Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Но как же твоя тетка?

— Тебя интересует ее точка зрения на взводы копытных из Северного Кенсингтона, резвящихся в ее тщательно ухоженном саду? Вот тут, малышок, ты с твоей обычной ясностью мышления попал пальцем в самую суть. У тети Джулии при одной мысли о подобном начался бы родимчик. Однако по счастливому стечению обстоятельств ей предстояло отправиться в лекционное турне. Я учел этот факт и счел возможным заглянуть в штаб-квартиру указанных избранников святого Витта и вступить в переговоры. Почетный секретарь оказался более прижимистым, чем мне бы хотелось, но в конце концов мы договорились об условиях, и я удалился с наличностью в кармане. Она составляла десять фунтов, и эти десять фунтов были даже более кстати, чем любые другие, какие мне доводилось прикарманивать прежде. Будущее выглядело очень светлым.

— А затем, разумеется, твоя тетка неожиданно вернулась?

— Нет. Она не вернулась. А почему? А потому, что и не уезжала, черт ее дери. Произошла какая-то путаница с датами, и ее турне было отложено. Это случалось со мной и прежде. К язвам нашего столетия, Корки, следует добавить мерзкое коекакство, с каким лекционные бюро ведут свои дела. Ни следа системы. Никакой четкости. Я оказался перед тягостной необходимостью поставить почсека в известность, что договор расторгается и ему с его страстотерпцами придется подыскать другое место для своих сарабанд.

— И как он это воспринял?

— Не очень хорошо. Видишь ли, чтобы обеспечить себе наличные, я немножечко переложил, описывая красоты сада моей тетки, и разочарование было, несомненно, очень горьким. Он всячески возмущался. Однако ничего поделать не мог. Истинная беда заключалась в том, что теперь, естественно, я, как честный человек, был обязан вернуть ему его деньги.

— То есть он грозил тебе тюрьмой?

— Ну-у, да, мы неофициально коснулись этой темы. Но мое положение оказалось несколько щекотливым, потому что я все их уже истратил.

— Скажи, — попросил я, — конец у этой истории счастливый?

— О да, и очень.

— Значит, ты угодил-таки в тюрьму?

— В тюрьму? О чем ты? Разумеется, ни в какую тюрьму я не угодил. Человек с моей прозорливостью и находчивостью в тюрьмы не попадает. Хотя не стану отрицать, на протяжении нескольких следующих дней на заднем плане отчасти маячила тень камеры. Видишь ли, на такую колоссальную сумму, как десять фунтов, мне некого было куснуть. Джордж Таппер, всегда моя главная надежда, больше чем на пятерку не разоряется, да и ту часто приходится выдирать с помощью хлороформа и щипцов. Ну а прочие, вроде тебя, всего лишь жалкие полукронщики и парашиллингцы. Но, спросишь ты, как насчет моей плоти и крови, моей тети Джулии?

— Не спрошу.

— И правильно сделаешь. Чтобы куснуть тетю Джулию, пришлось бы выложить все, а это привело бы к мгновенному пинку пониже спины. Кроме того, тетки-романистки в подобных случаях склонны становиться на профессиональную позицию. Скажи ей, что ты, если она не выкашлянет указанную сумму, будешь томиться в Уормвуд Скрабз,[15] и она поспешит напомнить тебе, чтобы ты, пока будешь отбывать срок, не забывал делать подробные заметки, которые пригодятся для «Алистера Симмса, каторжника», или для «Тех, кто лишен надежды», или еще чего-то вроде. Ни малейшего сочувствия, хочу я сказать. Профессиональный подход. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе… нет, не сейчас. Так о чем бишь я?

— О твоем пути в тюрьму.

— Да ничего подобного. Я был на пути в кабачок на Стрэнде, где, как я давно убедился, мне мыслится лучше всего. А тут, безусловно, требовалось мыслить на всю катушку. Но едва я заказал свою скромную пинту, как увидел Косоглазого Диксона.

— А кто это такой?

— Типчик, который тогда управлял большим боксерским залом в Ист-Энде. Я познакомился с ним, пока менеджировал Боевым — он часто выступал под его эгидой. Косоглазый пригласил меня за свой столик, и я принял приглашение. Помнится, я еще подумал, что моя полоса невезения, возможно, кончилась: ведь войди он на десять минут позже, мне пришлось бы заплатить за свою пинту из собственных скудных ресурсов.

