В один из таких капельных дней позвонила Татьяна и закричала в трубку:
— Твоего «Рыцаря» берет в печать и реализацию одно хорошее международное издательство! Ты понимаешь или нет, что это значит?! Твой роман куплен за рубежом!! Ты знаешь, какой они предлагают гонорар?!.. Ты что молчишь? Спишь, что ли?!..
— Нет. Спасибо, Таня, это в наибольшей степени твоя заслуга — ты его одела в парадные одежды… Извини, у меня меланхолия…
— Ты с ума сошла! Ты знаешь, сколько тебе полагается денег?!
— Нет. А что, много?
— Не буду говорить по телефону. Давай, приезжай. Договор надо подписывать.
— Ой, может, ты все подпишешь?
— Да что с тобой такое?
— Меланхолия…
— Рита, ты что? Ты теперь богатый человек! Ты можешь переехать жить куда угодно! Даже и в Швецию!
— Так много денег? За что они платят? Таня, ты подумай: ведь любой может ошибиться! Вдруг успеха не будет? Вдруг книга не будет продаваться? Что тогда? Господи, я так вкалывала над ними, столько недоспала, а вдруг все коту под хвост? Ой, даже думать страшно…
— Прекрати истерику, подруга. Ты на пороге успеха! Как только выйдет в продажу «Рыцарь», издательство возьмет «Замок» и «Призрака» тоже. Они заинтересовались тобой! Ритка, ну, ты что? Пойди, выпей-закуси, ну, я не знаю, встряхнись как-нибудь. И приехать надо, я не могу подписывать договор за тебя. Издательство вышлет приглашение. Ни один бюрократ не откажет в визе…
Хорошо, что Санька уже спала. Кое-как закончив разговор с подругой, Маргарита накрылась с головой одеялом и принялась тихо плакать. Она сама себе не могла объяснить, почему плачет. Одновременно была ясная голова и слезы, лившиеся сами собой. Неясное чувство страха терзало ее последние несколько дней, и теперь сообщение подруги словно отпустило тормоза у этого страха. Она выбралась из-под одеяла и поплелась в кухню, где в холодильнике мама всегда держала бутылку водки, на случай простуды и необходимости растирок. Рюмка, другая — истерика прекратилась, из желудка начало расползаться по внутренностям тепло. «Психопатка», — сказала себе Маргарита. — «Дура ненормальная. Весна действует, что ли?.. Ну, хорошо. А что я буду писать дальше? Заготовок больше нет. Надо начинать сначала…» Потом сказала себе: «Бог Троицу любит», проглотила еще одну рюмку, выкурила на балконе две сигареты подряд, сказала себе, что так делать нельзя, а то и привыкнуть недолго, а утро вечера мудренее, и завтра все будет иначе…
Назавтра действительно все было иначе: голова не болела, но кружилась так, что стены плыли против часовой стрелки, закручивались в спираль вместе с потолком и норовили обрушиться. С закрытыми глазами было не лучше, потому что тогда плыла и закручивалась в спираль темнота. «Елки-палки… Надо же… Не пойду на работу… Хрен ли мне ваша контора?! Я скоро в Швецию уеду…»
Санька самостоятельно собралась и ушла в школу. Маргарита сказала дочери, что заболела, но врача вызывать не надо, само пройдет. Лежать в постели и никуда не спешить было забытым блаженством. В половине одиннадцатого затрезвонил телефон. Звонили с работы и кричали в трубку:
— Рита! Ты где?! Итальянцы звонят! С утра! Телефоны раскалились! Ты что?! Заболела?!
— Да, — простонала она в ответ. — Я заболела. У меня похмельный синдром в тяжелой форме. Оформите мне за свой счет…
— Какой свой счет?! Немедленно приезжай! Сейчас за тобой вышлют машину! Ты понимаешь или нет, что итальянцы хотят опять с нами сотрудничать?!
— Да… Осенью и весной у шизофреников обостряется активность. Не кричите на меня, и без того башка трескается. Не сдохнут наши итальянцы, если подождут до завтра… Сейчас я сама им позвоню…
Не дожидаясь ответа, она оборвала разговор и следом набрала знакомый наизусть миланский номер. Итальянцы не бились в истерике, как можно было предположить по только что выслушанным крикам, просто у них, как поняла Маргарита, произошли какие-то изменения, о которых они не хотели говорить, и они вспомнили, что где-то далеко еще дышит их совместное предприятие. Она сказала, что плохо себя чувствует — грипп, знаете ли… — и будет в конторе завтра. Они не возражали и даже пожелали ей скорейшего выздоровления.
