— Это все? Я могу идти? — раздраженно спросил Мика, когда оба отошли от кровати и, с треском стянув резиновые перчатки, швырнули их в мусорное ведро.

— Нет, — сказала женщина. — Подожди пока.

Мужчина и женщина вышли из комнаты. Когда они открыли дверь, в комнату проскользнула Авен, собака Ловко тяпнула женщину за толстый зад и тут же растворилась в воздухе. Однако Мика слышал, как Авен фыркает носом и громко цокает когтями по полу, бегая кругами по комнате, словно пытается отыскать что-то. Мика сидел на краю кровати, поглядывал на свои босые ступни и недоумевал, с чего это вдруг люди из КОРДа так заинтересовались его перепонками. Ведь эта незначительная мутация — сущая ерунда по сравнению с зубами Лары, похожими на гигантские зерна кукурузы, или полным отсутствием глаз у Одри. Однажды Мика слышал, как мама рассказывала о женщине, которая лежала с ней в одной палате в роддоме, так вот у той женщины родилась девочка, покрытая такой густой шерстью, что малышку пришлось побрить, прежде чем удалось определить ее пол.

Авен чихнула и, подбежав к Мике, ткнулась своим влажным носом ему в ногу.

В комнату вошел мужчина.

— Иди за мной, — сказал он.

Мика послушно двинулся вслед за мужчиной. Они прошли по длинному коридору, завернули за угол и вошли в полутемную комнату. Посредине комнаты стояло высокое кресло, похожее на кресло дантиста, но у этого приспособления, обтянутого черной кожей, на подлокотниках болтались широкие ремни с металлическими пряжками. При виде кресла Мику бросило в пот, он в нерешительности замер на пороге комнаты. От стены отделился еще один человек в белом халате и шагнул навстречу Мике.

— Привет, Мика, — ласково произнес он, — Расслабься. Тебе совершенно нечего бояться.

Ага, конечно, совсем нечего, подумал Мика, косясь на страшное кресло с ремнями. Интересно, что сказали бы родители, узнай они, что делают с их сыном. Наверное, мама и папа сейчас загорают на пляже, пьют коктейли и думают, что Мика тоже развлекается в игровом зале. Странную, однако, игру придумал для них КОРД.

— Мика, — обратился к нему человек в белом халате, — я хочу, чтобы ты лег в кресло и постарался расслабиться.

Мика забрался в кресло, но о том, чтобы расслабиться, не могло быть и речи: от страха у него одеревенели мышцы и свело шею.

«Элли, я делаю это ради тебя, — думал Мика, — Надеюсь, когда-нибудь ты оценишь мой подвиг».

— Ну же, расслабься, — сказал мужчина, видя перепуганное лицо Мики. — Ничего страшного с тобой не случится.

Мика сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но снова напрягся, как только руки мужчины коснулись его лба.

— Я собираюсь прикрепить к твоей голове несколько датчиков, — пояснил он, — Это совсем не больно. Сиди спокойно. Хорошо?

— Хорошо, — сказал Мика, с трудом подавляя в себе желание содрать с головы холодные металлические пластины, выскочить из кресла и бежать без оглядки как можно дальше отсюда.

— Так, отлично. — Мужчина отступил на шаг назад и, склонив голову набок, полюбовался своей работой.

Мика видел болтающиеся пред глазами разноцветные провода. Мужчина отвел их в стороны так, чтобы провода не мешали Мике смотреть на экран, вмонтированный в потолок комнаты.

— А теперь я пристегну тебя ремнями, — сказал мужчина, — Не волнуйся, это для того, чтобы ты случайно не сдвинулся с места, и наши приборы могли четко фиксировать твой взгляд.

Ему стянули голову плотным ремнем, прикрутили к креслу запястья и лодыжки, а напоследок накинули на грудь еще один ремень.

— Не слишком туго? — заботливо поинтересовался мужчина. — Дышать можешь?

— Могу, — испуганно пискнул Мика.

Мика вспомнил, как в ночном кошмаре он точно так же, парализованный, лежал на кровати, окруженный монстрами с квадратными головами-телевизорами, и беспомощно ждал, когда его сожрут.

— А сейчас я покажу тебе небольшой фильм, — сказал мужчина. — Как в кинотеатре, только без попкорна и колы.

Мика хотел сказать что-нибудь остроумное, вроде: «О, замечательно, обожаю кино» или «Надеюсь, я не видел его раньше», — но не смог выдавить ни слова. Он проглотил застрявший в горле ком и уставился в потолок, стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце. Мужчина направился к выходу, Мика хотел взглянуть ему вслед, но не смог пошелохнуться, голова была накрепко примотана к подголовнику кресла. Через минуту мужчина вернулся со шприцем в руке.

— Что это? — спросил Мика.

— Я сделаю тебе укол, — сказал мужчина. — Ты почувствуешь легкое пощипывание, но не беспокойся, это не причинит тебе вреда.

Прежде чем Мика успел раскрыть рот, он почувствовал, как игла проткнула кожу на руке. По телу пробежала волна тошнотворного холода, как будто кровь в жилах вдруг превратилась в лед. Рука онемела, холод поднимался все выше и выше, и вскоре Мика перестал чувствовать плечо и шею. На глаза навернулись слезы, Мика замер, охваченный паническим ужасом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.

— Отлично, — соврал Мика.

— Готов смотреть фильм?

— Да.

— Хорошо. Сейчас я тебя оставлю. Кино начнется через минуту.

Мужчина ушел, мягко закрыв за собой дверь. Раздался щелчок, экран над головой Мики ожил, и фильм начался. Вначале Мике казалось, что он видит обрывки чужих воспоминаний. Кадры на экране мелькали, как изображение в клипах: детский праздник, воздушные шарики, бегущие по траве дети. Затем на экране по очереди появлялись: стадо антилоп, бредущее по выжженной солнцем равнине; мужчина и женщина, разрезающие высокий свадебный торт; младенец в коляске, укрытой пластиковым чехлом от дождя; серая бетонная стена, густо размалеванная картинками-граффити; длинный ряд картонных коробок с сухим молоком, выстроившихся на полке супермаркета; женщина, разрезающая кусок мяса на разделочной доске. Кадры мелькали все быстрее и быстрее, они перемешивались, превращаясь в бессмысленное нагромождение образов. Мика снова увидел играющих в саду детей, но на этот раз в центре лужайки возникла большая лохматая собака с оскаленной пастью и налитыми кровью глазами. Тонкая женская рука счищает кожуру с сочного апельсина, апельсин разваливается на дольки и становятся видны копошащиеся внутри жирные белые черви. Стройный парусник скользит по волнам на фоне заходящего солнца, Мика не сразу заметил, что на воде возле парусника покачивается кверху брюхом дохлая рыба. Маленький ребенок неловко шагает по дорожке, он падает на четвереньки, поднимается, в руке у него зажат большой черный пистолет, ребенок смеется и размахивает пистолетом. Образы становились все более и более неприятными, они вызывали страх и отвращение; скорость показа тоже нарастала, так что мозг отказывался воспринимать картинки. Мика хотел закрыть глаза, но обнаружил, что не может двигать веками. Кадры завертелись с бешеной скоростью, и вскоре Мика уже не успевал следить за ними. Изображение утратило смысл, но Мика точно знал, что ему показывают ужасные вещи, которых он не хочет видеть. Сердце рвалось из груди, он начал задыхаться. Мика попытался вырваться из своих оков — бесполезно, ремни крепко стягивали руки и ноги. Он вынужден был досмотреть фильм до конца. Наконец экран погас, мужчина вернулся в комнату и склонился над Микой.

— Отлично, молодец, — сказал он.

— Развяжите меня, — безжизненным голосом попросил Мика.

— Да-да, конечно. — Мужчина взялся за ремни. Пока он развязывал их, на его лице играла довольная улыбка.

— Я могу идти? — спросил Мика.

— Да, возвращайся на пляж, там тебя ждет отличное барбекю.

— Сколько сейчас времени? — спросил Мика.

— Шесть часов, — ответил мужчина.

— Сколько я здесь нахожусь?

— Часа три-четыре, — неопределенно ответил мужчина, — Время пробежало незаметно, да?

— Да, — согласился Мика.

Его вдруг охватила паника: что за опыты над ним проводят? Они залезли ему в мозги. Что им удалось выведать? Знают ли они об истинных намерениях Мики и о том, какие подозрения мучают его последние месяцы? От страха ноги у Мики сделались ватными, он с трудом выбрался из кресла.