ПРОЛОГ

Что-то кончается, что-то начинается...

Завязка этой истории произошла при очень странных обстоятельствах. А как они могли казаться мне не странными, если я внезапно пробудился как будто после долгого тревожного сна и осознал себя посреди чёрной пустоты, лишь изредка озаряемой странными огоньками, мерцавшими подобно каким-нибудь квазарам или пульсарам. Выражаясь языком недомолвок и недоговорок: 'Всё началось с того, что всё закончилось'. Если же, по существу, то всё началось с моей смерти. Вот так вот!.. Жил себе жил, никому вроде дороги не переходил, тихонько плыл себе по течению, а потом раз и умер во цвете лет. Мне же, если память не изменяет, даже за третий десяток не перевалило. Хотя я уже ни в чём не уверен. Даже в том, как меня звали на момент смерти. То ли Александр? То ли Дмитрий? Или Евпатий?.. Нет!.. Определённо нет... Евпатий - это вроде мой прадедушка. Впрочем, теперь это, наверное, и неважно. И в самом деле... Какое дело мёртвым до живых, если, конечно, опустить бредовые предположения, популяризированные Голливудом? Вот ещё, к слову, одна странность... Я не помню ни своего имени, ни своего лица, зато помню, что 'разносчики демократии' раскрутили тему зомби апокалипсиса и прочих не совсем приятных вариантов загробной жизни. И подобным образом выглядели все мои воспоминания. На месте лиц родных, друзей и просто различных знакомых было лишь смазанное марево, чем-то напоминающее пресловутые квадратики цензуры. Воспоминания о раннем детстве, школе и студенчестве виделись окутанными непроглядным туманом, в котором едва-едва можно было разглядеть какие-то до боли знакомые очертания. Даже воспоминания о подробностях моей смерти, казалось бы, самые яркие и свежие воспоминания, были достаточно блеклыми - я сумел разглядеть лишь быстро мелькавшие картинки того, как вид на обледенелый асфальт со множеством семенящих по нему фигурок людей сменяется сначала сероватыми небесными просторами, а затем на периферии зрения мелькает что-то блестящее и явно металлическое, на огромной скорости врезающееся в моё тело. Скорее всего, это была смерть вследствие ДТП - зима, скользкие дороги и близость к проезжей части со множеством мелькавших по ней машин. Деталей я разглядеть так и не смог, но, в общем-то, не очень и хотелось. А вот на фоне всех этих неполных образов и воспоминаний, как будто бы в противовес к ним, вспыхивали различные образы, ясные и чёткие как свет путеводного маяка. Весь массив этих образов можно было с лёгкостью и без малейших сомнений охарактеризовать, как знания, навыки и, так сказать, жизненный опыт. Однако самым странным было даже не это, а моё полное безразличие ко всему происходящему и окружающему, пусть всё это и выражалось лишь пассивной неподвижностью чёрной пустоты и слабой пульсацией огоньков-квазаров. Казалось, мне следовало бы запаниковать. Ну, или хотя бы обеспокоиться такими странностями и выкрутасами моих разума и рассудка. Однако... Я ощущал лишь спокойствие и какую-то удивительную уверенность в том, что всё идёт так, как и должно. Это было странно и даже немного пугающе, но к этим выводам я приду намного позже. Сейчас же...

