Как призывники времен застоя вовремя приходили к военкомату для отправки на службу, так Гарик своевременно примчался на сборный рыболовный пункт. На звук условного сигнала дверь не открывалась. Подозрительные шорохи и сдавленные голоса раздавались внутри. Гарик притаился на лестничной площадке. Он не знал, что секционеры находились в западне. Он предполагал худшее.

Настойчивое дребезжание звонка возбудило в Бобе новую идею – спасение придет снаружи.

– Попробуй открыть дверь! – крикнул Боб что есть мочи застывшей швабре.

Свободная рука Сержа показала фигу, что означало: «Понял!». Боб продолжал управлять манипулятором:

– Упрись шваброй в дверь и перемещай ее вверх к замку!

Швабра, как белая трость великого слепого, блуждала по обшивке двери, пока не натолкнулась на французский замок.

Серж слыл докой в открывании замков. Его дебют медвежатника состоялся в первом классе, когда он получил самостоятельность и личную связку ключей. Они болтались на галантерейной резинке, как амулет, и при движении брякали. Часто шея оставалась без музыкального сопровождения с одной грязной резинкой – ключи терялись.

Первый этаж проживания давал льготы – Серж предусмотрительно оставлял открытой форточку и беспрепятственно попадал в квартиру. Его способность использовали рассеянные дяди и тети, которые тоже теряли ключи, их степенность не позволяла проникать домой подобным образом. Один раз он залез по шаткой лестнице на второй этаж и заработал сладкую грушу. Когда Серж стал умнее, ленивее и перешел во второй класс, он повесил на ключи кожаную бирку со своим именем, домашним адресом и пятой группой крови, как у настоящего гонщика. После очередной потери он ждал, когда ключи принесут домой по указанному адресу.

В один прекрасный день, когда горечь утери притупилась, а ее место занял новый дубликат, Серж увидел старые ключи. Они висели на гвоздике в прихожей. Добрые люди скромно возвратили их, не требуя вознаграждения. На том же гвоздике белела продырявленная записка: «Спосиба». Беглый взгляд определял отсутствие в квартире вешалки для кашне, серванта с чашками, телевизора, ореховых стульев, шкафа с новым папиным костюмом. Но больше всего Сержа расстроило, что исчез дырявый футбольный мяч, который предполагалось выменять на велосипедный звонок. После этого случая Серж стал собраннее, оторвал у дубликатов кожаные ярлычки и спокойно терял ключи не чаще одного раза в год. Поэтому ясно, что шваброй управляли умелые руки. Всевидящий Серж уперся лохматой щеткой в защелку, надавил на нее, замок щелкнул.

Гарик с противоположной стороны двери как чуткий вождь Чун-Чу-Чуна прислушивался к непонятным шорохам. Он сожалел, что не захватил с собой оружие устрашения бизонов – водопроводный ключ для устранения прорывов газа на прогнивших трубопроводах. Острый кулачок каратиста невозможно забыть, он всегда находился при хозяине, рефлекторно сжимался в минуту опасности и представлял смертельную угрозу, как капля никотина для лошади или липучка для мух.

Гарик не побежал за полицией, он чувствовал сиюминутную необходимость помощи. Его чуткие индейские уши уловили щелчок замка. Гарик рванул дверь на себя. В тот же миг что-то лохматое ударило по глазам, но тридцать вторым выпадом ЦЗУЙ ЦЮАНЬ – пьяный кулак, Гарик прорвал бездну, оттеснил лохматого внутрь коридора и не дал ему прорваться к лифту, но упругое сопротивление остановило Гарика. Он резко перегруппировался и применил тактику ХОУЦЮАНЬ – кулак обезьяны. На десятой позиции движением ГОУ-ШУ – рука крюк, каратист зацепил тесемку и вытащил трубку с ниппелем.

Через отверстие в корпусе лодки в лицо Гарика ударила струя воздуха с тальком. Лохматое препятствие исчезло, но голову обволокло облаком аэрозоля. Упругий соперник применил неизвестное оружие. Враг явно хотел умереть, но Гарик решил спасти две жизни. Он схватил противника в охапку и попытался вместе с ним выскочить через закрытую дверь, но в серо-пыльном ослеплении газовой атаки не угадал направление выхода и стукнулся головой в зеркало. Как оса, потерявшая перспективу, Гарик бился головой о собственное изображение, но не сумел открыть мифическую дверь. После двенадцатого удара, он с удовлетворением почувствовал привкус победы. Под его руками-клешнями существо осело и испустило дух. Гарик тоже замер. В эту минуту он чувствовал презрение к боли.

Боб, как одинокий узник в темнице, замер, в оцепенении слушал треск и крики, способные спугнуть стадо слонов с натоптанной тропы. Шум напоминал Бобу далекое детство, когда он стоял у клетки с обезьянками. Шаловливые мартышки щипали друг друга, визжали, бросали объедками в зрителей, которые с удовольствием отвечали взаимностью. Сейчас Боб чувствовал себя одним из участников подобной баталии, которого для собственной безопасности посадили взаперти. Он тихо радовался, что его ограждают не прутья, а сплошной фанерный щит, через который не мог пролететь спелый помидор и испачкать пижаму.

Мысли людей меняются с обстоятельствами – теперь Боб не хотел выходить из своего убежища и ждал, когда извне попросят об этом. Сквозь наблюдательную щель назойливо проникала пыль и раздражала слизистую оболочку. Боб не выдержал химической обработки, чихнул и с глухим ударом открыл головой шкаф. Свобода наступила так же неожиданно, как пришло заточение. Боб не решался воспользоваться ею и сквозь открытую створку шкафа наблюдал, как тальк медленно оседает на предметный мир коридора, внося естественное равновесие и спокойствие.

Серо-пепельный порошок, которым обильно обсыпают резину при длительном хранении, тонким слоем покрыл пол, обувную щетку, одежду на вешалке; ботинки, в которые были вставлены чьи-то ноги; брюки на ногах, клетчатую рубашку и лохматую голову. Прическа на голове принадлежала Гарику и напоминала седеющую львиную гриву. Сытый и удовлетворенный царь зверей лежал на своей добыче, отдыхал и совершенно не по-царски сплевывал набившийся в рот тальк, который хрустел на зубах и создавал привкус канцелярского клея.

Бобу вдруг стало жалко себя. Он вспомнил свое непорочное детство и тот миг, когда в первом классе на уроке труда первый раз отведал вкус канцелярского клея. Это было так давно, но воспоминания воскрешали события.

Была осень – пора очей очарованья. Дети составляли аппликации: на белый лист бумаги клеили изображения листиков деревьев, вырезанные из цветной бумаги. Боб старался. Он приклеивал желтый листик – сильно и тщательно гладил и вдавливал свою аппликацию в белый лист формата А-4. Вокруг тоже все старались. Старалась девочка, сидящая рядом, старался сосед за спиной, потому что на шее сзади Боб ощутил капли клея, отлетавшие от грубой щетины кисточки. И, о ужас, перестала стараться соседка спереди. Она первой приклеила аппликацию и хотела поделиться своей победой с окружающим миром. Резко развернулась и опрокинула стеклянную баночку жидкого клея, которая стояла на парте перед Бобом. На мгновение все замерли. Клей тек по парте, приближался к краю, вот-вот должен был ринуться вниз и струей Ниагарского водопада упасть на колени. Бледно-серая жидкость, похожая на кисель, разливалась неотвратимо. Боб успел отодвинуться, но соседка-девочка замерла. Она оставалась в опасности. Клей мог залить ее платье. Боб наклонил голову и лизнул канцелярский клей. Хуже вкуса он ни разу не ощущал. Этот вкус невозможно ни с чем сравнить: горечь, горечь, отвращение и опять горечь – вот, что осталось в воспоминаниях о девочках. Боб сидел с открытым ртом. Язык свешивался наружу, глаза окружающих выражали страх. Никто не смеялся. Это вселило в Боба еще больше ужаса. Поток клея был ослаблен. Девочка-соседка была спасена. Боб хотел сказать: «Дети, не лижите канцелярский клей! Вытирайте его рукавом!»

Сейчас Боб мелко сплевывал вокруг себя, и после столь странного ритуала решил нарушить гнетущую тишину. Чтобы случайно не спровоцировать близорукого льва к новым выпадам, заговорил на нейтральную тему о погоде. О ней можно говорить бесконечно, потому что погода является составной частью жизни и влияет на происходящие события. Хорошая погода вызывает деловую активность, улыбку, стремление к новым знакомствам, жажду свиданий, объятий, путешествий. Но хорошей погоде также присущи противоположные признаки: кому охота работать в хорошую погоду? Если долго улыбаться на солнце, то лицо покрывается неравномерным загаром, а на коже остаются белые морщинки. Глупцы бегают на свиданье в жару – горячие объятья лучше приберечь для прохладного времени года. Если здесь хорошо, то зачем ехать за тридевять земель к неизвестной погоде?