Он положительно терялся в догадках.

Через несколько дней Казимир снова явился в Бояры. Эмма была в саду. На ней было простенькое белое платье, которое очень шло ей. Внезапное появление Казимира испугало ее – она вздрогнула и покраснела.

– Неужели мое присутствие так для тебя неприятно, что ты смущаешься и дрожишь? – с упреком заметил юноша.

– Напрасно ты так думаешь, – возразила Эмма. – Я никого и ничего не боюсь... Ты знаешь, что я к тебе хорошо расположена, – насколько мне это позволено, – а, значит, я всегда рада тебя видеть... Откровенно говоря, тебе бы следовало избегать встреч со мною.

– Это совершенно справедливо.

– Но не в том смысле, в каком ты думаешь.

– А в каком же?

Вместо ответа девушка сорвала ветку шиповника и так сильно ударила себя ею по руке, что на коже выступила кровь.

– Что ты делаешь?! – вскричал Казимир.

– То, что мне приятно, – было лаконическим ответом.

– Неужели тебя тешит эта добровольная пытка?

– Она полезна и приятна для тех, кто желает спасти свою душу и пренебрегает земными благами.

– Ты воображаешь, что Бог создал тебя для одних страданий, а не для радостей и земных наслаждений?

– Так говорят мужчины – закоренелые грешники;

женщины несравненно строже относятся к своим словам и поступкам, – вот почему они меньше грешат.

– Следовательно, ты безгрешна, – с коварной улыбкой сказал молодой человек, – в таком случае возведи и меня на ту лучезарную высоту, на которой ты стоишь.

– Не проси меня об этом... Тернист и труден путь, ведущий в царство небесное!

Эмма устремила на юного грешника взор, полный сострадания.

– Уходи, уходи отсюда! – прибавила она с мольбой в голосе. – Меня ищут... меня зовут... – и, кивнув ему головой, убежала по направлению к дому.

Не успела она скрыться из виду, как у садовой калитки показался высокий красивый мужчина, лет сорока, с бородой и вьющимися светло-русыми волосами, в широкой черной одежде. Правильные черты его лица носили на себе отпечаток железной воли и безмерного властолюбия.

«Кто это? – подумал Казимир Ядевский. –

Духовная особа или воплощенный демон? Что за чудеса?..

Не понимаю!»

Как хороши бывают первые дни сентября в благословенной Малороссии! Яркие, но не жгучие лучи солнца золотят скошенные поля и нивы; деревья в садах подернулись желтизной, их ветви пригибаются к земле под тяжестью плодов; цветут астры и георгины, по синему, прозрачному небу тянутся стаи аистов; воздух пропитан ароматом запоздалых трав. В шинках слышны веселые песни и звуки незатейливых сельских инструментов, на гумнах – мерный стук цепов.

В один из таких прекрасных дней, рано утром, Казимиру Ядевскому вздумалось пойти на охоту. Настреляв полный ягдташ бекасов, он прилег отдохнуть на берегу реки, в тени старой ивы; легкий ветерок пробегал по зеркальной поверхности воды и казалось, что она усыпана миллионами золотых блесток. Долго лежал усталый охотник, мечтая об Эмме, как вдруг вдали на реке показалась лодка, и перед ним предстал предмет его поэтических грез, в белой одежде, среди водяных лилий.

Увидя Казимира, девушка невольно вздрогнула, но тут же причалила к берегу и, протянув руку, сказала:

– Ты охотишься в этих местах?

– Да, истратил горсть пороху... а теперь отдыхаю, мечтая о тебе... Возьми меня с собой, ангел небесный?

– Какой же я ангел!.. Садись, и для тебя найдется местечко в моей лодке.

Казимир вскочил в лодку и сел у руля, собака легла у его ног.

– Прекрасен Божий мир! – начал он, любуясь живописным ландшафтом. –

Природа – это обширный храм, в котором каждый человек может молиться или предаваться глубоким размышлениям!

– По-твоему, наша земля – это прекрасный алтарь, с которого возносится к небесам фимиам наших молитв... Это только так кажется!.. В сущности же, она – огромный жертвенник, на котором страдают Божьи создания во славу Творца своего.

– Какое ужасное умозаключение!

– Было время, когда и я наслаждалась жизнью и мечтала о счастье... Но настал день, когда я убедилась в своем заблуждении, когда завеса упала с моих глаз, и я взглянула на жизнь по– настоящему... Я ужаснулась!.. Мне показалось, что солнце померкло, что земля покрылась ледяной корой... Сердце замерло в моей груди!.. Ты счастлив, потому что наслаждаешься настоящим и надеешься на прекрасное будущее... Для меня радости и надежды не существует... Я сознаю, что мир есть чистилище, что мы созданы для того, чтобы каяться, молиться и страдать!

– Да это какие-то дикие, чисто индейские воззрения! – воскликнул молодой человек. – К сожалению, они проникли в Россию и, под видом различных сект, проповедуют идеи, чуждые православной вере. Уж не принадлежишь ли и ты к одной из этих сект, Эмма?

– Нет, – с принужденной улыбкой возразила красавица, – то, что я тебе говорю, настолько очевидно, что каждому бросается в глаза, стоит только всерьез задуматься над целью нашей жизни.

Молодые люди причалили к берегу, выбрались из лодки и пошли по лугу. Вскоре они набрели на муравейник.

– Взгляни на это маленькое чудо, – сказал Казимир, – как умно устроена их крошечная республика. Неужели ты думаешь, что и эти трудолюбивые создания несчастны?

– Да, и они несчастны, потому что и у них есть властители и рабы. Посмотри, как твои хваленые республиканцы терзают бедную улитку! Предположим даже, что эти муравьи счастливы; но их счастье можно мгновенно разрушить! – и Эмма с явной злобою начала топтать муравейник ногами.

Казимир молча склонил голову и пошел по тропинке в рощу. Там девушка обратила внимание своего спутника на птичье гнездо в дупле старого дерева.

– Не правда ли, как мило?! Настоящая идиллия! Заботливая мать семейства кормит своих птенцов... Трогательная картина! Но она кормит их насекомыми, которым это едва ли приятно.

В эту минуту ястреб налетел на беззащитную птичку и вонзил в нее свои когти. Казимир схватил ружье и выстрелил в хищника. Ястреб упал на землю вместе со своей жертвой.

Эмма захохотала.

– А ты, человек, краса и венец творения, что ты делаешь? – воскликнула она. – Ты убиваешь не хуже других! Куда ни взглянешь, везде мучения, насилие, кровопролитие, смерть и уничтожение!

На этом их разговор оборвался, и они молча дошли до усадьбы села Бояры. У ворот Казимир простился с Эммой. Тяжелые думы бродили в его голове, когда он возвращался домой.

На другой день какая-то неведомая сила вновь потянула его в Бояры. Против обыкновения ворота были открыты. На дворе стояла повозка, обтянутая холстом и запряженная тройкой тощих лошадей. У кухни на скамье сидел еврей в черном долгополом кафтане и считал что-то по пальцам.

Казимир заглянул в окно гостиной и немало удивился, увидев Эмму перед зеркалом в роскошном шелковом платье, вышитых золотом туфельках и бархатной, подбитой соболями шубке. Коса, переплетенная жемчугом, диадемой лежала на ее прелестной головке.

– Какая ты красавица! – в восторге воскликнул юноша.

Эмма вздрогнула и, побледнев, устремила на него взор, полный упрека.

– И ты наряжаешься, – продолжал он, – но только не для меня.

– Я примеряю платье, – спокойно возразила девушка, – там, на дворе, дожидается портной.

– Прекрасно... но ведь не для того же ты заказала себе этот наряд, чтобы повесить его в шкаф, где он будет изъеден молью.

– Ты слишком любопытен.

– Нет, я только удивляюсь... Этот наряд неприличен при той маске святости, которую ты носишь.

– Я не ношу никакой маски, – с горькой усмешкой возразила Эмма. – Наряжают и жертву, идущую на заклание, точно так же, как и жрицу, держащую в руке нож.

– Которую же из двух ты изображаешь?

– Быть может, и ту и другую.

– Для меня ты идеал моих юношеских грез, красивейшая из женщин!

С тобой могут соперничать по красоте только изящные произведения греческих ваятелей или таких художников, как Тициан и Веронезе!