Лиррин сняла с плеча принесенный ею кожаный мешок и опустила его на шкуры пола недалеко от очага, Эйленталь сглотнул, плавные хищные, исполненные врожденной чисто-женской грации и тягучей гибкости движения девушки завораживали. Эльф не знал что виной такой реакции: шестилетнее вынужденное воздержание или необычная хищная красота орчанки не идущая ни в какое сравнение с рафинированной жеманностью эльфиек, с которыми его сводила судьба в столице Эльвиалля, но Эйленталь точно знал, что Лиррин ему нравится. Встретившись с девушкой глазами, Эйленталь приветливо улыбнулся, Лиррин поджала полные губы.

   - Эйленталь. - представился дивный, указывая на себя. Эльф давно уяснил, что кроме шаманов в Ледяной Степи мало кто знает Всеобщий язык, а разноцветных бус на ней эльф не видел. Орчанка немного подумала и кивнула.

   - Лиррин. - Голос девушки был силен и завораживающе мелодичен, в нем проскальзывали тихие рычащие нотки.

   Орчанка развязала тесемки мешка, достала из него широкий отрез шерстяной ткани и принялась раскладывать на нем еду. Эльф сглотнул, вспомнив, что он уже давно не ел нормальной пищи, наблюдая, как на скатерти появилась круглая сырная головка, копченый окорок, небольшая горка румяных лепешек и несколько мелких луковиц. Вслед за этим из мешка на свет появились три горшка, содержимое которых пока оставалось загадкой. Лиррин поставила их на камни очага, затем извлекла широкую миску, накрытую сверху такой же миской, и поставила его в центр импровизированного стола.

   Закончив сервировать стол, Лиррин серьезно посмотрела эльфу в глаза:

   - Я не доверять Эйленталь! Елф причинить вред Кайтару, я убить Эйленталь. Понимать?

   - Я не причиню вреда ребенку. - так же серьезно заверил грозную орчанку Эйленталь.

   Лиррин кивнула и добавила:

   - Я смотреть за елф.

   Повисшее молчание давило эльфу на нервы, а снаружи все доносился время от времени прерывающийся стук, словно кто-то стучал камнем по дереву. Эйленталь спросил, больше желая услышать голос неприветливой девушки, чем действительно интересуясь:

   - А где Кайтар?

   - Шаман выбивать зуб упырю.

   - Зачем? - не понял эльф.

   - Упырь кусать, - девушка замолчала, сосредоточенно подбирая забытое слово, - добыча умирать, сильный яд. Шаман делать хороший лекарство.

   - Помогает? - иронично поинтересовался Эйленталь.

   Лиррин в ответ окатила эльфа презрительным взглядом, но ответила:

   - Кайтар хороший шаман, он лечить, никто не умирать, все здоровые. - орчанка замолчала, показывая всем видом, что поддерживать разговор на эту тему далее считает ниже своего достоинства.

   - Характеристика исчерпывающая. - по-эльфийски пробормотал растерянный Эйленталь и про себя подумал с иронией:

   - "Вот так вот, отсталая магия и необразованные разумные замкнувшиеся сами на себя и почти не поддерживающие никаких отношений с внешним миром. Шаманы спокойно лечат то, что остальные полагают неизлечимым и попросту убивают зараженных, облегчая страдания. И никто не видит в этом чего-то выдающегося". - Эйленталь усмехнулся, - "Или может, они просто не знают, что это не лечится, как Кайтар не знал, что метку изгоя невозможно снять?"

   Размышления прервал Кайтар, как и в прошлые разы неслышно вошедший в шатер, мордашка шамана была вымазана в жирной саже, но гарью от него не пахло. Мальчик подошел к очагу, где тут же попался в крепкие руки охотнице. Лиррин что-то приговаривая на орочьем, куском шерстяной ткани пыталась оттереть мазки копоти, Кайтар слабо отбивался. Вздохнув, орчанка покачала головой - копоть только размазалась по смуглой коже. Пожав плечами, Кайтар присел перед очагом на корточки, протянул руки к огню, и в следующий момент полупрозрачная волна пламени пробежалась по всему телу шамана от пяток до макушки, оставляя после себя чистую, раскрасневшуюся от жара кожу. Кай встряхнулся как собака и выскочил на улицу только затем, чтобы вернуться через минуту. От шамана тянуло морозной свежестью гор.

   Кай уселся рядом с Лиррин, снял с шеи бусы и досадливо поморщился, проведя пальцем по трем оранжевым граненым бусинам.

