— Вы не останетесь одна ни на мгновение. Так что, если Ваши пациенты не позволят Вам копаться у себя в голове в присутствии пары полицейских, то Вам придётся взять отпуск.

Мира неуклонно смотрела на Еву:

— А Вы тоже собираетесь взять отпуск?

— Я собираюсь делать свою работу. И Вы — часть этой работы. Стефани Ринг пропала. — Она сделала маленькую паузу, что бы смысл последней фразы произвёл должное впечатление. — Делайте, что Вам говорят, доктор Мира, а-то и часа не пройдет, как окажетесь под защитной опекой.[3] Мне будет нужна Ваша консультация завтра, в девять часов. Я приеду к Вам.

Она отключила связь, повернулась к Рорку, что бы получить коды, и столкнулась с его пристальным взглядом.

— Что?

— Она очень много значит для тебя. Значила бы она меньше, и ты бы управилась с этим с гораздо большим изяществом.

— Я не обладала большим изяществом и в лучшие времена. Давай займёмся кодами. — Когда он замешкался, она вздохнула и сказала, — Окей, окей, хорошо! Она много значит, и будь я проклята, если он подойдёт к ней хотя бы на милю. А теперь, давай мне эти чёртовы коды!

— Всё уже давно отправлено в твой модуль, Лейтенант. Загружено и записано в память. Тебе нужно только указать имя того, с кем ты хочешь связаться.

— Позёр. — Пробормотала она, зная, что это заставит его усмехнуться, и вернулась к тому, чтобы связаться с остальной частью имён из списка Палмера.

Убедившись, что другие объекты находились там, где и предполагалось, и были и под охраной, Ева занялась файлами дела, к которым Рорк получил доступ.

Она провела час, перечитывая материалы дела и отчёты, и ещё один — просматривая свои диски с допросами Палмера.

О'кей, Дейв, расскажите мне о Мишель Хаммел. Что сделало её особенной?

Дэвид Палмер, статный мужчина двадцати двух лет с приятной внешностью отпрыска богатого семейства Новой Англии, улыбнулся и подался вперед в предвкушении.

Его ясные синие глаза горели энтузиазмом; лицо, карамельно-кремового цвета, светилось здоровьем и жизненной энергией.

Увидев себя трёхгодичной давности, Ева припомнила свои тогдашние размышления: Наконец-то кто-то его слушал, наконец-то он получил шанс поделиться своим гением.

У нее была ужасная стрижка — в то время она все ещё стригла себя сама. Ботинки на скрещенных в лодыжках ногах были тогда новые и почти не поцарапанные. Не было обручального кольца на пальце.

В остальном, подумала она, никаких изменений.

Она была молода, здорова, в хорошей форме. Спортсменка, — ответил ей Палмер. — Очень дисциплинированные и ум и тело. Бегунья на длинные дистанции — Олимпийская надежда. Она знала, как блокировать боль, как сосредоточиться на цели. Она была на самой верхней ступеньке, ну Вы понимаете. Так же, как Лерой Грин был на самой нижней. Он годами затуманивал свои мозги запрещёнными препаратами. Никакой терпимости к разрушающим раздражителям. Он полностью потерял самообладание ещё даже до того, как ему причинили боль. Его разум сломался, как только он пришёл в сознание и обнаружил себя привязанным к столу. Но Мишель…

Она боролась? Держалась до конца?

Палмер радостно кивнул. — Она была великолепна, на самом деле. Она всячески старалась освободиться, но когда поняла, что будет не в состоянии это сделать, то прекратила сражаться. Был страх. Мониторы зарегистрировали учащение пульса, повышение кровяного давления, изменение всех жизненных, физических и эмоциональных, показателей. У меня превосходное оборудование.

Да, я видела его. Вершина техники.

