То же – в известном выражении из фильма «Осенний марафон»: Коза кричала нечеловеческим голосом, где аномальная «тавтологическая избыточность» (термин Ю.И. Левина [Левин Ю. 1991: 170]) возникает из столкновения буквального лексического значения слова нечеловеческий и его вторичной, идиоматизированной в речевой практике семантикой ‘превышающий человеческие возможности’ (с пресуппозитивным смыслом ‘присущий только человеческому существу’).
Еще одной, на наш взгляд, релевантной классификацией будет разграничение аномалий логических и языковых (семантических), намеченное в работах Ю.Д. Апресяна [Апресян1995Ь и 1995с].
Здесь уместно привести мысль Ю.Д. Апресяна о том, что не всякое сочетание несочетаемых с точки зрения лексического значения слов (типа женатый холостяк) обязательно ведет к языковой аномалии: аномальность зависит от того, насколько велика глубина залегания исключающих друг друга смыслов в семантических структурах сочетающихся единиц. Т. е. она возникает в случае противоречий между лексическим значением и коннотацией, пресуппозицией или модальной рамкой, в случае противоречий между прагматическими или коннотативными аспектами значений сочетающихся единиц, а также в случае противоречий между их лексической и грамматической семантикой [Апресян 1995b: 624–625].
Например, в высказывании: Приступили к взаимному утешению друг друга (А. Платонов, «Ювенильное море») противоречие возникает из-за того, что пресуппозитивный компонент семантики слова взаимный ‘наличие, как минимум, двух субъектов отношения’ избыточно вербализован в ассертивном компоненте смысла устойчивого сочетания друг друга. Такая аномалия должна квалифицироваться как языковая (семантическая).
Логические аномалии – это такие аномалии, которые, не содержа в себе никаких нарушений в сфере системных закономерностей языка, тем не менее, воспринимаются как некие отклонения, т. к. ведут к противоречию, тавтологической неинформативности или бессмысленности высказывания. Ю.Д. Апресян выделяет два типа таких аномалий – тавтология и противоречие [Апресян1995Ь: 622]. Тавтология, например, проявляется в следующем высказывании:… оживет и станет живою гражданкой роза Люксембург (А. Платонов, «Чевенгур»), Противоречие проявляется в таком примере: Как сейчас помню, два года тому назад я еще ничего не помнил (А. Введенский, «Елка у Ивановых»),
Будем при этом иметь в виду, что практически любая семантическая аномалия предполагает какое-то логическое нарушение: иначе она просто не осознавалась бы как таковая. Логической аномалией имеет смысл считать такое нарушение в сфере содержания высказывания, которое не содержит отклонения от собственно языковых правил.
Предлагаемая в этой книге классификация аномалий исходит из того, что одной из задач работы является исследование роли языковой аномальности в семантических преобразованиях языковых единиц разного типа, а также ее природы (лингвистической или экстралингвистической). Поэтому наша типология ни в коей мере не перечеркивает уже существующие классификации, являясь просто их некоторой модернизацией в нужных для нашего исследования целях.
(1) Аномалии формальные и семантические. Языковая аномалия может возникать как в плане выражения, так и в плане содержания языкового знака. Так, возможны разного рода отклонения в фонетической реализации, в морфемной и словообразовательной структуре, в морфологической форме (колебания в роде, числе и падеже), в синтаксической структуре (немотивированные нарушения сочетаемости и пр.). Это мы отнесем к аномалиям формальным, если они сами по себе не ведут к искажениям смысла языковой единицы (хотя и могут вызывать определенные трудности в ее понимании).
Формальные аномалии, по сути, соответствуют тому, что принято называть нарушениями орфоэпической, лексической, словообразовательной, морфологической или синтаксической нормы в той их части, где фиксируются нерелевантные по отношению к смысловым преобразованиям формальные девиации – типа * более лучше.
Такова, например, неправильная вербализация формы компаратива: … Лев Чумовой… был наиболее умнейшим на селе[6]… (А. Платонов, «Усомнившийся Макар»), – возникшая в результате ненормативной контаминации синтетической и аналитической форм превосходной степени.
Представляется, что такая аномалия есть отражение в речи Повествователя фрагмента речи недостаточно владеющего нормой персонажа и не имеет иной – прагматической или семантической – нагрузки.
Подобные аномалии не участвуют в актуализации семантического потенциала языка в его синхронном функционировании (что не исключает факта, что в определенной речевой ситуации и таким аномалиям может быть приписан смысл) и не являются предметом данного исследования.
Семантические аномалии – это результат аномальной вербализации именно плана содержания языковой единицы, возникающая как в результате искажения формальной структуры, так и без искажения формы: неадекватная парадигматическая субституция, аномальная сочетаемость или неправильное заполнение позиции валентности, неправильная реализация словообразовательной или синтаксической модели и т. д.
Семантические аномалии могут квалифицироваться в зависимости от уровня языковой системы, на котором происходит аномальная актуализация системных закономерностей, как лексико-семантические, стилистические, фразеологические, словообразовательные и грамматические. Только разные виды семантических аномалий являются предметом нашего исследования.
(2) Аномалии семантические и прагматические. Необходимо разграничивать собственно языковое значение и внеязыковое (экстралингвистическое) содержание языковых единиц.
Термин семантические аномалии мы сохраняем только за аномалиями, имеющими чисто языковую природу, т. е. аномалиями смысла, которые возникают в результате разного рода нарушений в вербализации лексической или грамматической семантики в пределах языковой системы стандартного языка. Тогда нарушения, связанные с прагматической сферой речи (нарушение норм и принципов речевого поведения и пр.), мы будем именовать аномалиями прагматическими.
Релевантным критерием для выделения прагматических (а возможно, и многих других) аномалий является сформулированный Ю.Д. Апресяном «принцип внутренней последовательности говорящего на протяжении высказывания», заложенный в самой природе языка: «Он проявляется в следующем. Если говорящий возбудил у слушающего какие-то общие фоновые знания (пресуппозиции) или занял какие-то интеллектуальные позиции, отраженные в модальных рамках выбранных им языковых единиц, то ничто в его высказывании не должно их отменять. В противном случае правильного высказывания не получится. Таким образом, язык в доступной ему мере вынуждает говорящего быть последовательным» [Апресян 1990: 62].
По нашему мнению, следует разграничивать два вида таких аномалий. Первый из них находится в промежуточной зоне между собственно семантикой и прагматикой, если конвенциональные пресуппозитивные смыслы слов и словесных конструкций, которые очевидным образом входят в их семантику, относить к прагматической сфере. Такие аномалии мы называем, вслед за И.М. Кобозевой, прагмасемантическими.
Подобная аномалия часто связана с противоречием, возникающим между пресуппозитивным компонентом семантики одного слова и лексическим значением другого. Ср. пример из Д. Хармса: За раком плыла голая лягушка («Я родился в камыше»), – где аномалия порождается тем, что в семантику слова голый ‘без одежды’ также входит и обязательная пресуппозиция ‘применительно к человеку’. Аналогично – у А. Введенского:… уста тяжелого медведя («Начало поэмы»), – где слово уста тоже имеет пресуппозицию ‘принадлежность человеческого существа’.
