АЛЁНА и АЛЁША АБСУРД: Литературно-художественное издание.

╘ Эсаул Георгий, 2016

╘ "Литературное наследие", 2016

╘ "Академия литературы"

Published in Damascus Syria

Publisher: Public Association "Literary Heritage"

ПРЕДИСЛОВИЕ

- Свистать всех наверх, даже стариков с лаптями на голове и женщин с самомнением фрейлин - дудки, а не фрейлины, в Версале за мной бегали, поддували, ластились - гулящие они, на жирных харчах калорий набрали, и - нате, вам, калории - получайте, судари, а у сударей усы висят лианами - голодно нам, тяжко в лишениях, болезнях и криках истомившихся звероподобных чаек! - Капитан Флинт шутливо дернул боцмана Моргана за веник бороды!

- Если женщины на свист не отзовутся - не белки они, чтобы бегали по реям вместе с краснозадыми макаками - символом хлопкоробов Алабамы? - боцман Морган размахивал деревянной ногой-флагом с вырезанной русалкой (хвост, груди, корона).

- Утопить всех - морскому чёрту на ужин! - Капитан Флинт костяными шарами закатил глаза в череп, голос дрожал от кладбищенского ужаса. - Наступят времена, когда не только свист, но и прыжки людям покажутся трелями Соловья, призывом оторвать друг другу головы!

Mamá, tengo miedo diablos!

- Reci mi kako doći do ulicu ili Saloma Nerisa Square Amilcar Cabral - strašna katakombi, ali Moskva - majka gradova, a tko je majka? - Алёна всполошилась (щёчки алыми Дагестанскими маками расцветили среднерусское лицо), схватила мужчину за руку, заглядывала ему в глаза, а затем - засмеялась - рывком, будто из капкана на медведя выскочила. - Не понимаю - вчера не знала басурманского языка, а сегодня заговорила, будто пожарный кран во мне включили; пользы нет от чужого языка - в булочной не купишь буханку и масла для неё не спросить, потому что язык заплетается ногами пьяной балерины.

Чудной вы, ручку подъезда дергаете, насилуете её своими мозолистыми руками путепроводчика, а в душе у вас пусто - барабан у вас под грудной клеткой: БУ-БУХ! - Алёна постучала тонкими аристократическими пальчиками - музейная редкость - по горилльей груди мужчины, похожего на самосозерцающий шкаф. - Барабаны люблю, барабаны - далёкая страна Ностальгия с вокзалами, компасами, короткими штанишками экзекуторов - ужас Сибири и Московской области.

В детстве я крокодилов обожала - до боли в пятках, всматривалась в их прозорливые янтарные очи - с искорками лукавства в уголках - так пытливый восьмидесятилетний академик с покровительством улыбается молоденькой ассистентке балерине без трусов.

Мои подружки кошечек и собак приручали - угощали их мёдом и сухарями - путь в Магаданскую тюрьму.

А я на Птичьем рынке крокодила купила - маленький, добренький, лапки - СЮ-СЮ-СЮ! зубки - няшные, а укусит - об твою мать, небо в заячий тулупчик Гринёва превратится.

Дружила с мальчиком - легкомысленный Квазимодо, француз - рыжий, без тестестерона в организме, почти девочка, но с мужскими висячими смоковницкими причиндалами.

Не интересовалась мальчиками, но других игрушек (кроме Квазимодо) в нашей балетной школе не водилось; заезжали иногда пьяные гайдуки в каретах - колотили нас - детишек - тростями по спинам и по коленям, а затем с безудержным хохотом уносились к Яру - мозговая кость мамонта им легендой на могильном камне.

Однажды посетил наше училище генерал краснокожий, говорил громко - как обезьяна, обкушавшаяся бананов, проверял наши ноздри - чистые ли они, без волос?

У Квазимоды вытащил шиньон из левой ноздри, хохотал, а затем впал в раздумья, извлёк из фаэтона ядерный чемоданчик - зловещий, радиоактивный, за сто верст от него радиоактивный ветер перемен.