К середине дня полегчало. С утра мучила жажда, но к обеду прошла и она.
Пришла из школы Санька и заявила:
— Мама, мы с Юлей хотим пойти в кино.
— Какое кино? Сегодня будний день.
— Ну, мама! «Властелин колец»!..
— Он же через месяц выйдет на видео…
— Да ну, ты что, не понимаешь? Пиратские копии — ни цвета, ни звука!.. Ну!..
— А уроки?
— Чего уроки? Четверть только началась, еще никаких уроков!..
— Ладно… — и неожиданно сказала: — Я пойду с вами.
Через час пришла Юля. Маргарита собрала себя в кучу, закутала в шарф пластиковую бутылку с горячим сладким чаем и они, как счастливое благополучное семейство, потопали в кинотеатр за два квартала от дома. Хорошо еще, что идти было недалеко, а то стены домов еще покачивались.
Кинотеатр был недавно отремонтирован, с еще не порезанными креслами и не исписанными стенами. Персонал состоял из таких богатырей, что Маргарита подумала: «Вряд ли какой бусурман решится портить имущество. Мигом обучат правильному поведению в общественном месте…»
Фильм доставил удовольствие. «Вот. А если бы поперлась в эту чертову контору, то не посмотрела бы хорошее кино. Сказка… Да, оказывается, я люблю сказки…»
На обратном пути девчонки обсуждали героев. Потом Санька спросила:
— Мама, а тебе кто-нибудь понравился?
— А что, я не человек?.. Гэндэльф.
— Он же старый! — воскликнули десятилетние девочки в один голос.
— Ну, верхом и с мечом он не уступает молодым, разве нет? А молодость — это не возраст, а состояние души…
Состояние души… Состояние души было таково, что вызывало пугающее сожаление о наличии этой души вообще…
Утро в конторе началось с телефонных переговоров с итальянцами, проявлявшими такое рвение к возобновлению сотрудничества, что Маргарита не выдержала и к концу дня сказала директору:
— Что-то не то. Их поведение подозрительно.
Но руководство, как всегда, не приняло во внимание мнение переводчика. Все оживились и радовались, что скоро потекут в кассу доходы, исчисляемые не только в национальной валюте, но и в столь приятных для глаза и слуха долларах, евро и лирах, хотя лиры уже и вышли из оборота…
— И машинку для закатывания губ! — сказала она, не в силах слушать размечтавшихся вслух коллег. — Кинут они нас, как и раньше…
Но на следующий день итальянцы выразили готовность принять партнеров в Милане для продолжения разговоров. Приглашение высылалось немедля.
«Плохо дело. Если бы приехали они, то еще были бы какие-нибудь переговоры. А там — будет много водки, много походов по барам, и в конце концов в похмельном состоянии что-то подпишут, а потом схватятся за головы… Ну и хрен с вами. Надо узнать, не смогу ли я после этого бедлама слетать на пару дней в Швецию. Шенгенская виза наверняка обеспечивает подобную свободу передвижения… Это только нищий мог придумать, что не в деньгах счастье… Может, и не в деньгах. Но уж и не в их отсутствии!..»
Милан — большой промышленный центр на севере Италии. Но, кроме «Фиата», там есть еще и «Ла Скала». Закончив нетрезвые и бестолковые переговоры, начальство отсыпалось. Маргарита едва сумела заставить себя задремать на пару часов под утро. Еще не было семи, когда она оделась, прикрыла глаза темными очками и вышла на улицу, расчитывая немного погулять по утренней прохладе, а потом узнать, можно ли попасть на спектакль — все равно, какой.
Она не первый раз была в Милане и центр города знала уже неплохо. Было еще безлюдно и тихо. Большой город досматривал последние сны. Уборщики только начинали подметать улицы и убирать мусор. Маргарита шла по Виа Данте, разглядывая витрины и надеясь, что то кафе в конце улицы не перестало быть круглосуточным и можно будет выпить чашку кофе, когда все нормальные люди еще только выбираются из постелей. Между восемью и девятью утра все ранние кафе, бары и закусочные будут заполнены завтракающими служащими, которым недосуг или неохота готовить завтрак дома, а потом мыть посуду…
