Ну вот, оказывается, не всем я здесь как кость в горле. Самое главное, что я никому не давал никакого повода. И еще неизвестно, как ко мне относились бы все одноклассники и остальные, если бы не Эдик. Это он настраивает всех против меня, одному ему я не даю покоя. Что ему от меня надо? Непонятно…

Я вошел в класс. Урок уже начался. Учительница укоризненно на меня взглянула и бросила:

— Первый день в школе за столько времени и уже опаздываем.

Нет бы поздравить меня с выздоровлением.

— Он думает, если ведьмин внук, значит, ему все можно, — вставил Эдик реплику.

— Эдик, следи за тем, что говоришь, — одернула его Роза Николаевна.

— А что, разве я сказал неправду? — вскинулся он.

Не знаю, что на меня нашло, но я с вызовом ответил:

— А если и так, что с того? Тебе-то что, завидно? Чего ты мне покоя не даешь? Не к кому больше приставать? Ты поосторожней со словами, иначе я превращу тебя в лягушку.

Эдик аж побагровел:

— Нет, вы это слышали? — Парень победоносно всех оглядел. — Только что Ткаченко публично признался в том, что он колдун!

— И что с того? — съехидничал я.

Этим простым вопросом я загнал Эдика в тупик.

— Ну… — растерялся он. — Пока что ничего, а дальше будет видно.

И как-то странно на меня посмотрел. Мне не понравился его взгляд. А еще больше пришелся не по душе весь его облик. Эдик был с темными глазами, темными волосами и неестественно белой кожей. Наверное, на солнце он сразу обгорает. И вот эти несоответствия — темные волосы, глаза и белая кожа — вызвали во мне антипатию. У брюнетов должна быть смуглая или хотя бы смугловатая кожа, но никак не такой контраст. В книге по физиогномике я читал, что у таких людей не в порядке со здоровьем и на душе у них творится полный беспредел.

— Все, хватит! — Роза Николаевна постучала линейкой по столу. — Разбираться будете потом.

И начался урок. Эдик все время поглядывал на меня. На его лице блуждала загадочная и противная улыбка, явственно что-то подразумевающая.

Все перемены я проводил в одиночестве. Ко мне никто не подходил, не осведомлялся о здоровье, о моих интересах и вообще обо мне. Я решил устроить эксперимент. В одну из перемен сел за парту к однокласснице, имя которой не помнил.

— Привет.

— Привет, — ответила она.

— Как дела? — осведомился я.

— Нормально, — девчонка сразу отвернулась.

Я задал ей еще пару вопросов, но она сделала вид, что не слышит меня, а потом встала и ушла. Что и требовалось доказать. Это очень неприятное ощущение, когда весь класс на перемене сбивается в кучу и время от времени на тебя поглядывает, кивая головами и задерживая на тебе недобрые взгляды.

Чтобы лишний раз не мучиться, я решил прогуляться по этажу. Было интересно наблюдать, как все буквально расступаются при виде меня, образуя что-то наподобие дорожки. Точно так же море раздвигалось перед Моисеем.

Я завернул за угол к выставке рисунков, где почти никто не ходил. И в этот момент меня кто-то толкнул в спину. Я отлетел к стенке, не понимая, что произошло. Я повернулся и увидел Эдика. Он схватил меня за грудки и еще сильнее придавил к стенке, словно стараясь меня впечатать в нее или вмуровать. Он приблизил свое лицо к моему и, сверкая глазами, злобно проговорил:

— Лучше бы ты вместе со своей семейкой убрался из нашего города. Разве не видишь, что вам тут не рады, особенно тебе, ведьминому внуку.

Эдик даже приподнял меня. Его локти коснулись моей груди, и тут же он отпустил меня. Вернее, выронил.

— Что ты сделал? — причитал он, потирая руки.

— Я? — растерялся я. — Тебя слушал.

— Чем ты прожег мне рубашку, а? — стонал он.

Тут я заметил, что на обоих рукавах его рубашки образовались две обгорелые по краям дырки. В прожженных местах вздулись на коже волдыри.

— Ты меня обжег, — утвердительно произнес Эдик.

— Нечего было ко мне лезть, — ответил я и пошел в класс. По пути я раздумывал над тем, кто прожег дырки в рубашке Эдика, и, уже усаживаясь на место, понял, что их сделал мой медальон. Они такие же по форме и образовались именно тогда, когда парень прислонился к моей груди. Медальон действительно защищает меня.