   - Огневиц мало, придется в ближайшие дни спускаться к подножию гор. - Эльф вопросительно посмотрел на мальчика, - Деревьев в горах мало, дров вечно не хватает, а запах горящих конских яблок мало кому нравится, да и вид этого "горючего" посреди шатра тоже радости никому не доставляет.

   Эйленталь покосился в очаг, где уже довольно давно горит одна единственная небольшая ветка и судя по виду не прогоревшая и на четверть.

   - А эта ветка, сколько гореть будет?

   - Пять дней еще гореть должна, потом дух уйдет, а дрова без него слишком быстро прогорают и мало тепла дают. - Кай снова провел пальцем по оранжевым бусинам. - У меня только три штуки осталось. Хорошо хоть клан к деду по этому вопросу обращается, у него их много.

   - Попросил бы у него.

   Кай помотал головой и пояснил:

   - Дух подчиняется только подчинившему его, и никому другому служить не будет.

   Лиррин тем временем отошла к стене шатра и, покопавшись в мешке, извлекла из него три глиняных кружки, после чего наполнила их молоком. Кайтар схватил ближайшую и одним махом выпил половину. Эйленталь, стоически боровшийся с собой, старался не смотреть на еду, лишь сглатывал тягучую слюну время от времени. Последовав примеру хозяина шатра, дивный медленно поднес свою кружку к губам и сделал небольшой глоток. В следующий миг эльф выпучил глаза - молоко оказалось очень холодным, только что льдинки в нем не плавали, аж зубы заломило, и переносица заболела. Когда боль отпустила, Эйленталь встретился с карими глазами орчанки в которых прыгали смешинки, девушка откровенно забавлялась ситуацией. Улыбнувшись, Лиррин поставила кружку на теплые камни очага, Эйленталь улыбнулся в ответ.

   - Шутку оценил. - эльф последовал ее примеру, покосившись на шамана, но свое недоумение решил оставить при себе, рассудив, что Кайтар знает что для него лучше.

   В трех горшочках оказалась какая-то каша, судя по виду, сваренная из каких-то местных растений, только предварительно обработанных особым образом. На широкой миске оказался салат, эльф узнал только заболонь - молодую, прилегающую к стволу кору, остальные растения были ему неизвестны.

   В конце обеда, когда все было сметено со "стола", Кай спохватился и кинулся к уже знакомой котомке, в которой хранил лечебные снадобья. Достав очередной мешочек, маленький шаман отобрал остатки молока у эльфа и щедро сыпанул в него зеленоватого порошка, после чего протянул кружку обратно:

   - Чуть не забыл, пей. - Эйленталь вопросительно изогнул бровь. - Ты давно не ел нормально, травка поможет.

   Припомнив что, голодавших нельзя сразу обильно кормить, эльф выпил снадобье без возражений. Питье оказалось очень горьким и вяжущим, но неприятные ощущения во рту быстро прошли. Лиррин быстро собрала опустевшую посуду.

   Эйленталь осторожно улегся на шкуры, прислушиваясь к ощущениям организма, тепло от странного очага и сытый, не взбунтовавшийся желудок, убаюкивали. Кайтар что-то сказал Лиррин по-орочьи, девушка кивнула в ответ. Охотница отвернулась от взгляда эльфа, встав на колени, сняла безрукавку, затем расстегнула ворот и стянула через голову рубашку. Эйленталь тактично отвернулся, но глаза против воли съехали на соблазнительное зрелище. Дыхание сперло - всю спину Лиррин покрывал один большой шрам от ожога, стягивая кожу в безобразные рубцы. Дивный поразился выдержке Лиррин, было видно, что осторожные прикосновения маленького шамана причиняют ей боль, но она только мелко вздрагивала, стараясь не показать этого. Закончив осмотр, Кайтар подтащил мешок со снадобьями, из которого осторожно достал небольшой глиняный горшок с деревянной плотно притертой крышкой, на горлышке болталась грубая нить с несколькими замысловато переплетенными узелками на коротком хвостике.

   Кайтар снова что-то сказал девушке, Лиррин коротко ответила, а Эйленталь остро ощутил потребность в изучении орочьего языка, пока есть такая возможность. Шаман отложил горшок в сторону и снова зарылся в свой мешок. Оттуда он извлек замшевый мешочек и высыпав из него на ладошку желтого порошка, обошел Лиррин, став к ней лицом, сказал: