинского и Гаутулинского перевалов, а в составе Восточно-Сибирского корпуса участвовал в боях под Шахэ и Мукденом. Отважный офицер вел своих солдат на выполнение заданий командования, успешно обеспечивал в инженерном отношении боевые действия корпуса.
29 марта 1905 года ему пришлось производить рекогносцировку маршрута от Хайуена и пунктов переправ через реки Ляохэ и Маятадазыхе, северо-западнее Инкоу. При этом Дмитрий Михайлович всюду делал съемки местности, промеры рек…
Май и июнь были для батальона особенно тяжелыми. Пришлось отходить с боями от Вафангау. Поручик Карбышев командовал гелиографистами — их отряд шел во главе войсковых колонн и поддерживал связь между ними. Не раз, идя впереди, солдаты Карбышева вступали в перестрелку с японскими заставами. Но это были уже привычные для Карбышева стычки с врагом. Примерно за полгода до этого Дмитрий Михайлович, командированный в Порт-Артур, попал в пути в засаду японцев. Собрав казачьи посты, он сумел их вывести из окружения и присоединиться к батальону.
Отважный офицер вел своих солдат на выполнение заданий командования; отражал натиск яростно атакующего врага. И в памяти Дмитрия часто воскресали рассказы отца о казачьих походах и перепалках, о доблести всего их казачьего рода.
Нет, он не осрамил фамильной чести Карбышевых, хоть война царской России с Японией и была проиграна.
Потеря Порт-Артура, как отмечал В. И. Ленин, обнаружила внутреннюю гнилость царизма. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Капитуляцию Порт-Артура Ленин считал прологом капитуляции царизма.
Дмитрий Карбышев прошел сквозь огонь, прокалился в самом пекле войны. Он оставался на полях сражений с первого до последнего выстрела. И выстоял.
