– Ну елки-палки, да, смени теперь работу, чтобы угодить своей чокнутой сестренке. – Я оттолкнулась от стены. – Как будто у тебя и без этого проблем из-за меня мало.

– Не говори так. Ты все же сможешь пойти на открытие ресторана? – спросил Томас, в его глазах явно читалось волнение. – Возьми Лили с собой.

Брат уже понял, что я чувствую себя виноватой, так что ему не стоило труда настоять на своем.

– Мы придем.

Чтобы ничего больше случайно не выкинуть, я пошла собираться к Лили.

Почти все ребята, с которыми я дружила в детстве, теперь избегали меня как наваждения. Это началось после одного случая, за который меня и упекли в больницу. Вкратце дело обстояло так: в школьной столовой у меня состоялся длительный разговор с одним мальчиком о том, как он, наглец, посмел занять мое место, пока я всего лишь за вилкой отошла. Я даже угрожала ткнуть ему этой вилкой в глаз.

Кроме меня, его никто не видел.

И если кого-то этот мой громкий спор с пустым местом в столовой еще не убедил в том, что я спятила, то после того, как я истерически расхохоталась, и у них не осталось никаких сомнений. Когда Лили обняла меня за талию и повела в туалет, смех перешел в рыдания.

Мы с ней были лучшими подругами с того самого дня, как познакомились в третьем классе. Она всегда принимала меня такой, какая я есть, что бы под этим ни подразумевалось. Когда я сказала Томасу, что только благодаря подруге мое возвращение в школу Айви Спрингс будет не таким страшным, я не преувеличивала.

Лили жила с бабушкой в квартирке, располагавшейся над их рестораном. Я вошла с черного хода. Я застала подругу в гостиной занимающейся пилатесом – она растягивала свои длинные ноги. Со стороны казалось, что это должно быть очень больно. Я же предпочитала бегать: наушники в уши – и вперед, смотришь в землю и стараешься не сбить с ног кого-нибудь. А еще спарринговаться. Надо было найти ближайший клуб по карате. Перед самым возвращением из Аризоны я получила коричневый пояс, так что мне не терпелось продолжить тренировки, чтобы дойти и до черного. К тому же, когда поколотишь кого-нибудь, на душе сразу становится спокойнее.

– Слушай, – поинтересовалась я, когда подружка повернулась ко мне, – ты уже решила, что сегодня наденешь?

– Только не злись.

– Если ты хочешь сказать, что не пойдешь, то поздно. Я уже злюсь.

– Прошу тебя! – Она упала на колени и сложила руки, как сиротка, выпрашивающая кусок хлеба. – Меня позвали на ночную съемку. Надо отснять какую-то пещеру для веб-сайта.

Лили так же легко управляется с фотоаппаратом, как некоторые с тостером. Благодаря этому таланту ей удалось устроиться на лето помощницей одного из самых успешных фотографов-натуралистов в Аппалачах.

– Скажи же, что ты понимаешь, что я не сбежала бы, если бы у меня была возможность отказаться от этого задания без риска потерять работу.

Я закатила глаза:

– Я понимаю, что ты не сбежала бы, если бы у тебя была возможность отказаться от этого задания без риска потерять работу.

– Спасибо, дорогая. – Лили быстро поползла через всю комнату на коленях и обняла меня. – О, смотри-ка, так мы почти одного роста.

Я рассмеялась и подтолкнула ее обратно к коврику, а сама пошла в ее комнату и принялась раскладывать вещи – я положила на кровать подружки платье, которое меня заставила надеть невестка, туфли, сумочку и украшения. Дрю выдала мне конкретные указания насчет наряда. Иногда я из-за нее чувствовала себя так, будто сама не способна одеться. Я могу, просто я в этом отношении всегда была минималисткой. Все эти аксессуары меня смущают.

Пока Лили продолжала заниматься своими изощренными растяжками, я приняла душ, а потом села за ее компьютер, чтобы разузнать что-нибудь о «Песочных часах». Я всегда готовилась к встречам с многочисленными врачами, терапевтами и знахарями, которых приводил мой брат, но на этот раз я ничего не нашла, кроме многочисленных ссылок на магазины и одного особенно смутившего меня сайта стрип-клуба. На более тщательный поиск у меня времени не было – я понимала, что Томас меня убьет, если я опоздаю.

