-Муж должен иметь любовь-жалость к тому, кто по природе своей слабее - не только физически, но и по эмоциональной организации, по степени внутренней устойчивости, впечатлительности и зависимости от воздействий внешнего мира. Но и жена должна помнить о том, что правильное иерархическое устроение в семье подразумевает главенство мужа. Муж есть глава своей жены, это преимущество усваивает ему сам Бог, даровавший мужскому полу преимущественные силы в самой природе его. Это преимущество Бог утвердил и особым законом, когда изрёк суд свой первосозданной жене: "...и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою" (Быт.3,16).

- Помните, что как бы женщина себя ни убеждала в том, что ей проще жить одной, что она "не встретила подходящего", в глубине души ее не может не уязвлять отсутствие мужского руководства и защиты.

- Жена должна всегда оказывать своему мужу нелицемерное почтение, как главе семейства. Даже если иногда жена и превосходит мужа в чем-то, но и в таком случае, она не имеет права выходить из своих пределов, установленных законом Божиим, а должна всегда свято сохранять в душе и показывать на деле приличное уважение к мужу. Апостол обязывает жён к этой покорности высоким значением таинства брака, когда говорит: "...а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии" (1Тим.2,12).

- Любить, жертвовать собою во имя любви - это потребность души женщины, это закон ее существования. Любовь внушает женщине не только самоотвержение, она дает ей мужество, мы не говорим о мужестве деятельном, в этом отношении мужчина превосходит и должен превосходить женщину. Последняя уступает ему в этом бестрепетно. Но у нее гораздо больше мужества страдательного, которое чаще требуется в сфере скромной, ежедневной деятельности.

- Враги Церкви Христовой хорошо знают силу влияния женщины. Поэтому они прилагают все усилия к тому, чтобы оторвать женщину от домашнего очага, увлечь несбыточными мечтами ложной свободы, свободы от исполнения своего прямого долга, посеять в ее душе пагубные плевелы превозношения и гордыни, которые являются источниками нескончаемых семейных раздоров и разделений.

- Жены - хранительницы Веры. Чрезвычайно трогательны свидетельства фактологии о том, с каким непобедимым мужеством отвоевывали для своих детей Православную веру христианские матери во время гонений на Церковь. Они скорее готовы были отдать их на мучения, пытки, смерть, чем потерять их для христианской Веры.

Тут в зале раздалось недовольное гудение, как это смерть детей может быть благом? Но Патриарх был далеко и проповедь через видео-обращение не прервалась.

- Мы живем в другом мире - для нас жизнь детей священна сама по себе...

Недоуменный ропот тут же погас.

- И именно здесь кроется опасность существования всех неустроенных женщин. В силу разных причин, а чаще простого непонимания и гордыни, они уклоняются от своей естественной роли жены и матери. Я надеюсь, что новый закон заставит их задуматься о своей жизни - и сделать правильный выбор. Семья - муж и дети - вот составляющие счастья любой женщины. Пусть пелена пустых страхов и гордыни спадет с глаз грешниц. Аминь.

Папа не отпускает мою руку до самого конца проповеди. И в очереди в исповедальню мы стоим рядом. Я пытаюсь понять, почему эта проповедь так меня задела. Что-то похожее мы слышим каждую неделю, но в этот раз все было иначе. Словно Церковь и государство дали добро на травлю всех "дефектных". "Скажите им, учите их...". Теперь каждый может пристать ко мне с нравоучениями и считать, что выполняет богоугодное дело. Это было ...мерзко. Мне не хотелось заходить во мрак исповедальни, слышать о своей "греховности", "глупости" и тому подобное. "А каково сейчас Кэти?" - подумала я, ведь она старше, и, по сути, не скрывает свое отношение к браку.

"Ты видела старых "дефектных" когда-нибудь?" - спросила недавно Татьяна. Что будет дальше? Нас заставят вступать в брак силой? Всем, кто не вступил в брак после 16-ти, будут назначать пару?

Наступает моя очередь идти в исповедальню.

- Софи, будь осторожнее, - шепчет мне папа на прощание. Другими словами - "Не устраивай скандал".