Не добившись никаких результатов в бессмысленных сражениях с собственным холодным рассудком, я продолжил своё нынешнее занятие, поглощавшее меня без остатка с того самого момента, как я вновь вернул себе относительно ясное самосознание - нечто, напоминающее мне свободный невесомый полёт непонятно где и непонятно как. Я просто завис посреди чёрной непроглядной пустоты и от нечего делать пялился на как будто подмигивавшие мне огоньки. Однако все эти странные светлячки были либо очень маленькими, либо находились на приличном от меня расстоянии, потому разглядеть их внимательнее было попросту невозможно. Устав от пассивного ничего неделания я начал строить различные гипотезы и теории о своём новом месте пребывания - нужно же было чем-то себя занять в этой бесконечной тишине и пустоте. Впрочем, единственным объектом для анализа в пределах видимости были как раз те самые мигающие светлячки. О них и решено было строить догадки. А их было много. Например, самым правдоподобным я считал вариант, что огоньки являлись рождавшимися и умирающими галактиками, или же теми самыми пульсарами-квазарами, что, если задуматься, было одним и тем же определением, названными разными словами. Возможно, это были разрывы пространства, приоткрывающими внутренности пузыря пустоты некоему внешнему миру. Также имелась и ещё более грандиозная и невероятная идея о том, что каждый появившийся огонёк обозначал рождение или смерть каких-нибудь живых существ. Я пытался считать эти огоньки, но сбился где-то на тринадцати тысячах. Как-то так и шло время моего размеренного полёта нигде в никуда. В тишине и спокойствие бесконечной пустоты. Однако кое-что меня всё-таки начало настораживать уже тогда. На рай или ад окружающее пространство было совершенно непохоже. Это могло быть чистилище, но моя интуиция упрямо твердила, что это суждение ошибочно. Я был более, чем уверен, что не мог просто так взять и застрять посреди этого Ничто без всякой на то причины. Эта новая мысль породила ещё множество различных гипотез. У меня рождались самые безумные идеи по этому поводу. Вероятно, всё это было навеяно долгим отсутствием каких-либо изменений в моём полёте. Даже направление движения вроде ни разу не поменялось или на самом деле я и вовсе не менял своего местоположения ни на сантиметр.

Вероятно, из-за долгого нахождения в этой чёрной пустоте даже мой твёрдый, холодный и ставший непоколебимым после осознания собственной смерти рассудок дал слабину. Из-за этого мой разум рождал самые разнообразные и нелепые предположения. Возможно, меня похитили инопланетяне и сейчас я нахожусь в какой-нибудь крио-капсуле или стазис-камере. Возможно, всему виной были какие-нибудь медицинские препараты, которыми меня накачали добренькие работники скорой помощи и сейчас мой мозг находился в состоянии передозировки наркотиками. А быть может, всё происходящее просто весьма яркий и правдоподобный кошмар.

И пожалуй, самым ужасным было то, что с каждой секундой я всё больше и больше терял надежду на что-либо. Это начало давить на меня. Даже не сам факт смерти или первых признаков приближающегося безумия, а подобное забвение неизвестно где и неизвестно почему. А ещё меня начала беспокоить и моя безразличная апатия. Я был более чем уверен, что если всё продолжится в том же духе, то я утрачу разум. В состоянии такой неопределённости меня стали чаще посещать мысли о том, что это место всё-таки было адом. Ни на что другое это было больше не похоже. Ад для людей, привыкших плыть по течению и не вмешиваться ни во что. Казалось, сейчас я должен бы радоваться происходящему, но один простой факт перечёркивал все положительные моменты, ведь, как известно, каждая река со временем впадает в океан и растворяется в его безграничных просторах. Именно это, скорее всего, и происходило сейчас со мной. Я медленно растворялся на просторах этой безграничной пустоты.

А между тем время медленно и неторопливо продолжало свой нескончаемый бег. В определённый момент я начал пытаться отсчитывать время в земных секундах, но где-то в районе трёх миллионов я забросил это дело как бесполезное и бесперспективное. Процесс счёта чисел, который, казалось бы, должен был успокоить расшалившиеся нервишки, по ощущениям лишь ускорял наступление окончательного безумия. Впрочем, процесс моей деградации был нагло и бесцеремонно прерван ЭТИМ. Появление неизвестного было подобно грому посреди ясного неба. Непонятное осязаемое сознание вдруг окружило меня со всех сторон и в моей голове стали говорить сотни и тысячи голосов. Жаль, что я не разобрал ни одного слова. А затем рядом со мной появилось то, что я ранее идентифицировал не иначе как мигающие огоньки. ЭТО выглядело как громадный ярко сияющий голубоватый шар. Он не имел каких-либо стенок или границ и состоял из множества как будто уменьшенных копий самого себя. На секунду это заставило меня сравнить шар с гигантским косяком тунца, но я тут же выбросил эту мысль из головы, когда ЭТО заговорило, сопровождая каждое слово ритмичным мерцанием и громким вибрирующим эхом, напоминавшим раскаты грома или грохот горного водопада. Хотя, это могло быть связано с тем, что я просто долгое время провёл в тишине и одиночестве, попросту отвыкнув от звуков.