Однако на следующий вечер она позвонила домой Галине Михайловне, с которой они на книжной почве душевно заприятельствовали, и попросила совета относительно приобретения компьютера или ноут-бука. В ответ услышала:

— Риточка, вам только печатать текст или для чего-то еще?.. Тогда зачем вам тратиться? Можете взять мой старый, дети подарила мне новый, для работы мне старый уже не годился… Вот и отлично… Рита, в типографии все очарованы вашим романом! Говорят, что давно не читали ничего такого увлекательного. Кое-кто даже подверг сомнению ваше авторство, сомневаются, не перевод ли это с другого языка? К концу февраля он будет готов для печати…

«Ну вот, получила бесплатно аппарат и наслушалась комплиментов… Неужели правда хорошо получилось? А что там такого? Банальные приемы, схематичные образы, а народ восторгается… А может, это я сама — слепая курица, не вижу достоинств собственного детища?..»

Она помолчала несколько секунд в трубку, потом сказала:

— Галина Михайловна, меня переполняет чувство наглой самоуверенности. Я решила показать роман издательству «Ассоль». Вдруг мне повезет.

— Риточка, — услышала в ответ. — Конечно же, сходите. Николай Александрович — своеобразный, но умный человек. Но вы знаете его условия? Он берет готовую к печати, откорректированную и набранную на диск книгу — то, что у вас уже почти есть. В качестве гонорара он отдаст пятьсот экземпляров. Какой он выпустит тираж, по какой цене — вас не должно касаться. Пятьсот экземпляров — это и будет ваш гонорар. Но если он согласится, то это можно будет считать большим успехом. А пятьсот экземпляров мы продадим, не сомневайтесь! К тому же «Ассоль» печатается у нас…

Для визита в «Ассоль» она надела купленное в Италии красное трикотажное платье италянской длины и страшно дорогие колготки, в которых не было ничего примечательного, как это обычно бывает с вещами известных фирм, за исключением того, что они сделали бы привлекательными самые кривые ноги на свете.

— Я поступила совершенно правильно, пойдя на эти затраты, — сказала она себе, глядя в зеркало. — Теперь ни один хрыч не устоит перед такой ведьмой!

Пришлось надеть старую жутко тяжелую дубленку до пят, чтобы фирменная лайкра не потрескалась на зимнем морозе, а неожиданно похорошевшие колени не дрожали бы от холода, и купить еще папку поприличнее: не в синей же картонной, с ботиночними тесемками, нести свой текст редактору.

Помятуя о том, что начало рабочего дня — самое надежное время, чтобы застать на месте любое начальство, Маргарита решила не рисковать в автобусе времением и ногами и приехала к издательству на такси. Водитель очень удачно остановил машину рядом с кирпичным особнячком, прямо напротив окон, в которых Маргарита тренированным взором офисного работника опознала окна приемной. За стеклом маячил женский силуэт. «Секретарша, увидела меня и мотор. Привет, коллега!.. Главное — не суетиться и не заикаться. Я — гений! Ну, или что-то около того…»

Войдя, она не поспешила снять перчатки. Их черная кожа подчеркивала нежно-кремовый цвет папки. Секретарша посмотрела вопросительно, и через несколько секунд подала голос:

— Вы к Николаю Александровичу?

— Да, я хотела бы переговорить с ним.

— Вам назначено?

— Нет.

— Кажется, сейчас он свободен. Я спрошу.

— Будьте любезны. Я подожду.

Она положила на стулья папку и сумку, неспеша стянула перчатки, расстегнула дубленку и только тогда села на соседний стул, предварительно прицелившись, чтобы занять все сиденье, а не робко прилеиться с краю, и сразу закинув ногу на ногу. Двадцатиевровая лайкра сверкнула на колене не хуже бриллианта. Секретарша была молоденькой девчонкой едва ли двадцати лет, с хорошей фигуркой и ножками, и костюмчик у нее тоже был неплохой, но позволить своим ногам столь дорогое украшение она не могла.

— Как мне доложить о вас?

— Скажите, что какая-то мымра предлагает классный роман.

Секретарша расширила глаза, но промолчала и скрылась за дверью. Через пол-минуты она вернулась:

— Николай Александрович примет вас.

