Так и вышло, неделю спустя нефтезаводские в полном составе присоединились к Республике. Я ожидал, что они сформируют одну Семью, но в итоге, они разделились на семь групп, из которых пять переехало жить в Поселок, а на нефтезавод лишь наведывались, все-таки завод был не самым лучшим местом для жизни. Они усыновили много детей, спустя некоторое время, к ним ушли некоторые из освобожденных женщин, так что скоро мы уже не отличали их от наших, все перемешались. Половину готового топлива, что было на нефтезаводе, они передали в дар Республике. Понятно, что жест был символическим, топливо так и осталось в резервуарах, и контролировали его по-прежнему они, но мы и не собирались с ними ссориться. Осень того года прошла под знаком сотрудничества и дружбы. У нас все получалось, поэтому зиму, которая в тот год пришла рано, мы встретили во всеоружии.
Глава 6
Уже в сентябре начались первые заморозки, ноябрь мы встретили по уши в снегу. Морозы были почти как в прошлую зиму, только и того, что залив не замерз, и это был хороший знак, это давало надежду на то, что зима будет мягче и короче предыдущей. Впервые после Песца я отдохнул, мы все отдыхали освобождаясь от напряжения последних лет. В домах было тепло, горел свет, был запас продуктов. Наконец-то мы могли с надеждой смотреть в будущее, если не далекое, то, хотя бы, близкое, на год-два вперед. Благодаря топливу с нефтезавода мы могли позволить себе не экономить, ходили в гости, устраивали праздники. Жизнь в Поселке не замерла с наступлением холодов, а перешла на другой уровень. Новые деньги заработали, да еще и как! В Поселке появился свой ремесленный квартал, открылась парикмахерская, открыл свой кабинет зубной врач. Нашлось много людей, умеющих делать то, что нужно другим. Деньгами все с удовольствием пользовались, они настолько оживили оборот товаров и услуг, что мы диву давались, они переходили из рук в руки с неимоверной скоростью. Потребность в деньгах была настолько велика, что нам пришлось допечатывать новых.
С наступлением холодов все те, кто не присоединился к Республике, прибежали просить убежища и еды. Пришлось нам организовывать новый заповедник для паразитов, не бросать же их замерзать. Сергей отдал им торговый центр, где раньше обитал, все Семьи скинулись и завезли туда продуктов, солярки для печек, и всего, что нужно. Надо сказать, что «отщепенцы» на деле доказали свою никчемность. Мало того, что они не подготовились к холодам, не запасли продуктов. Даже получив все это на блюдечке от нас, они не сумели наладить себе быт. Лишившись прислуги, они быстро опустились. Ходили немытые, в грязной одежде, вонючие. Когда-то чистые помещения, которые Семья Сергея всегда содержала в идеальной чистоте, утопали в мусоре, до того, что пола не было видно. Идешь, а под ногами что-то противно чвякает, и воняет, само собой разумеется.
— Свиньи, — бросил возмущенно Сергей, когда увидел, во что они превратили его дом.
— Ну, а чего ты хотел? — хмыкнул я, — они за всю жизнь пальцем о палец не ударили. Деньги им платили просто за разговоры, все ж через одного профессора болтологических наук. Унитаз им чинил сантехник, мусор за ними убирала прислуга. Как сейчас помню детишек одного чмулика, домой приходят, и раздеваются с порога, по пути в комнату шмотки скидывая прямо на пол. А служанка за ними бежит, и подбирает их носки. Сейчас их болтовня нафиг никому не нужна, вот тебе и результат.
— И как им самим не противно? Ведь живут же, как животные!
— Им, может быть, и противно, но иначе они не умеют. Все нормальные люди у нас. Среди наших ведь тоже хватает и бывших адвокатов, и культурологов, кого только нет. И у них все в порядке. А эти… эти без подачек не могут, и пристроиться им у нас некуда, нет в нашем обществе экологических ниш для чмуликов.
В дальних комнатах, самых холодных, обитали самые слабые, изгои среди изгоев. Они прятались под горами одеял, спали вполвалку, не раздеваясь. Давешний старичок, что так проникновенно говорил об общечеловеческих ценностях, тоже был здесь. Я с трудом его узнал, до того он опустился. Он опасливо сверкнул на меня глазами — не обижу ли, и полез назад под вонючее засаленное одеяло.
— У них тут кто сильнее, тот и прав. Пайку друг у друга отбирают, — прокомментировал это Райво, который отвечал за поддержание порядка в этом зоопарке, — мы сначала не вмешивались, потом пришлось применить силу, не то они бы тут друг друга на тряпочки порвали.
Я брезгливо дернул плечом, и ушел. Вернувшись в Поселок, взглянул на него другими глазами, просто другой мир увидел. По расчищенным дорожкам бегают крепкие розовощекие дети в чистой одежде, играют в снежки, проходят, здороваясь, нормальные люди. Подымается из труб дым, вкусно пахнет, кто-то печет хлеб.
В марте мы устроили выборы. Перед выборами мы приняли в гражданство всех, кто присоединился к нам после штурма. Чтобы не заморачиваться, просто выставили на рассмотрение народа предложение переизбрать Комитет целиком, как он есть, без рассмотрения кандидатур. Предложение приняли большинством голосов, доверие к нам было на очень высоком уровне. Народ как-то сплотился, бывшее разделение на «старожилов», и «туннельных» практически исчезло, различия стерлись. «Туннельные» обросли барахлом, завели свои хозяйства, и после переселения в Поселок все стали выглядеть и свести себя одинаково. Понятное дело, без ссор и разборок не обходилось, но нам как-то удавалось гасить их в зародыше, все было спокойно, тишь да гладь.
Отпраздновали Мишкин день рождения, ему исполнилось пятнадцать. Он вытянулся, постоянные занятия спортом укрепили ему мускулы, так что на вид ему меньше семнадцати никто не давал. Он ходил в школу, нашлись учителя, и в Поселке открылась школа, куда ходило больше двухсот детей. В свободное от школы время он помогал нам с делами. Я ему этого не говорил, но в планах у меня было подготовить из Мишки и еще десятка толковых ребят замену нашему Комитету. Не сейчас, ясное дело, в будущем. Этими планами я ни с кем не делился, никто у нас дальше, чем на год-два вперед не заглядывал, слишком много было насущных сиюминутных задач.
Мишка однажды подкатил ко мне с предложением, от котрого я не смог отказаться. До Песца он увлекался программированием, писал всякие мелкие проги для сотовых телефонов. Среди его новых приятелей нашлись еще несколько компьютерных гениев, и вместе они придумали одну очень интересную штуку. Они нашли способ заставить сотовые телефоны работать без ретрансляционных вышек и сложных центральных узлов. Идея заключалась в том, что каждый сотовый телефон был одновременно и телефоном, и ретранслятором. Сто-двести телефонов образовывали «облако», и можно было звонить с одного на другой, используя мишкину программу. Идея получила широкое распространение. Сотовых телефонов было как грязи, и вскоре каждый, заплатив небольшую абонентскую плату, имел такой телефон. В радиусе десяти километров вокруг Поселка связь была устойчивая. Это оказалось намного удобнее переносных раций, которых, к тому же, на всех не хватало. В бюджет Семьи потекли денежки, ну и в Мишкин тоже, ясное дело. Он купил с рук военную куртку с кучей карманов, оптику для своего укорота, и превратился в неиссякающий источник сладостей для мелкоты.
Зима длилась почти полгода, снег начал сходить в апреле, к концу мая все более-менее подсохло. В июне мы решили, наконец, попробовать что-то посадить. Глядя на то, что даже сорняки и те с трудом растут, и не везде, я очень сомневался в том, что что-то вырастет. Впрочем, особого выбора у нас не было. Распахали два прилегающих к Поселку поля, разделили их на участки, отмеривая на глазок, вбили столбики с номерами. А еще, один из наших предложил сделать теплицы, и мы, набрав стекол и алюминиевых уголков, начали строить каркасы для теплиц.
Еще прошлым летом мы установили контакт с окрестными поселениями, где уцелели люди. С нашим сообществом их и сравнить было нельзя, в ближайших поселениях жило не больше ста человек в каждом, но, по слухам, таких поселений дальше на север уцелели десятки, если не сотни. Уцелело много фермерских хозяйств, некоторые даже сохранили скотину. С большим трудом мы выменяли там мелкой живности — куриц, гусей, кроликов. Меняли втридорога, на оружие, рации, приборы ночного видения. За двух коров отдали джип с пулеметом, присовокупив к нему бочку горючки. Горючку фермеры брали охотно, и просили везти еще. Жаль было отдавать, но другого выхода не было. Кое-кто предлагал приехать на танке, большой бригадой, и просто взять у фермеров то, что нам нужно, но Комитет не дал. Нам еще с этими людьми рядом жить, зачем злить соседей?
