Cantaclaro – Rómulo Gallegos. Cantaclaro. 1er festival del libro popular venezolano. [Вып. 1]. Catedral – V. Blasco Ibáñez. La catedral. Valencia, s. d. Lazarillo – La vida de Lazarillo de Tonnes. Madrid, 1936. Memorias – Teresa de la Parra. Memorias de Mamá Blanca. 1er festival del libro popular venezolano. [Вып. 2]. Selva – A. Palacios. La selva у la fluvia. Moscú, 1958. Sombra – Ricardo Giraldes. Don Segundo Sombra. Buenos Aires, 1926.

О ФУНКЦИЯХ СУФФИКСОВ^{3}

Испанский язык изобилует суффиксами. Ни развитие в нем синтаксических способов номинации – аналитических форм слова, перифраз и перифразирования, ни склонность к созданию простых слов и к заимствованиям из арабского языка, из языков романо—герман—ских, а также из испанских и латиноамериканских диалектов с их аборигенной лексикой, ни даже чрезвычайная активность словосложения нисколько не ущемили в современном испанском языке прав суффиксации. Суффиксация не уступает своих позиций синтаксису. Синтаксис слишком логичен и недостаточно эмоционален. Слово иррационально, решительно и выразительно. Испанский язык предпочитает целостную номинацию расчлененной информации. В современном испанском языке насчитывается более ста суффиксов, включая варианты и этимологические дублеты. Однако до сих пор лингвисты не озаботились составлением словаря испанских аффиксов.

Чем можно объяснить присутствие в испанском языке столь богатого аффиксального фонда?

Можно думать, что одной из причин является особенность исторического развития испанского языка. В ходе его эволюции постоянно происходило умножение суффиксов, то есть возникали этимологические дублеты, каждый из которых мог получать индивидуальные семантические, эмоциональные и стилистические коннотации. Так, в разные эпохи суффиксы попадали в испанский язык в составе латинских заимствований – культизмов и семикультизмов, морфологическая структура которых вполне ясно ощущалась говорящими. Обилие заимствований в ту или другую эпоху, однако, не всегда оборачивалось продуктивностью соответствующей словообразовательной модели. Так, начиная с XV в., благодаря притоку культизмов, растет число слов с суффиксом – tud, который, однако, не дает новообразований. Большинство латинских суффиксов испанизировалось наследственным путем (por via patrimonial), то есть по мере изменения звукового и лексического состава испанского языка. Но и они допускали варьирование, в зависимости от своей принадлежности к тому или другому стилю речи.

Так, в испанском языке выстраивались ряды суффиксов, фиксирующих историческую последовательность развития фонетических форм и их значений. Возникали «родовые династии» слов, восходящих к общему источнику. Ср. лат. – tate и его варианты в современном языке: – tad, – dad, – edad, – idad. Подробное описание исторического развития испанских суффиксов см. [Dillet 1937–1998].

В предлагаемых ниже заметках ставится проблема смысловой структуры суффиксов. Разумеется, все суффиксы входят в арсенал технических средств словообразования и объединены общим для всех них назначением создания в языке новых слов. Это качество и отличает их от элементов формообразования. Однако в указанных пределах вскрывается сложный и запутанный механизм взаимодействия суффикса и производящей основы, наблюдаются самые различные случаи вхождения суффикса в словопроизводство, свидетельствующие о неоднородности функций, обслуживаемых суффиксами.

В лингвистической литературе неоднократно отмечалось, что суффиксы выполняют две основные функции: смысловую (или модифицирующую) и классифицирующую. В. фон Вартбург, описывая, как к пикардскому bollenc 'булочник', включающему германский суффикс лица – enc < – ing, во французском языке был присоединен еще один агентивный суффикс – ier (ср. фр. boulanger), отмечает: «Во всех подобных случаях суффикс вводит слово в более крупный морфологический разряд».[64] Особенно настойчиво подчеркивал эту мысль В. Брёндаль. Так, в небольшом этюде «Теория словопроизводства», включенном в его «Очерки по общей лингвистике», В. Брёндаль пишет: «Суффикс прибавляет к производящему слову и элемент значения, и классифицирующий формант».[65]

Под классом, показателем которого является суффикс, автор понимает определенный разряд слов внутри той или иной части речи. «Terminus ad quem суффикса с точки зрения класса всегда есть подгруппа в пределах части речи и никогда не бывает целиком той или иной частью речи».[66]

Создавая новое слово, суффикс вводит его в определенный лексико—грамматический класс. В этом, функциональном, плане каждый суффикс связан лишь с одной частью речи.[67] Понятно, что образовав новое слово, суффикс не выпадает из его состава, он продолжает жить в качестве его компонента. Он является одним из признаков классификации словарного состава по лексически и структурно однородным группам. В языках аналитического строя конверсия подрывает роль суффикса как показателя части речи. В этом морфологическом (статическом) плане классифицирующая функция суффикса подавляется действием бессуффиксальной деривации. Конверсия охватывает в первую очередь простые слова. Однако есть немало примеров конвертирования суффиксальных образований. Так, в английском языке легко адъективируется любое (даже абстрактное) существительное независимо от его морфологического состава. Итак, присоединение суффиксов всегда ведет к созданию слов определенной части речи. Однако само н а л и ч и е суффикса внутри слова в положении перед флексией для языков с развитой несобственной деривацией утрачивает свое классифицирующее значение. Несобственная деривация (см. о ней ниже) сводит на нет классифицирующую функцию суффикса как структурного элемента уже готового слова. Словообразующая и морфологическая роли суффиксов расходятся. Поэтому применительно к языкам, в которых активна несобственная деривация и отсутствует синкретизм суффикса и флексии, вряд ли можно считать классифицирующую функцию суффикса основной.

Рассмотрим действие словообразовательного механизма. Суффиксы могут не менять лексико—грамматического класса слова. Это, однако, не лишает их способности служить показателем части речи. Хотя puño и puñetazo, muchacho и muchachada, puñal и puñalada принадлежат к одной и той же части речи, суффиксы – azo и – ada связаны только с деривацией существительных. Если производящая основа принадлежит иной части речи сравнительно с образуемым словом, роль суффикса оказывается более динамичной. Он осуществляет то, что Ш. Балли, а вслед за ним и другие ученые его школы, например А. Сеше и А. Фрей, называли функциональной транспозицией, т. е. перевод слова из одного лексико—грамматического класса в другой. Суффиксы этого типа определяют иногда как гетерогенные, в противоположность гомогенным суффиксам, не меняющим категории слова.[68] С точки зрения техники дескриптивного исследования транспонирующая функция суффиксов внешне выявляется в том, что ведет к изменению окружения (дистрибуции) слова.[69]

В ряде случаев транспозиция составляет основное и даже единственное содержание суффиксов. Так, роль суффикса – mente сводится к передвижению прилагательных в категорию наречий. Этим, по—видимому, и следует объяснить отсутствие у – mente суффиксов—синонимов. Такой элемент, как – guisa, конкурировавший с ним одно время, не удержался в языке в силу своего функционально—стилистического совпадения с – mente. Сравнительная простота смысловой структуры этого суффикса определяется спецификой семантического соотношения прилагательных и качественных наречий. Оба эти разряда слов выражают признак, отличаясь друг от друга лишь его отнесенностью – к предмету, либо действию или качеству. Разницу в этой отнесенности и выражает – mente.