Папа мог и не беспокоиться на этот счет, все время исповеди занимает монолог церковника, а я лишь тихо внимаю. Гнев странным образом переходит из состояния пожирающего нутро пламени в леденящий комок ненависти. "Заканчивай болтовню - и дай мне уйти!" - прошу я церковника мысленно. Наконец он замолкает. Кажется, он принимает мое молчание за признак зарождающегося смирения, так или иначе он хвалит меня за внимание к его словам и отпускает восвояси.

Папа ждет меня недалеко от двери исповедальни. Как только я подхожу к нему, он снова берет меня за руку.

- Эй, рыжая, когда замуж выйдешь? - вдруг раздается у меня за спиной. Я хочу обернуться, но папа не дает этого сделать, он буквально тащит меня вперед - к выходу из церкви.

-Не обращай внимания, Софи. Не обращай внимания, так будет только хуже!

Я стискиваю зубы. "Куда уж хуже". Но в глубине души соглашаюсь с ним. Надо быть хладнокровнее, не показывать, что мне не все равно. Надо быть...как Кэти.

У эскалатора нам приходится разомкнуть руки. Папа едет в другом направлении.

-До вечера. Не дай этому утру испортить себе праздник.

Я лишь грустно улыбаюсь в ответ. Праздник как-то не ощущается.

Теперь наушники становятся просто драгоценным даром - я делаю звук на почти максимальную громкость, и прикрываю глаза, так что если кто-то и хотел "направить меня на путь истинный", я этого не слышу. Природа до сих пор не вернулась на экраны, сегодня на них царит Патриарх. Путь до завода кажется длинней обычного.

Придя к своей бригаде, я попадаю в эпицентр жуткого скандала. Меня совсем не удивляет, что спорщицами оказываются Кэти и Татьяна. Этого следовало ожидать.

-Давай, поведай мне, как ты счастлива, а то я не вижу этого по твоему загнанному виду! - кричит Кэти в лицо Татьяны.

- Не надо за меня беспокоиться, лучше о себе подумай! Ваши дни сочтены, так или иначе. Вы лишь пытаетесь делать вид, что вам все равно, но вы остаетесь ущербными, дефектными, вы вне общества. И рано или поздно за вами придут!

-Какая трогательная забота о нашей безопасности, - "умиляется" Кэти. - Хочешь сказать, что тебя твой брак радует? Скажи, я не поверю. Ты можешь пытаться врать себе и окружающим, но я знаю, что ты не хотела столько детей. Твой муж заставляет тебя стать матерью-героиней, поскольку это выгодно для его карьеры. Ты его не любишь, может никогда не любила - ведь этот брак устроили ваши родители. Ты говоришь, что я завидую твоему семейному счастью, но на самом деле - это ты завидуешь мне! Моей свободе. Что я могу не рожать пятерых детей, что приходя домой, я наслаждаюсь тишиной и покоем, о которых ты можешь только мечтать. Поэтому ты так ждешь, когда над нами начнутся репрессии, ты не в состоянии наблюдать нашей свободы. Не мы ущербные, а твоя жизнь, вот и все!

Это действительно все. Татьяна в слезах убегает прочь. Мы молча смотрим на раскрасневшуюся Кэти, та смотрит в след Татьяне. В этот самый момент, как в каком-то плохом кино, появляется бригадир.

-Так, что у вас тут за крики? Нам пора смену начинать, а вы ор развели.

-Все в порядке, Семен Денисович, небольшие разногласия среди коллег.

-Ну-ну, знаю я эти ваши "разногласия". Правильно сегодня патриарх сказал, что вы женщины слишком эмоциональные существа и нуждаетесь в мужском руководстве...

Тут под взглядом Кэти, бригадир резко замолкает и начинает что-то оживленно говорить о выполнении плана на сегодня.

Татьяна так и не вернулась. До обеда все работают, молча, стараясь не смотреть друг на друга. Изредка обменивались короткими фразами, но все это по работе.

В обеденный перерыв Кэти подошла ко мне.

-Я перегнула палку, да?