Сердце Гормана на мгновение замерло, затем снова пустилось вскачь. Все присутствующие затаили дыхание; повисшая в зале тишина превратилась в молчание смертников, ждущих оглашения приговора.

— И, наконец, последний победитель нашего соревнования, — медленно произнес Горман, — Мика Смит!

Мике удалось преодолеть охватившую его слабость — результат напряженного ожидания, сменившегося чувством невероятного облегчения, — и подняться на ноги. Он догадывался, какая дилемма стояла перед Горманом, и понимал, что выбор в его пользу был сделан в последнее мгновение, в эти долгие и страшные минуты раздумий.

— Мика? — грозным голосом произнес Рубен, поднимаясь из-за стола. — Мика Смит? Вы выбрали Мику вместо меня?!

— Сядь, Рубен, — велел Горман.

— НЕТ! — заорал Рубен. Он сделал шаг назад и налетел на стул, тяжелый дубовый стул с грохотом опрокинулся на пол. Перекошенное лицо Рубена, освещенное пляшущим в камине огнем, стало похоже на дьявольскую маску.

— Рубен, — ледяным голосом повторил Горман, — держи себя в руках или ты горько пожалеешь. Обещаю, ты тоже не уйдешь отсюда без награды.

Рубен побагровел.

— И что это за награда? Набор столовых приборов с логотипом КОРДа? Или вы всучите мне свой утешительный приз вроде розового леденца на палочке? Вы ведь до последней минуты не были уверены, кого выбрать, верно? Сначала вы выбрали меня, но потом изменили свое решение! Вы ошиблись, сэр, и вы прекрасно знаете это!

— Да как ты смеешь, щенок! — взревел Горман. — Кто дал тебе право обсуждать мои решения? — Он попятился, стараясь не смотреть в горящие ненавистью глаза мальчишки. — Сядь немедленно, или я прикажу вывести тебя из зала.

— НЕТ! — завизжал Рубен. — Я вам не сопливый ребенок! Вы не смеете так поступать со мной! Немедленно измените свое решение или вы горько пожалеете!

Окаменевшие от ужаса дети и взрослые смотрели, как ноги Рубена оторвались от пола — он медленно поднялся в воздух и завис над столом. Дети видели розоватое, похожее на туман, свечение вокруг тела Рубена; свет разгорался все ярче, одновременно приобретая багровый оттенок. Глаза Рубена налились кровью, из них, словно стрелы, во все стороны расходились острые лучи. Вид Рубена был настолько ужасен, что по сравнению с ним сидевшие за столом телеголовастики казались добрыми бабушками и дедушками — они вжались в спинки кресел, когда горящий взгляд Рубена уперся в их стол. Иман закричала и отскочила в сторону — мимо ее лица просвистела вилка, едва не угодившая ей в глаз. Затем вся посуда, которая была на столе, бокалы, графины, тарелки взвились в воздух и в безумном вихре закружились по залу. Бокалы ударялись друг о друга и разлетались на тысячи осколков; ножи, со свистом рассекая воздух, летели в лица, шеи и спины стоящих внизу людей.

Официанты побросали блюда с десертом и кинулись вон из зала, вслед за ними выскочили охранники. Дети с визгом бросились под стол, однако не все оказались достаточно проворны. Обернувшись, Мика заметил Лео, который лежал на полу, прижимая ладони к лицу; сквозь пальцы Лео бежала струйка крови. Когда он отвел ладони, Мика увидел, что щека Лео от правого глаза до самого подбородка взрезана, словно спелая дыня.

— Стреляйте! — заорал Горман, хватаясь рукой за сердце. — Пристрелите этого парня! Быстрее, УБЕЙТЕ ЕГО!

Сидя под столом, Мика видел, как мимо его носа прогромыхало несколько пар тяжелых армейских сапог, и услышал щелканье затворов. Мика не знал, откуда у него появилась эта мысль, но он вдруг ясно понял, что должен спасти Рубена. Мика на четвереньках выбрался из-под стола и, прикрывая обеими руками голову, чтобы защититься от носящихся по залу осколков, помчался к Рубену. Затем, словно заправский голкипер, который всем телом кидается на идущий в ворота мяч, он бросился на Рубена. Вцепившись в ноги мальчика, которого ненавидел всей душой, Мика выдернул его из воздуха. Грохнул выстрел. Оба мальчика рухнули на стол; сверху на них посыпались вилки, ложки, тарелки и груда осколков. Звон посуды смешался с истошным визгом. Мика замер, дожидаясь, когда на него нахлынет тошнотворная волна боли. Однако боль так и не появилась. Вместо этого Мика услышал злобные проклятия Рубена, который пытался спихнуть его с себя.