Это жизненно важная работа. — Его глаза затуманились, взгляд стал рассеянным, как случалось всегда, когда он говорил о важности его экспериментов. — Вы увидите, если посмотрите материалы по Мишель, что она сосредоточила свой страх, использовала его, чтобы остаться в живых. В самом начале она контролировала его, пытаясь уговаривать меня. Она даже обещала помогать мне, притворяясь, что понимает мои исследования. Она была умна. Когда она поняла, что это ей не поможет, поскольку я начал вводить новые болевые раздражители, она стала подпитывать свой адреналин ругаясь и проклиная меня.

— Он сломал ей ноги, — сказала Ева, зная, что Рорк наблюдает позади неё. — Затем руки. Он был прав тогда относительно своего борудования. У него были такие электроды, на которые подаётся электрический ток разного напряжения когда их прикладываешь к различным частям тела или помещаешь в различные отверстия. Он держал Мишель живой в течение трёх дней, пока пытка не сломала её. К концу она умоляла его убить её. Он использовал веревку и систему шкива,[4] чтобы повесить её — постепенное удушение. Ей было девятнадцать.

Рорк положил свои руки ей на плечи.

— Ты остановила его однажды, Ева. Ты сделаешь это снова.

— Чёрт возьми, сделаю!

Она обернулась, услышав, что кто-то быстро идёт внизу по коридору.

— Убери материалы и файл, — велела она, как только Надин Ферст вошла в комнату. Прекрасно, подумала она, пожаловал один из лучших репортеров 75-го канала. Тот факт, что они были друзьями, не делал Еву менее осторожной.

— Наносишь Рождественские визиты, Надин?

— Этим утром я получила подарок. — Надин бросила на стол диск.

Ева посмотрела на него, затем вернулась к лицу Надин. Оно было бледным, острые черты искажены. Впервые Надин не была тщательно ухожена, губы не подкорректированы помадой, волосы не уложены в аккуратную прическу. Она выглядела не только усталой и измотанной, осознала Ева. Она выглядела испуганной.

— В чём проблема?

— Дэвид Палмер.

Ева медленно подошла к ней:

— А что с ним?

— Очевидно он знает чем я зарабатываю на жизнь и то, что мы дружим. Он прислал мне это. — Она бросила взгляд на диск изо всех сил пытаясь подавить дрожь. — Надеясь, что я сделаю документальный очерк о нём и его работе, и поделюсь содержанием его диска с тобой. Могу я выпить? Чего-нибудь крепкого.

Рорк обошёл вокруг стола и осторожно усадил её в кресло:

— Сядись. Ты замёрзла, — пробормотал он, когда взял её за руки.

— Да. Я замёрзла с тех самых пор, как посмотрела тот диск.

— Я принесу тебе бренди.

Надин согласно закивала головой, затем сжала в кулак лежащие на коленях руки и посмотрела на Еву.

— Там на записи ещё двое других людей. Один из них — Судья Уайнгер. Точнее то, что от него осталось. И женщина, но её я узнать не могу. Она… он уже занялся ею.

— Вот. — Рорк принес коньячный бокал и нежно вложил его в руки Надин. — Выпей это.

— Окей. — Она поднесла бокал к губам, сделала большой глоток, и почувствовала, как обжигающий поток струиться по внутренностям. — Даллас, я видела много ужасных вещей. Я делала о них репортажи, я изучала их. Но я никогда не видела ничего похожего на это. Я не знаю, как ты справляешься, имея дело с этим изо дня в день.

— Ну, не каждый день. — Ева взяла диск. — Ты не обязана смотреть это снова.

— Нет. — Надин отпила ещё, сделала глубокий выдох. — Я посмотрю.

Ева повертела диск в руках. Это была типовая модель, из тех, что используются повсеместно. Такой невозможно отследить. Она вставила его в свой модуль:

— Скопировать диск и запустить, вывести изображение на экран.

Молодое, красивое лицо Дэвида Палмера всплыло на стенном экране.

— Мисс Ферст, или я могу называть Вас Надин? Так намного более лично, а моя работа для меня очень личная. Между прочим, я восхищён Вашей работой. Это одна из причин, по которым я доверяю Вам дать мою историю в эфир. Вы верите в то, что Вы делаете, верно, Надин?