— Спасибо.

В приемной книжного издательства почему-то не было предусмотрено вешалки для верхней одежды. Маргарита сбросила дубленку на стул, сумку кинула на плечо, взяла папку и шагнула в кабинет.

Директору издательства было крепко за пятьдесят, являл он собой образец строгого начальника, и смотрел с легким высокомерием, как начальнику и положено. Глаза у него были, как у Воланда, разного цвета. И хотя черный метал молнии: «Кто смеет отрывать меня от важных дел?!», зеленый светился некоторым любопытством. Маргарита дала ему время рассмотреть себя прежде, чем сказала «Здравствуйте», повесила сумку на спинку стула и не спеша уселась, опять положив ногу на ногу. Колено оказалось почти на уровне стола. На этот стол перед собой она положила папку. Директор бросил взгляд на папку, потом зафиксировал его на зеленоглазой бестии, и затруднился определить для самого себя, вызывает ли она у него симпантию, как обоснованно уверенный в себе человек, или же наоборот.

— Секретарь сказала, — прогудел директор, — что вы предлагаете ни много ни мало — роман.

— Да.

— О чем же он?

— Примерно о том же, что и романы сэра Вальтера Скотта. Приправлен модной в наше время темой магии. А также той идеей, что последствия самых важных поступков в нашей жизни — необратимы.

— Так, так… — взгляд директора смягчился. — А вы, осмелюсь предположить, автор и есть?

— Вы очень смелы, — и бестия расплылась в улыбке.

Директор хмыкнул, раскрыл папку и начал листать страницы печатного текста, привычно читая его по диагонали. Через минуту он сказал:

— А я чуть было не подумал, что это — дамский роман… — закрыл папку и опять уставился на Маргариту. — Что еще, в двух словах, вы можете сказать о вашем творении?

— В двух словах: «Женщины хотят читать про мужчин. Про МУЖЧИН, а не про слюнявых извращенцев.» Кроме того, роман готов к печати и набран на диск в типографии «Радуга».

Директор хмыкнул опять, и молнии в его черном глазу погасли, уступив место веселым искоркам.

— Ну, вот что, — и он положил руку на папку. — Я просмотрю вашу книгу еще раз. А вы зайдите как-нибудь на следующей неделе… Годится?

— Нет.

То, что нельзя было идти ни на какие «следующие недели», Маргарита решила еще накану вечером. Любой, самый отчаянный блеф и Ва-банк — но ни в коем случае не «Позвоните через неделю», «Зайдите через месяц»…

— Нет, — повторила она, потому что директор молчал, глядя вопросительно. — Там, на внутренней стороне папки, указаны номера моих телефонов, рабочего и домашнего. Примерно через неделю буду ждать ответ. Молчание расценю как отказ. Я заканчиваю корректуру перевода романа на английский язык. Как ни странно это прозвучит, но есть покупатель в Швеции. Я попросила его подождать, потому что сначала хотела бы попытать счастья на Родине. Заходить, чтобы забрать рукопись и выслушать, что вам это не подходит, я не буду. До свидания. — И она встала, демонстрируя намерение уйти.

Директор откинулся в кресле:

— Кто вы?

— Меня зовут Маргарита Николаевна. Я — мать-одиночка и скромный офисный работник…

Только выйдя на улицу и глубоко вдохнув холодный воздух, она немного успокоилась. Огляделась и с удивлением обнаружила, что до конторы — совсем недалеко и можно пройти пешком. «Ну-с, посмотрим…»

«Рабочий день» протек бы в приятном и ставшим уже непривычным безделье, если бы не дурацкие вопросы коллег, чего это она сегодня с утра так нарядилась. Она отшучивалась, но когда тот же вопрос задал директор, к полудню появившийся наконец в конторе, она не выдержала и сказала:

— С утра ходила охмурять одного воротилу крупного бизнеса.

— И как??!!

— Успешно! А вы сомневались?

Вечером она поставила в комьютер присланную Татьяной дискету. Читать свой текст на чужом языке было странно, но больших погрешностей не обнаруживалось. Через час она набрала телефон Людмилы: