2) Чем Евангелие от Луки может помочь ему

Чтение этой книги, написанной непосредственно для Феофила, позволит ему «узнать твердое основание того учения».

Лука намеренно помещает слова «твердое основание» в конце своего длинного предложения: «Рассудилось и мне… по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения…» Как и большинство людей своего времени, этот человек, воспитанный, скорее всего, в языческой среде и начавший понимать ее бессмысленность, мог почувствовать «непреодолимое желание познать твердую истину» и «стремиться к достоверным знаниям в вопросах, касающихся религии»[19]. И мы, как и большинство людей нашего времени, для которых и христианская вера в ее привычном понимании, и другие религии, предлагающиеся в качестве альтернативы, кажутся очень ненадежным основанием для жизни, можем присоединиться к этому. Но мое Евангелие, сообщает Лука, даст вам твердое основание. Говоря это, Лука затрагивает еще одну проблему XX в. Ибо слово это – asphaleia, что можно перевести как «непогрешимость», – обозначает понятие, вокруг которого давно ведутся жаркие дебаты. Лука открыто называет свой труд Евангелием, и понятно почему. Прочтите то, что я написал, говорит он, и вы увидите факты, на которых покоится христианство; вы найдете там что-то крепкое и прочное и абсолютно достоверное, твердое основание для веры.

Слово «узнал» также имеет здесь особое значение. Оно означает глубокое и тщательное познание. Лука хочет, чтобы читатель осознал твердое основание Евангелия не только умом, но и сердцем, чтобы это знание стало частью его естества. Это знание может стать вашим, говорит Лука. Как? Через какое-то таинственное ощущение? Тщательным изучением философии? Нет. Благодаря чтению и размышлению над теми ясными фактами из жизни Иисуса, которые изложены в моем Евангелии. Именно здесь вы можете получить твердое основание жизни.

Вот чего мы ищем, когда принимаемся читать Евангелие от Луки. Как и множество книг подобного рода, в большинстве своем уже утерянных на сегодняшний день, оно сообщает нам «предания», факты об Иисусе. Однако это не просто факты, но истина, меняющая человеческие судьбы. Более того, эта книга предлагает нам удивительную полноту, точность и осмысленный порядок изложения и требует от нас самого пристального внимания. Благодаря этому, мы можем ожидать, что глубоко в нашем сердце она заложит непогрешимую основу духовной твердости, так необходимой в мире, где все изменяется и ничто не вечно. Так давайте же приступим к ее изучению.

Лука начинает свое Евангелие рассказом о четырех событиях, предшествовавших рождению Иисуса. Первое происходит в Иерусалиме, второе – в Назарете; остальные два произошли в необозначенной деревне, расположенной на холмистой местности в Иудее. Его заявление об «исследовании всего сначала» означает, что он намерен начать не с крещения Иисуса (начала его служения) и даже не с Его рождения (начала Его земной жизни), но с событий еще более ранних. Для Луки эта история начинается с того момента, когда после четырехсот лет молчания Бога народ израильский вновь услышал Его глас, оповестивший о рождении предтечи Иисуса – Иоанна.

Это самая необычайная глава во всех Евангелиях, что и вызывает наше любопытство, и даже не в одном, а в нескольких аспектах.

Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. <…> Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом… …Тогда явился ему Ангел Господень… (1:5,8,11).

Ангел сказал ему в ответ: я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие (1:19).

Зная, кому Лука адресует свою книгу, мы можем посчитать странным, что такой стиль и содержание предлагаются в самом начале книги. Первое из четырех событий (1:5—25), изложенных в этой главе, представляет любопытный контраст между тем, что автор говорит, и тем, как он это говорит.

1) Стиль данного отрывка

Стихи, приведенные выше, намеренно процитированы из AV, а не RSV. Английский язык XVII в. придает описываемым событиям некую красочность. Здесь чувствуется что-то сверхъестественное – появление ангела и его предсказания, – и в то же время чужое, так как все это происходит на востоке, в стране, где царит иудаизм. Это совсем другой мир, не похожий на культурное язычество Греции и Рима и еще более не похожий на тот мир, в котором живем мы. Мы читаем о чем-то далеком, похожем на легенду. Друри пишет, что «данный стиль повествования больше похож на стиль сказки („однажды давным-давно жили-были старик со старухой“)»[21]. В некотором смысле слова, это экзотика, что-то необычное для читателей, которым адресует свою книгу Лука.

И все же, что необычного в том, что Лука начинает свой рассказ с описания незапамятных времен?

2) Содержание данного отрывка

Если первая цитата, приведенная выше, дает нам представление о стиле и атмосфере начальной главы Луки, то вторая заостряет наше внимание на объекте повествования. Гавриил появился, чтобы сообщить об обещанном рождении сына у Захарии и Елисаветы.

На самом деле здесь сообщается больше, чем кажется на первый взгляд. Мы читаем, что эта благая весть послана в ответ на молитвы Захарии (1:13). Однако весть о рождении Иоанна была такой неожиданной для Захарии, что возникает подозрение, действительно ли он хотел сына и молил о нем. Два момента по-разному освещают данный вопрос. Во-первых, эта набожная пара наверняка была из числа тех, кто, как Симеон и Анна (о коих речь в следующей главе), искал «утешения Израилева» и «избавления в Иерусалиме» (2:25,38). Во-вторых, невероятная, выпадающая раз в жизни возможность служить в храме, должно быть, заставила Захарию забыть о своем личном горе и сосредоточиться на более острых нуждах народа, которому он принадлежал. Поэтому мы можем предположить, что он молился о пришествии Спасителя Израиля, и благая весть, принесенная ангелом, означала не просто рождение сына Елисаветой, но рождение того, кто оповестит о пришествии Спасителя.

Эта благая весть – греческий термин «евангел» (euangelion) – Евангелие. В ст. 1:19 это слово[22] в книге Луки появляется впервые, и Благая весть становится одной из его главных тем. Он мог бы, также как и Гавриил, сказать: «Я… послан… благовестить тебе сие».

Ввиду важности данной темы, Феофил также мог бы спросить, почему (как «Дитя небесное», которому предстоит «быть окутанным в пелены») благовестие впервые «открывается человеческому взору» в таком неожиданном облачении[23]. К этому вопросу, сказочному стилю, которым сообщается Благая весть, мы вернемся позже. Но сначала нужно разобраться с самим сообщением, так как его содержание и смысл раскрываются полностью в оставшихся трех случаях, которые приводит Лука в гл. 1.

И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус [что значит «Господь есть спасение»] (1:31).

И сказала Мария: величит душа Моя Господа, И возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем… (1:46,47).