Летом 1943 года в районе Лиона была смонтирована временная рация, которая возобновила вызовы и прослушивание Москвы. Но связь не налаживалась. По мнению оператора, это могло объясняться недостаточной мощностью и неудачным расположением передатчика. Не удалось установить контакт с Москвой и с помощью рации, которая была установлена в парижском районе в августе того же года.

Отсутствие связи с Москвой продолжало волновать руководство объединенной разведгруппы.

В начале 1944 года «Алекс» послал в Испанию связника с заданием пробраться в Алжир для установления контакта с советскими официальными представителями в этой стране. 22 февраля 1944 года связник прибыл в Алжир и передал нашему консулу зашифрованную записку и привет от «Алекса». Посланец сообщил, что парижская разведгруппа ждет возобновления двусторонней связи с Москвой, в связи с чем ее рация будет ежедневно выходить в эфир.

Не дождавшись известий из Москвы, «Алекс» решает сам выехать тем же маршрутом. В Барселоне он получил письмо от оставленного им в Париже вместо себя члена руководства группы «Шомо-на», в котором тот сообщал, что все в порядке. Второе письмо «Алекс» получил, уже находясь в Алжире. Оно было направлено женой «Шо-мона» в Испанию, а оттуда переслано «Алексу» в Алжир. Жена «Шомона» писала, что «в связи с болезнью мужа контору закрыли». Это была условная фраза, означавшая, что в Париже произошел провал и «Шомон» арестован…

Вместе с «Шомоном» гестапо арестовало еще нескольких членов организации. Тем не менее «Шомону» и его товарищам «повезло» — их судили лишь как участников движения Сопротивления. Гестапо и не подозревало, что имеет дело с агентурой советской разведывательной сети во Франции. Важную роль в данном случае сыграло то, что немцам не удалось установить подлинную личность «Шомона», так как он проживал по чужим документам. (В 1942 году он уже арестовывался немцами при переходе демаркационной линии: он возвращался из южной зоны, где выполнял задание «Рома», в частности, встречался с «Алексом». Тогда ему удалось бежать, но его подлинное удостоверение личности осталось у гестаповцев. Если бы во время второго ареста у «Шомона» были свои, настоящие документы, следствию не составило бы большого труда выявить связь между ним и казненным гитлеровцами «Ромом».)

В ходе допросов Шомон держался твердо и ничего интересного гестаповцам не рассказал. Благодаря тому, что делу была придана «голлистская окраска», все арестованные избежали смертного приговора. Сам «Шомон» был депортирован в Германию и заключен в концлагерь в Бухенвальде. После своего освобождения в апреле 1945 года он вместе с другими узниками вернулся во Францию.

Поскольку «Алекс» находился в Алжире и связь с Москвой отсутствовала, объединенная разведгруппа после ареста «Шомона» вновь осталась без руководства и оказалась перед угрозой распада. Нужно было обладать незаурядной волей и мужеством, чтобы в этих условиях отважиться на продолжение борьбы. Но такие люди имелись в организации, которую немцы считали уничтоженной. Они сформировали новое руководство во главе с решительной сторонницей возрождения группы «Дорой».

Среди наших помощников во Франции было немало женщин. Вместе со своими мужьями сотрудничали с советской разведкой, например, жены «Рома», «Густава», «Алекса». Некоторые из женщин работали на объектах, представлявших первостепенный разведывательный интерес или имели там хороших знакомых, через которых получали важную разведывательную информацию.

В новое руководство вошли еще два опытных агента. Оно поставило перед собой — в качестве главной — задачу сохранения группы и обеспечения ее оперативной жизнедеятельности до момента восстановления контакта с Москвой. Таким образом, были созданы условия для развертывания активной работы группы сразу же после освобождения Парижа от немцев в августе 1944 года.

Прибывший 10 сентября 1944 года в Париж «легальный» резидент советской внешней разведки А.А. Гузовский доложил в Центр, что созданная нами перед войной разведывательная сеть во Франции, несмотря на тяжелые потери, не только выжила, но и «развилась в организационном отношении».

Таким образом, созданные советской разведкой во Франции к началу войны нелегальные группы существовали и действовали — с различной степенью активности — на протяжении всех военных лет. Они работали, несмотря на то, что с осени 1942 года связь с Москвой отсутствовала, а гестапо и французская полиция систематически наносили удары по агентурной сети.

Разведывательная работа нашей агентуры переплеталась с борьбой против немецких оккупантов и французских коллаборационистов, которую вели патриоты Франции в эти годы. Учитывая общность целей в борьбе с германским фашизмом и необходимость конспирации деятельности разведывательных групп, их руководители рекомендовали агентуре одновременно участвовать на «личной основе» в различных организациях движения Сопротивления и группах, созданных деголлевской, английской, американской и польской разведками на французской территории. Поэтому некоторые наши агенты входили в сформированные указанными разведками и руководством движения Сопротивления боевые отряды, секции, группы и даже их возглавляли. За активное участие в этой борьбе и проявленное при этом личное мужество ряд из них был награжден (некоторые посмертно) французскими и английскими орденами.

В своей деятельности наши агенты делали основной упор на проведение диверсионных и террористических акций против гитлеровцев и меньше внимания уделяли чисто разведывательной работе, в том числе добыче информации. Необходимые для диверсий и саботажа взрывчатые и иные средства производились ими на месте, частично поступали от англичан. Различного типа и размеров взрывные устройства, закамуфлированные под консервы, авторучки, мыльницы и т. п., изготовлялись, например, в Тулузе и Периго. Конструкция взрывных устройств была простой и безопасной для использовавших их лиц.

В ряде городов Франции, в том числе в Париже, Лионе, Тулузе, Марселе, Лиможе, Клермон-Ферране, Периго, Ниме, нашей агентурой были созданы «группы действия» и «группы саботажа». Обычно они состояли из трех-пяти человек, но были и агенты-одиночки. Ими совершались диверсии на железных дорогах, торговых судах, перевозивших немецких солдат и грузы, на немецких продовольственных складах и работавших на Германию французских предприятиях. В результате только в Париже и парижском районе группой Рома было уничтожено большое количество немецких военнослужащих.

Исключительно важное значение имело участие наших агентов в подборе на территории Франции площадок для приема людей, оружия и других грузов, сбрасывавшихся на парашютах с английских самолетов, и в организации безопасной транспортировки этих лиц и материалов.

Хорошо была организована работа по переброске через демаркационную линию людей, работавших в разведгруппах и организациях Сопротивления, и по изготовлению фальшивых удостоверений личности, официальных печатей, бланков и т. п. Этим занималась, в частности, группа Густава.

В южной зоне действовала также служба по организации приема и предоставлению убежища преследуемым участникам движения Сопротивления, к каким бы группам они ни принадлежали. Эти лица в течение нескольких дней имели бесплатное питание и жилье, а затем получали другие удостоверения личности и уезжали на новое место. Были созданы тайники, в которых хранилось оружие, боеприпасы, диверсионные средства, запасная радиоаппаратура, оборудование и материалы, необходимые для изготовления фальшивых документов, а также сами документы и деньги.

Состав участников разведгрупп был пестрым. Помимо французов, среди них имелись поляки, чехи, испанцы, русские, немцы и представители некоторых других национальностей. Всех их объединяла совместная борьба против германского фашизма. Например, в группе «Густава» только шесть человек знали, что они помогают Советскому Союзу. Остальные полагали, что они входят в какую-то «специальную политическую секцию», которая работает по заданию руководства или Французской коммунистической партии, или движения Сопротивления.