— Отвали, ты, грязная жаба, — рычал Рубен. — Ты мне противен! Надеюсь, они подстрелили тебя!

— Они промазали, — спокойно сказал Мика.

— Очень жаль, — фыркнул Рубен.

— Спасибо, — прошепнул Мика.

— Я ненавижу тебя, — прошипел Рубен, вложив в свой голос весь яд, на который только был способен.

— Мне все равно, — сказал Мика. — Я не для того спас тебя, чтобы теперь набиваться в друзья.

— А для чего же? Ах, смотрите, какой герой! Интересно, кого ты хотел поразить?

— Никого. Я просто не хотел быть похожим на тебя.

— Ха! — Рубен откинул голову и расхохотался. — Да ты уже похож на меня. Ты просто не хочешь в этом признаться. Посмотри, ты точно такой же, как я.

— Нет, я не такой.

Рубен оттолкнул Мику, спрыгнул со стола и попытался прорваться к двери. Однако тут же охранники навалились на него, ловко накинули на глаза повязку и, подхватив под руки, выволокли из зала.

Мика перекатился на спину и увидел сердитое лицо Одри.

— Они чуть не подстрелили тебя! — сжав кулаки, воскликнула девочка. — Зачем ты это сделал?

— Я должен был спасти его, — тихо произнес Мика.

— И поэтому решил, пускай лучше убьют тебя! — закричала Одри, — Я думала… мне показалось, что в тебя попали и ты сейчас умрешь!

Мика сел и огляделся по сторонам. В столовой царил хаос, повсюду валялись осколки разбитой посуды, мраморный пол был густо закапан кровью.

— Но я же не умер. — Мика улыбнулся. — Не волнуйся, со мной все в порядке.

— Всем встать! — гаркнул один из охранников, — Вон отсюда!

Их привели обратно в застекленный отсек, разогнали по комнатам и заперли. Мика сидел на краю кровати, пытаясь унять охватившую его дрожь. Он заметил большое бурое пятно у себя на груди — кровь Лео попала ему на рубашку. Осколок стекла вонзился в правую ладонь Мики. Сжав зубы, он выдернул осколок из раны. Кровь быстрой струйкой побежала по руке, но Мика не чувствовал боли, только усталость и огромное, ни с чем не сравнимое счастье. Каждая минута страха, каждая пролитая им капля крови, все его страдания и боль стоили того, чтобы быть рядом с Элли.

Полчаса спустя в комнату вошел человек.

— Ты не ранен? — спросил он, глядя на кровавое пятно на груди Мики.

— Нет, я в порядке… вот только ладонь.

— Дай я посмотрю.

Мика протянул ладонь.

— Порез глубокий, — сказал мужчина, осматривая руку Мики. — Ничего, мы обработаем рану, да, и надо будет что-то сделать с твоей шеей. Такие синяки, как будто тебя душили.

— Точно, душили, — согласился Мика.

— Придется тебя немного подлечить, не можешь же ты возвращаться домой в таком виде.

— Домой? — Мику охватила паника, — Уже?

— Да, скоро мы отправим тебя домой, — кивнул мужчина. — Но сначала с тобой хочет поговорить Мэл Горман. Сейчас он беседует с Одри, а потом зайдет к тебе.

Мужчина ушел. Мика снова остался один. Он в волнении мерил шагами комнату. Значит, они отправляют его домой, так и не дав повидаться с сестрой. Нет, Мика не хотел уезжать. Он просто не мог уехать. Но что же делать? Соревнование закончилось, победители названы. Больше ждать нечего. Но в том-то и дело, Мика ждал гораздо большего: отправляясь на мыс, он надеялся отыскать сестру.

«Пожалуйста, — мысленно взмолился Мика. — Пускай это не будет концом. Пожалуйста, пускай произойдет еще что-нибудь».

Дверь распахнулась, на пороге появился Мэл Горман. Он шагнул в комнату и протянул Мике свою длинную костлявую руку. В какое-то безумное мгновение, охваченный отчаянием, Мика готов был выложить все начистоту и просто спросить у этого похожего на скелет старика, где находится Элли. Однако Мика вовремя сообразил, насколько глупо и рискованно было бы задавать Горману подобные вопросы. Оказавшись рядом со стариком, Мика ясно почувствовал исходящую от него угрозу. Мэл Горман чрезвычайно опасен, но это скрытая опасность, вроде яда в стакане воды или ядовитого газа, который незаметно заполняет легкие, — с ним нужно быть начеку, и самое лучшее для начала — выслушать, что он хочет сказать. Поэтому, собравшись с силами, Мика просто молча пожал протянутую ему руку. Рука оказалась холодной, сухой и твердой.