У Дрю и в самом деле был утонченный вкус. Черное вельветовое платье с рюшами на талии, рукава три четверти и короткая юбка, которая при ходьбе покачивалась, как колокольчик. Если только я смогу ходить в этих туфлях. Они были просто убийственные. Не в том смысле, что классно выглядели, хотя и это тоже. Но шпильки были очень высокие и острые, и хотя в целом с координацией у меня проблем нет, я полагала, что они вполне могут либо привести к моей смерти, либо нанести непоправимый вред кому-нибудь из окружающих.

Только я промокнула ярко-красную помаду на губах, в комнату вошла Лили: после тренировки она выглядела очень свеженькой, хотя если стоять по ветру, то пахло от нее отнюдь не свежестью.

– Ты выглядишь потрясающе и очень таинственно, – сказала она, втягивая щеки и хлопая ресницами, почти то же самое выражение лица я видела сегодня у Скарлетт. – Приятно видеть, что ты раскрыла свой потенциал.

– Ого, от тебя это серьезный комплимент.

Скосив глаза, Лили принялась поправлять мою прическу.

Лили – классическая красавица с кожей цвета карамели; мужчины, завидев ее, врезаются в рекламные стойки на улице и спотыкаются о стулья, потому что перестают смотреть под ноги. Не будь она так остроумна и предана мне, как сенбернар, я бы, наверное, ненавидела ее просто из принципа. Пока Лили укладывала и подкручивала мои локоны, я попыталась нащупать выбранное Дрю ожерелье – я была уверена, что уже надела его.

– Оно все еще лежит на комоде, – подсказала Лили, не сводя с меня глаз. – А сережки – в коробочке на кровати.

Я резко оттолкнула ее руки:

– Почему ты всегда знаешь, где что лежит? Ты точно не можешь пойти со мной? Может, ты там с парнем своей мечты познакомишься.

– Такого, о каком я мечтаю, нет, – пробормотала подруга; она бросила взгляд на комод, а потом снова протянула руку, чтобы поправить еще одну капризную прядь. – А с остальными слишком много проблем.

– Если бы он и существовал, с таким ароматом у тебя не было бы шансов. Бегом в душ, – пошутила я, игриво шлепнув ее по попе. – Не хочу, чтобы и от меня потом разило.

Лили рассмеялась и нарочито поспешно выбежала из комнаты, но потом снова просунула в дверь голову и ослепительно улыбнулась:

– Ты правда прекрасно выглядишь. Постарайся только не упасть в этих туфлях.

Я повернулась к зеркалу, чтобы оценить конечный результат. Побрызгавшись любимыми духами – аромат сирени с ноткой ванили, – я схватила шаль и сумочку. Уже у двери я вспомнила про зонтик. Но он не подходил к платью. Может, меня и не впустят.

Нет, насколько мне не повезло!

Когда я вошла в «Телеграф», Дрю подняла вверх большие пальцы на обеих руках, а братец как-то мерзко присвистнул. Объяснив, что я пришла одна-одинешенька, я вежливо поздоровалась со всеми «значимыми людьми», которым представил меня Томас. Из-за слепящих блесток, бус и бриллиантов – носить их в таком количестве можно бы разрешить только особо важным персонам – я совершенно на запоминала лица. Как только представилась возможность, я спряталась за площадкой, на которой играл джаз-банд, под спиральной лестницей, располагавшейся за барной стойкой. Я потягивала какой-то газированный фруктовый напиток и старалась слиться со стеной. И наблюдала за представлением.

Да еще и сняла эти убийственные туфли.

Я всегда была стеснительной девочкой, хотя до того момента, как я стала видеть людей из прошлого, назвать меня необщительной было нельзя. Не понимать, с настоящим ли человеком ты говоришь или с призраком, – довольно странное ощущение. Не знаешь, долго ли тебе осталось до нервного срыва. Когда призраки являлись довольно часто, я следила за окружающими: если на кого-то совсем никто не обращал внимания, я начинала подозревать, что его на самом деле и не было. Но конечно же мне часто становилось жаль этих людей, и я все же с ними разговаривала. Но только так, чтобы никто не видел.