И что самое удивительное, на моей рубашке не было даже следов гари…

После этого случая минула неделя. Ничего сверхъестественного больше не происходило. Такар не крушил мою комнату, силуэт в саване не бродил по дому, кот не появлялся, дерево не сгорало. Все было относительно спокойно, пока в моей комнате не начался частичный ремонт. Паркет на полу был в порядке, его следовало только немножко натереть, а вот из окон по ночам сильно дуло в щели. На календаре конец третьей декады октября, и это уже чувствуется — ночью становится холодно.

Пришли мастера, я накрыл простынями всю мебель и технику, чтобы на них не попадала пыль, когда будут менять рамы.

Что началось в моей комнате — описать невозможно. Пыль, шум, гам. Куски рам летели во все стороны. Наконец мастера стали отрывать подоконник, и вдруг все стихло.

— Эй, Михалыч, глянь-ка, — произнес один столяр. — А тут у нас пустота.

— Тайник… — сообразил Михалыч. — Леша, смотри, а на дне что-то лежит.

Леша сунул руку в пространство под подоконником и выудил оттуда плотный синий пакет. В нем что-то было. Леша опасливо развернул его и извлек на свет божий старинный фолиант в темном переплете.

Я мгновенно сообразил, что это за книга, и выхватил ее из рук Леши.

— Это мой дневник, — сообщил я и указал в нишу, — а это мой тайник, куда я его прячу. Понятно?

— Понятно, — пожали плечами мастера, переглянувшись.

В комнате снова поднялся перегуд, а я вместе с книгой заперся в кладовке от посторонних глаз. В книге старинными витиеватыми буквами были написаны рецепты разных зелий и всякие магические советы. Я спрятал книгу в коробку из-под обуви и запер кладовку на ключ. Воспользуюсь книгой, когда придет время, а сейчас пока что рано.

Я понимал, какая огромная сила находится в моих руках, вернее, в кладовке, в коробке из-под кроссовок, и поэтому старался не брать книгу в руки лишний раз и не думать о ней, чтобы не поддаться соблазну и чего-нибудь не натворить. Также я не думал о ней еще по одной причине. Мне казалось, что если Такар умеет перемещаться в пространстве, то он может и читать мысли. А значит, способен покопаться в моих мыслях и узнать, где лежит книга.

Прошло еще несколько дней, и я уже стал потихоньку забывать о книге, Такаре и человеке в саване. В школе меня больше никто не трогал, Эдик старался обходить меня стороной и один раз даже попытался улыбнуться. Но от этой его улыбочки мне стало еще страшнее. Она была не доброжелательная, а зловещая. Как будто он знал что-то такое, чего не знаю я, и тихо радовался этому.

Однажды у меня как будто открылись глаза, и я увидел мир по-новому. А вернее, заметил то, что не замечал раньше. Почему-то я никогда не видел моих одноклассников где-либо за пределами школы. Даже специально несколько раз высматривал их среди прохожих, надеясь встретить (городок-то маленький), но все мои поиски не имели успеха. Всегда, когда я приходил в школу, одноклассники в полном сборе стояли у парадного входа в здание и на главной лестнице (там, где я второй раз увидел кошку), а когда я возвращался домой, они ходили по школьному двору или же по школе…

А потом наступили каникулы.

Как-то раз, вечером, когда мне решительно нечего было делать (книжки почему-то раздражали, по телевизору шли скучные сериалы, а дома никого не было), я решил прогуляться, посмотреть город. Наверное, вам покажется это странным, но я в Залесенске не знал ровным счетом ничего, кроме школы да кладбища.

Я влез в джинсы, накинул на себя ветровку и отправился в город. Прежде чем выйти со двора, я оглянулся на дом. На моем лице появилась улыбка. Черт побери, мне нравится этот мрачный, страшный, наводящий ужас на всех жителей города дом! Пусть даже по нему ходит человек в саване и появляется Такар! Я люблю это старое дерево, черного каркающего ворона, листья, застилающие весь двор, кованый забор с острыми пиками на штырях и сам дом, возвышающийся черной громадиной на фоне серого неба. Сегодня было полнолуние, луна висела поверх дома. Это было очень красиво.