— Не замерзну. Кто из нас будет говорить первым?
— Ты… Мы будем вести диалог.
— Да? Ну, попробуем…
«Что пробовать?! — хотелось закричать. — Мы взрослые люди, что нам обоим еще не ясно?! Давай, вставай, бери меня на руки, неси в машину и вези к себе домой! Разве не видишь, что я уже созрела и перезрела? Конечно, несмотря на значительную потерю килограммов я все еще немало вешу, но ты тоже парень не мелкий…» Она закрыла и открыла глаза. Он сидел напротив и молчал.
— Ты ждешь, чтобы я заговорила первой? Прости, я не знаю, что сказать. Я уже говорила тебе, что боюсь…
— Да, помню. Чего?
— Не знаю… Или знаю?.. Ты не понимаешь разве, что все очень сложно?
— Нет. Я не понимаю, что именно сложно. Насколько я знаю, правда, с твоих же слов, ты свободная женщина и даже отец твоего ребенка не имеет прав на твою дочь и вы можете ехать куда угодно и когда угодно. Экономические затруднения также не являются проблемой для тебя. По крайней мере, с тех пор, как ты издала в Швеции твою первую книгу. Вот эту… — жестом фокусника он извлек из нагрудного кармана свернутый вчетверо листок и одной рукой развернул перед ней полученную по и-мэйлу обложку «Рыцаря». — А недавно, если не ошибаюсь, вышли вторая и третья.
Маргарита вскинула на него растерянные и испуганные глаза:
— Откуда?..
— У меня тоже есть друзья в Швеции. Или ты думала, что я не стану тебя искать? Или, что не сумею найти?
— Да. Я была уверена, что не будешь и не сумеешь.
— Извини, если разочаровал.
— Нет…
— Что — «нет»?
— Не разочаровал. Со мной трудно разговаривать?
— Немного, — улыбнулся он. — Так что тебя пугает? Я?
Маргарита зажмурилась снова:
— В известной степени — да…
— Господи, чем?!
— Ты… — и мир опять поплыл куда-то, теряя четкость форм и яркость цвета. — Ты слишком хорош… для меня…
— Что?.. — он наклонился ближе в попытке заглянуть ей в глаза. — Маргарета, ты хорошо себя чувствуешь?
— Нет…
— Я вижу. Знаешь-ка что? Давай куда-нибудь поедем. Ты прогуляешься по воздуху и тебе станет лучше.
— Не могу…
— Почему? Что опять?..
— Идти не могу. Ноги не держат…
— Хочешь, я тебя понесу?
«Да! — хотелось крикнуть. — Хочу!! Хочу!!! Вот это было бы зрелище! Нам, вернее, тебе, аплодировали бы стоя и салютовали выстрелами шампанского! Меня никогда еще не носили на руках! Мне тридцать лет, а никто никогда еще не брал меня на руки! Это же ужасно — дожить до излета молодости, не испытав, как это бывает, и вообще многого не испытав еще, несмотря на то, что все мои любовники были старше и много опытнее меня, а вот…», но вместо этого сказала:
— Не надо. Или… потом. Дай руку…
Суне провел в машине минул двадцать. За это время он успел посозерцать гостей и огни, поразмышлять, не особо напрягаясь, над прихотями судьбы, вздремнуть и проголодаться.
— Этот Музыкант совсем там разум потерял, а про меня и не вспомнил ни разу… Ладно, пойду. Как там у него дела, интересно бы знать?..
Он выбрался из машины и вошел бар, заказал бутерброды и пиво и направился в угол с намерением почитать газету, а потом вызвать такси. Банкетный зал он наблюдал через стекло, отделявшее бар от террасы, но ни Магнуса, ни его дамы не видел. На террасе кто-то топтался, освежаясь, но то были не они. Их он увидел, когда они входили в двери зала с террасы, и застыл с куском за щекой. Выражения лиц у обоих были странными. Музыкант вел Колдунью под руку, и хотя помада с ее губ еще не была стерта, в общих чертах все было ясно. «Какого черта я жую тут бутерброды?! — сказал он себе. — Скажу, что потерял приглашение! Она же меня знает! Музыкант, за твой успех я выпью тут весь алкоголь и съем всю икру! И даже торт съем! Тоже весь… Сколько достанется…» Он проглотил кусок, расплатился с барменом и решительно направился к дверям зала. Охраны никакой не было видно. Метрдотель открыл было рот, чтобы напомнить запоздавшему гостю о необходимости показать приглашение, но Суне, быстро поздоровавшись, опередил его, попросив позвать невесту, чтобы та замолвила за него слово. К счастью, Татьяна увидела его издалека и поспешила навстречу.
— Фрекен Татьяна, — закричал он, размахивая руками. — То есть, извините, фрау… Извините, я потерял приглашение.
— Что же вы не пришли раньше? — его сразу же пропустили, Татьяна представила его мужу и Бернардине и повела столу. — Еще бы немного, и ничего не осталось бы. Хорошо, что торт еще не начинали…
— Ничего, — успокаивал их Суне. — Тут еще всего много…
— Знаете, свидетелем была моя подруга, автор того самого романа, на котором вы опробовали новую программу. Я хотела ее вам представить. Она очень интересный человек… — «Уж это точно — интересный», — вздыхал про себя Суне. — «Бедный Музыкант всегда был со странностями, а теперь и вовсе того…», но кивал и делал гримасы вежливого удивления и восхищения, старательно притворяясь, что ничего этого не знает. — Только вот она куда-то запропастилась… Ой!.. Вот она… они.
Магнус вел Маргариту через зал, поскольку другого пути с террасы к автостоянке не было, и молился, чтобы Суне не заснул в машине, а то неловко получится… Народ расступался перед ними, словно они шли по ковровой дорожке к подиуму для вручения награды.
— Ромашка…. - прошептала Татьяна едва слышно по-русски. — Приз — в студию!..
Всех представили друг другу, все пожали друг другу руки, Магнуса представила Маргарита, поскольку его, следовало предположить, никто здесь не знал.
— Мы… — она сделала неопределенный жест рукой. — Прогуляемся… по ночному городу… Если никто не возражает.
Никто не возражал. Бернардина с загадочным выражением лица кивала головой. Когда они скрылись из виду, она сказала:
— Им надо заняться не гулянием по ночному городу, а совсем другим делом. А сначала найти один из этих автоматов…
— Бернардина!
— А что? — пожала та плечами. — В чем я не права, скажите, пожалуйста? Аптеки уже закрыты…
— Бернардина, вы неотразимы, — покачала головой Татьяна и вдруг поняла, что влюблена в своего мужа.
— Знаете что? — задумчиво протянул Суне. — Признаюсь, я не терял приглашения. Я его отдал. Ему.
И кивнул вслед Магнусу.
— Вы напрасно усложнили процесс, — вздохнула Татьяна. — Могли рассказать мне, я дала бы вам еще одно.
— Уже не успевал, — оправдывался тот. — Кроме того, у них, насколько я понимаю, достаточно сложно развиваются отношения и было важно застать вашу подругу так, чтобы она не смогла сбежать…
— Уж не о нем ли она рассказывала мне в мае? — спросила Татьяна у самой себя, поскольку никто из присутствующих не смог бы ответить ей на этот вопрос. — Суне, этот ваш друг, он кто? Он каким-нибудь образом связан с театром?
— Он поет в опере, — Суне чувствовал себя попавшим в эпицентр урагана. — Последние два года он прожил в Италии, а сейчас у него контракт с Ла-Скала.
Йорган и его свидетель одновременно присвистнули и переглянулись.
— Торт привезли, — возвестила Бернардина, сохраняя загадочность сфинкса. — Идемте. И скрестим за них пальцы…
— Тогда скрещивайте вы, — вздохнул Суне. — У меня уже руки затекли…
Метрдотель догнал их возле машины и вручил Маргарите ее длинное пальто. Магнус нашел ключи, оставленные, как и договаривались, под чехлом сиденья, и они поехали в ночь. Маргарита куталась в пальто, ноги в легких туфлях начинали замерзать. «Чего, собственно, я впала в истерику? — вопрошала она себя и не находила ответа. — Ведь я же именно об этом и мечтала! Чтобы он захотел и сумел найти меня, чтобы взял и приехал, и чтобы сказал: «Поехали отсюда!» Куда? Да куда же еще, Господи?! Я же этого хотела! Так в чем же дело?! Значит, судьба! Не я ли совсем недавно так мудро рассуждала на тему, что все предначертано? Вот, значит, это и предначертано нам — быть вместе! Мы плохо друг друга знаем? А кого из прежних хахалей я знала хорошо? Никто никого хорошо не знает. Люди дружат или живут вместе всю жизнь, а потом обнаруживают, что рядом — незнакомый человек. Какие проблемы? Он прав — нет никаких преград, и мы ничего не должны друг другу, никто никому ничем не будет обязан, я не ждала его годами и не отвоевывала в трудной борьбе у другой бабы или у его же равнодушия и лени, и он не вытягивал меня из нищеты, как принц золушку. От нервного срыва, пожалуй, все же спас. Ну, спасибо. Но я ему тогда в Париже тоже достаточно наговорила приятной ерунды. Так что мы квиты… Так что поехали к тебе домой!..» — и сказала:
