— Гоша, я рассказал нашим соседкам о нашем споре. — я слушал и пытался понять, что Никита затеял. — Ну о том, что парня можно переодеть в девчонку и никто даже не догадается, что он мужского пола. Глаша и Маша согласились нам помочь. Так что не сопротивляйся, сейчас ты ненадолго станешь подружкой этих сестричек.

Я обречённо вздохнул и сдался на милость хихикающих мухоморов, которые уже вывалили из мешка юбки, платья, косынки, колготки.

— Нет, только не колготки! — я решил всё же сохранить остатки мужского достоинства. — На это я не подпишусь.

— Не хочешь добровольно, заставим силой. Глаша, держи его, — младшая нахалка говорила так уверенно, что я чуть не поверил.

— Никто тебя заставлять не собирается. А одежду мы просто схватили из шкафа первую попавшуюся, пока бабушка не видела, — успокоила меня Глафира.

Её голос был какой-то мягкий, убаюкивающий. И я, словно загнипнотизированный, разрешил себя разрядить. Девчонкам будто того и надо было. Они распоряжались мной так, словно одевали свою куклу.

Вскоре на мне красовалась розовая юбочка до колен, длинные бежевые гольфы и белая кофточка с рукавами-фонариками, чёлка была прилизана на бок и заколота целым рядом блестящих невидимок.

Жаль, что большое зеркало есть только в холодной комнате. Но нет, я туда не пойду. Если засветим сейчас нашего чёрного чумазого чертёнка, крику будет… А уж вопросов — так ещё больше.

— Обалдеть! — Ник дожёвывал пирожок, обходя вокруг меня, и его восклицание прозвучало как «офафеть», но я понял, что товарищ имел ввиду.

— Отличная у нас получилась подружка. — Маша довольно рассматривала мой новый образ. — Гоша, если не захочешь переодеваться, приходи к нам завтра играть в куклы.

На улице начинало темнеть, нужно было топиться и, наскоро поблагодарив сестричек я быстрым шагом пошёл к дому «Лукера».

Уже стоя перед нужной мне дверью подумал, что для успеха операции нужна хоть небольшая легенда — кто я, откуда. Деревня небольшая, наверняка хозяева заинтересуются, что это за девочка одна шляется по вечерам в поисках свечей. Не успел я б этом подумать, как дверь резко отворилась и на меня налетела бабка с полным ведром воды. Я не успел среагировать и аккуратная симпатичная девочка, которую я изображал, вмиг превратилась в жалкую мокрую бродяжку.

— Ой, деука, милая, зашибла бенную! Вот я сляпая совсим. Заходь, унучка, оботру тя.

— Ничего страшного, бабушка, вы только полотенце дайте, я сам… — тут я чуть не дал сам себе по лбу за такую грубую оплошность, но старушка вроде бы не обратила внимание, — сама вытрусь.

Когда хозяйка отвернулась, я быстро осмотрелся в поисках стола. На моё счастье, он оказался рядом. Но только я протянул было руку, чтобы найти нужный лист среди лежащих на скатерти, как подошла бабулька с полотенцем.

— А чья ты деука? Не видала тоби ране, ни тутошняя.

— Меня зовут Г… — тьфу ты, снова чуть не прокололся, — Галя. Я сегодня приехала к подружке Маше, на выходные, — сочинял я на ходу тоненьким девчачьим голоском. — Вы не могли бы одолжить свечку? — перешёл я к делу.

Вытираясь, я словно случайно подошёл к столу, увидел портрет, прихватил рукой прямо через полотенце и сунул под мокрую блузку. Так, пол дела сделано, осталось по возможности невредимым дать задний ход.

Узнав, что я не здешняя, бабулька быстро потеряла ко мне интерес, дала свечку и проводила к выходу.

Я вышел из сеней, свернул за угол дома и увидел катающихся по траве от беззвучного смеха своих деревенских друзей — Ника и «мухоморок».

— Ну ты артист! — хохотал Ник, — «Меня зовут Галя», — похоже пропищал он, передразнивая, — Ха-ха-ха-ха-ха!

— «Сама вытрусь», — Маша, захлёбываясь смехом, еле смогла выговорить. — Вот умора!

— Эх вы, хоть бы предупредили, что будете подсматривать, не по товарищески это. Я махнул рукой на заливающуюся смехом троицу и отправился на следующую операцию под названием «Тамарик».

На первый взгляд всё оказалось просто — на стук мне никто не открыл, но дверь оказалась незапертой. Я осторожно, на цыпочках, зашёл, осмотрелся — никого нет. Отличненько, лучше и не придумаешь. Около стола на полу лежал портрет деда «Тамарика». Наверное, сквозняком сдуло. Я поднял лист, так же тихо отправился к выходу, и вдруг, возле самых дверей, чья-то сильная, непонятно откуда появившаяся рука, схватила меня за плечо. Страх парализовал все мои мышцы, от ужаса голова казалась словно набитая ледяной ватой. Вот он, конец моей молодой беззаботной юности. Теперь суд, а потом колония, сухари и вода на много лет вперёд. Мне сильно повезёт, если сейчас просто сильно побъют и отпустят восвояси. Я медленно повернул голову и наткнулся взглядом на свесившегося с печи и всё ещё державшего меня белобрысого парня со шрамом на подбородке.

— Привет, я Витя, — пацан наконец отпустил меня и легко спрыгнул вниз. — А ты к бабе Тамаре?

Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Спазм ужаса не давал мне пошевелиться. Так, нужно собраться. Сейчас он подойдёт ко мне, я размахнусь, заеду ему кулаком в нос и убегу. Потом быстро соберу вещички, прихвачу Марка (если Марик будет сопротивляться, засуну его в чемодан, проделав дырочки, чтобы мог дышать) и бегом на вокзал!

— Бабушка сейчас корову подоит и вернётся, — парень сделал шаг в мою сторону, а я сжал кулак и занёс его за спину для большего размаха. — Пойдёшь сегодня со мной на танцы? Я приглашаю, — он подошёл ещё ближе, а я, вместо того, чтобы двинуть ему кулаком в нос, от неожиданности сел на пол.

Юбка задралась, я машинально её поправил, и тут заработал мой разморозившийся мозг. Хозяин дома ведь сейчас разговаривает не с вороватым пацаном, а с симпатичной нарядной девочкой. Совершенно логично её пригласить на танцы.

— Хорошо, давай пойдём на танцы, — я решил, что самый быстрый путь к отступлению — это соглашаться во всём. — Меня Галя зовут, я сейчас переоденусь и вернусь сюда, — пропищал я девчачьим голоском, вскочил с пола и пулей вылетел за дверь.

На улице, облегчённо вздохнув, я наконец смог расслабиться. И как вы думаете, кто лежал на траве под окнами, скорчившись от с трудом сдерживаемого смеха? Ребята не хотели спугнуть двух комиков, не знавших, что у них есть тайные благодарные зрители, поэтому вместо громкого хохота позволяли себе лишь случайно вырывавшиеся попискивания. Сейчас они были похожи на трёх огромных мышей, которые, лёжа на земле, держатся за животы и лишь повизгивают.

Мне было не смешно. Я даже думаю, что за последние пятнадцать минут на моей голове появилось несколько седых волос.

— Всё! Третьего подвига на сегодня от меня не ждите, — я шёл и от пережитого шока разговаривал сам с собой вслух. — Сейчас построю баррикады в доме и будем с Марком до последнего держать оборону, если вдруг дед «Матрон» придёт мстить за своё оскорблённое достоинство.

Дома я незамедлительно сорвал с себя всё ещё влажную девчачью юбку, одел свои, родные, спортивные штаны, а кофточку с фонариками без сожаления поменял на такую уютную, однозначно мужскую, полосатую серо-зелёную кофту, причём последнюю готов был расцеловать от переполнявшего меня облегчения. Возвращаясь в свою обычную одежду, я будто снова вернул себе своё я.

— Нет, товарищи, не для меня все эти маскарады, — снова заговорил я вслух сам с собой. — Чтоб я ещё раз! Да ни когда в жизни! За всё золото мира! Даже не уговаривайте! Ползайте на коленях, плачьте, рыдайте, рвите на себе волосы! Ни за что больше не дам себя превращать в посмешище!

На улице было почти совсем темно, и в вечернем сумраке, собирая раскиданную второпях одежду я случайно наткнулся взглядом на лежащую на полу, усыпанную золой, газетку. «Марик!» — имя друга вырвалось у меня, и колючие мурашки тут же побежали по спине. Грязный, забытый и брошенныйМаркуша заперт сейчас в холодной тёмной комнате. А я из-за всех сегодняшних волнений совершенно запамятовал про него.

Осторожно, чтобы не напугать друга, я открыл дверь, но, к огромному удивлению, не обнаружил за ней признаков его присутствия.