Бросил чемоданчик мне на кровать - чемоданчик с адским скрежетом открылся; а в нём - таблицы мигают, пузыри в пробирках и пульт управления умом каждого Президента на Земле.

В мозги Президентам масоны вживляют микросхемы, и эти микросхемы подчиняются ядерному чемоданчику генерала, словно дети малые подчиняются одноногой нянюшке Пушкина.

Мне пятнадцать лет исполнилось - возраст свирепого деспотизма, когда в пароксизме счастья балерина любознательна до срастания бровей.

Я бурундуком накинулась на корзинку для пикника - генерал нас угощал по полной продовольственной программе далекого города Марсель; выхватила бутылку с шампанским "Дом Периньон", отрыла - БАБАХНУЛО! аж скулы у мышей свело, словно каждой мышке сделали инъекцию Правды.

Шампанское щедрым золотым дождём - о золотом дожде я намного позже узнала, когда в силу вошла - залило ядерный чемоданчик с пультом управления мозгами Президентов.

В один миг Правители превратились в капустные листы, с опасными бритвами бегали за министрами иностранных дел, а потом впали в прелесть - раздаривали рудники и пряники заезжим купцам, даже инопланетян не забыли, называли инопланетян братьями по Разуму.

Разве зеленорылые инопланетяне - братья нам? чёрт им брат, а не человек!

Я бы чёрта сенатором поставила или доверчивым шутником в Камеди Клаб, а зеленорылого инопланетянина - в расход, в войско имени Рокосовского или в Конную армию Ворошилова - клонировали недавно армию вместе с конями - всадники Апокалипсиса, а не воины.

Генерал хохочет, в ладошки хлопает - дитя нелепое - ему очень моя шутка с шампанским понравилась, от восторга портки снял и за окно вывесил зеленым флагом.

"Девочка с копьем в мыслях!

Алёна, ты не чемоданчик шампанским залила, ты Судьбу Мира изменила - болтунов назначила Олимпийскими чемпионами, а Президентов палкой по мельничному кругу гоняла, будто ослов на мельнице Санчо Пансы. - Губы генерала задрожали, очи закатывались, а он их обратно из черепа пальцами выковыривал, будто косточки из персиков. - Ядерная зима, горшочки с питательной бесконечной кашей - сказки седого детства, когда у сказочника волосы на лобке поседели, не серебро, а - иней.

Бессмысленная жизнь, если мечта ускользает голубой лентой реки Волга.

Ядерные чемоданчики - пустое, новых наделаем - каждому балерону по ядерному чемоданчику, пусть балерон пластикой доказывает, что пластид крепче черепа мастодонта!" - генерал захохотал, в кому впал, бегает безумный, присаживается, коленки свои целует, а толку - не полюбит коленка генерала, не царская она дочь, коленка.

Я никогда прежде не лечила зубы бегемотам, не знала опасности, тем более от термоядерных генералов.

Бедовая, озорница - беруши мне в глаза - подмигнула генералу по-есенински, задрала подол - и мельничным колесом с козлом - покатилась вокруг тумбочки.

Тумбочки у нас потешные - рыдают по ночам, голову спящего человека дверцей прижимают и скрипят - страшно и смешно одновременно, как на поминках писателя Гоголя.

"Догоняйте меня, генерал от инфантерии и истерии, догоните - я - ваша!" - призываю, завлекаю, а смысл слов и обольщения еще не знала, для меня слова - карамельки без сахара - пустое, китайское толченое стекло на ужин. После - когда мне в полиции смысл слов - "догоните - я ваша!" разъяснили - я три недели красная ходила от стыда, будто меня Красным Знаменем по щекам отхлестали за непотребства; в партию любителей свёклы записалась, в Америку уехала к краснокожим.

Генерал услышал, надулся - усы взбудоражились, к потолку взлетели праздничным салютом - красиво, китайцам с драконами не угнаться за усами генерала.