- Привет. Сходим куда-нибудь? А, некогда... А что делаешь? Ну, и ладно. В другой раз тогда.

Опуская трубку на рычаг, Янник испытал разочарование и в то же время - огромное облегчение. Ему не хотелось никуда идти. Тем более, что погода к вечеру испортилась. Хмурое солнце, тяжелея, садилось в облака. Начинал накрапывать дождь. Его тонкие капли стальными иголками царапали стекло, переливались в густом красном свете, отчего-то вызывая у Янника непреодолимое желание почесаться. Казалось, стоит выйти из дома, и эти гнусные блестящие насекомые закусают тебя до смерти.

Вернулась с работы западная тень и принялась рассказывать, как хвалил ее шеф и даже - о чудо - обещал повышение. Янник сидел в кресле, сонно переключая каналы, и слушал ее краем уха - до тех пор, пока телевизионный пульт не выскользнул из обмягших пальцев, а голова не склонилась на плечо.

За окном, между тем, стемнело, и "западная" с "восточной" прикорнули рядом с хозяином на диване и вроде бы исчезли, как им и положено, однако не до конца. Их дыхание по-прежнему витало в воздухе, шевеля занавески, как легкий ветерок. Выпрямленные спины застыли, а руки покоились на коленях - если не очень приглядываться, их можно было принять за узор на покрывале. Скрипнула половица в коридоре, и на цыпочках, озираясь и хихикая, в комнату вступили ночные тени. Но Янник Энгель их не видел. Он спал.

Да, это был хороший день.

На следующее утро он специально притворялся спящим, пока западная тень не отправилась на службу. Если шеф доволен ее работой - то почему бы и нет? Почему не устроить себе небольшой отпуск? Не то чтобы Янник ленился, но тени так здорово справлялись со всем, что ему давно уже осточертело. Больше не нужно вставать ни свет ни заря, завтракать пустым хлебом - потому что спросонья нет сил намазать бутерброд - обжигаться кофе, стоять в автомобильных пробках, бездарно тратить жизнь в проклятой конторе, от одной мысли о которой с души воротит, терпеть занудство коллег, мыть посуду по вечерам, чистить и пылесосить, мириться с подругой и делать множество других неприятных дел. Валяйся на диване, задрав ноги - хоть целый день, спи всласть, смотри телевизор, ешь вкусную стряпню восточной тени и ставь тарелки на пол - ну чем не рай? Можешь сходить в кино, прогуляться по парку или встретиться с Ангелиной... Но с этим нельзя переборщить, иначе подруга сочтет тебя бездельником, а женщины бездельников ой как не любят.

Когда-то Янник мечтал иметь много свободно времени. Не зря ведь говорят, что человек, которому не принадлежит хотя бы один час в сутки - это раб, а не свободная личность. Он и чувствовал себя рабом, истово завидуя сынкам богатых родителей и женам миллионеров. Теперь времени у него было хоть отбавляй, а вот мечты не осталось, и без нее что-то словно потускнело в душе. Развлечения больше не манили, еда казалась невкусной, даже сон изменился - из крепкого и сладкого, как хороший чай, сделался жидким и прозрачным, и грязноватым, будто талая вода. Янник часто просыпался посреди ночи, потный и дрожащий от страха, не понимая, что его разбудило, но с ощущением жуткой, нечеловеческой слабости. Ему казалось, что он исчезает, растворяясь в окружающей темноте. Потом на небо выходила луна или плотная шторка, перекрывшая свет уличного фонаря, ветерком сдувалась в сторону - и силы понемногу возвращались. Бывало и днем, вдруг начинала кружиться голова и в глазах становилось белым-бело, точно в лицо ему плеснули молоком. То ли из-за странного своего недуга, то ли по лени, Янник все реже встречался с Ангелиной. Да и не виделся он с ней, строго говоря, а пару раз поговорил по телефону. Она отвечала кратко и сухо и все время куда-то спешила.

"Дорогой, рада с тобой поболтать, но мне некогда", "Янничек, я убегаю", "Извини, милый, мне некогда, договорилась с подругой".

Сплошные отговорки. Раньше могла трещать в трубку часами, пока у Янника не начинали в буквальном смысле болеть уши. А теперь он сидел и гадал - кто у нее появился? Новый ухажер? Друг? Любовник?

Он грустно вздыхал, рассеянно впитывая долгие, пронзительные гудки отбоя, и пожимал плечами. Ему, по правде говоря, плевать было на Ангелину и ее нового хахаля, если таковой имелся. Окруженный заботой своих четырех теней, Янник Энгель не нуждался ни в ком. Телевизор, подушка да тарелка с крекерами - вот и все счастье.

А помощники его, тем временем, отбросили всякий стыд и уже не стеснялись садиться за один стол - и утренние, и вечерние вместе. Они куражились и шумели допоздна - иногда далеко за полночь - громко разговаривали, играли в карты или рассказывали друг другу анекдоты, и Янник, беспокойно ворочаясь в постели, шепотом чертыхался. Вот ведь черт послал непосед! И без того сон некрепкий... Какая-то жидкая полудрема, похожая на торфяное озеро с лягушками. Берега рыхлые, топкие, бурая вода, тина и длинные водоросли, а дна словно и вовсе нет. Он не столько спал последнее время, сколько мутнел сознанием, особенно в безлунные ночи - как будто проваливался в глубокий обморок.

Стоял апрельский холодный день, и мелкий дождь моросил в окна, когда южная тень явилась домой в костюме и навеселе.

- Я женюсь, братишки! - объявила она с порога. - На Ангелине!

- Поздравляем, поздравляем, - загалдели тени, хлопая счастливца по плечу, и никто даже не посмотрел в сторону Янника, остолбенело застывшего в дверях. Его оттеснили в сторону, чуть не придавив о косяк, и вывалились толпой в коридор.

Он свернулся калачиком на диване, стискивая кулаки и с трудом сдерживая слезы. Отчаяние и немощь накатывали волнами. "Я должен его убить, - билась в голове отчетливая мысль. - Надо покончить с этим раз и навсегда". Янник и сам понимал нелепость своего желания. Убить собственную тень - разве такое возможно?

С другой стороны, почему бы и нет? Тени, как оказалось, вовсе не друзья человека. Они прикидываются добрыми и заботливыми, а сами заманивают тебя в ловушку. Рядясь в фальшивые улыбки и пустые речи, они протягивают тебе руку помощи, а тем временем крадут твою жизнь.

Пасмурное небо к вечеру прояснилось, и на место слабого солнца выкатилась яркая и круглая луна. Янник воспрял духом. Еще днем ему удалось припрятать под подушкой кухонный нож - он надеялся, достаточно острый, хоть и зазубренный на конце.

И вот, шаркая тапочками, замирая от головокружения и тяжело дыша, Янник Энгель подкрался к стеклянной двери. За ней горел свет и колыхались, преломленные в тонких гранях витража, четыре силуэта.

Сначала Янник не слышал, о чем говорили тени, да и не особо прислушивался. Он стискивал в кармане рукоять ножа и набирался смелости, чтобы переступить порог. Но вот, два раза повторенное, до Энгеля - сквозь хихиканье и мерзкую воркотню - донеслось его имя.

Припав ухом к стеклу, он ухватил кончик фразы, сказанной кем-то из "дневных". Несмотря на разность характеров и внешности у них были на удивление похожие голоса.

- ... вокруг люди с четырьмя тенями, а мы - четыре человека с одной тенью.

"Нет!" - хотелось закричать Яннику, ворваться на кухню, опрокинуть стол, поубивать их всех, уничтожить, заколоть, порезать на куски. Но сердцебиение заглушило мысли. Сознание залила чернота, а ноги подогнулись, вдруг сделавшись гибкими и мягкими, как диванные валики. Нож выпал из бессильных пальцев, глухо стукнувшись о пол.

А все потому, что луна зашла за тучи...

Замолкаю, увидев, как девушка за барной стойкой, смущенно потупившись, протирает стакан - один раз, другой, третий. Возит и возит тряпкой по одному и тому же месту. Полотенце скрипит по чистому стеклу. Неприятный, визгливый звук отдается в ушах.

- Эй, хватит, дырку протрешь!

Барменша изумленно поднимает на меня глаза. Щеки у нее раскраснелись, и в эту минуту она кажется - не знаю, как описать - искренней? Живой? Да, именно так - живой. Вот оно, правильное слово.

- Экий ты сказочник, - произносит не то осуждающе, не то восхищенно. - Врешь, как дышишь. Я и то заслушалась. Вот, лови, заслужил.