«Слушайте, — сказал этот Диксон, когда мы обменялись положенными приветствиями. — Вы все еще менеджер этого парня? Билсона?»

Ну, правду сказать, я старика Билсона почти год не видел и понятия не имел, где он ошивается, если он вообще был еще жив. Но ты меня знаешь, Корки. Молниеносный мозг. Недремлющий ум.

«Да, — ответил я. — Все еще».

«И как он сейчас?»

«Преотлично. Как никогда прежде».

«Так послушайте. В следующем месяце Однораундовый Пиблс дерется у меня в зале с Тедди Бэнксом. А Тедди сломал ногу. Так что Билсон может его заменить, если захочет».

«Я подпишу контракт прямо сейчас», — говорю я.

Ну, мы потребовали бумагу и чернила и набросали соглашение. После чего расстались — он остался надуваться двойными виски, а я с десятью фунтами аванса в кармане зарысил к почсеку Северного Кенсингтона, чтобы отдать ему десять фунтов, а затем приступил к прочесыванию Лондона в поисках Билсона.

Ну, не стану углубляться во все тревоги и страдания, какими обернулись эти поиски (продолжал Укридж). Они требовали бесконечных наведений справок в пивных и всяких злачных местечках и куда больше пешего хождения, чем меня устраивало, но в конце концов я его выследил, и более того — он оказался в сговорчивом настроении.

Выяснилось, что ему как раз требовалась возможность подзаработать. Эта его официантка из бара, эта Флосси, все больше взбрыкивала, потому что день свадьбы откладывался и откладывался. Так что он решил получить свою долю приза победителя, а затем испытать судьбу в ближайшем бюро регистрации браков. Он тут же подписал контракт, и я почувствовал под ногами твердую почву.

Однако не настолько твердую, как мне помстилось, едва я его обратал. Видишь ли, трудность заключалась в организации тренировок. Если у Боевого был недостаток, то он заключался в небрежной беспечности, с какой он относился к необходимости тренироваться. Предоставленный сам себе, он готовился бы к этому жизненно важному состязанию, попивая эль и покуривая двухпенсовые сигары. Проблема заключалась в том, как мне, проживая на Уимблдон-Коммон, бдительно и неустанно следить за типусом, проживающим в Лаймхаусе в одной комнате на первом этаже с окнами во двор?

Тут требовалось поразмыслить. И я сосредоточился на поисках выхода, как вдруг новая полоса моего везения опять дала о себе знать. Удача — странная штука. Ты ее не видишь месяцами, и вдруг она начинает резвиться вокруг тебя, будто дружелюбная псина, просто льнет к тебе. В этот труднейший момент моей жизни дворник «Кедров», как гром с ясного неба, по той или иной причине вручил прошение об отставке, а моя тетка отправила меня в бюро найма подыскать ему преемника.

Что еще мне требовалось? На следующее же утро Боевой Билсон водворился в «Кедрах», дворничая, как сто чертей, и я уверовал, что все мои беды остались позади.

Потому что никуда не денешься: дом незамужней дамы с книжными вкусами на Уимблдон-Коммон — это абсолютно идеальный тренировочный лагерь для боксера-тяжеловеса, готовящегося к важному матчу. Где еще ветерок так свеж и бодрящ, как воздух, овевающий эти широкие вольные просторы? И где опять-таки более удобное место для пробежек, чем Уимблдон-Коммон? Огромное пространство властно соблазняет боксера взять ноги в руки и затрусить в пылающий закат. Добавь огромный сад со множеством укромных уголков, где на удобном суку можно повесить тренировочную грушу, и ты убедишься, что в смысле упражнений все было в полном ажуре.

К тому же «Кедры» отличались тишиной и покоем. Рано ложиться и рано вставать — таков был наш девиз. Никаких званых обедов, тянущихся за полночь, когда прислуга томится на кухне до утренней зари, чтобы попировать остатками. Мне казалось, что все купается в розовом свете. Меня смущало лишь одно: я не совсем представлял себе, как обеспечить Билсона спарринг-партнером.

вернуться

15

Лондонская тюрьма для совершивших преступления впервые.

78
{"b":"537578","o":1}