Особое значение в решении этих вопросов имеет постулирование важности и приоритетности когнитивно-функционального подхода в лингвистике. Отмечается, что «современная лингвистика переживает новый период функционального развития, функциональной интерпретации языка, восходящей к идеям В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, т. е. представления о языке как о деятельности» (Абрамов 1992: 9). «Язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia). Его истинное определение может быть поэтому только генетическим» (Гумбольдт 1984: 70).

Эта цитата довольно часто встречается в общефилологических и терминоведческих исследованиях, но обычно осмыслению и интерпретации подвергается в основном её первая часть. При освещении проблем терминологической деривации особую актуальность приобретает логико-понятийная «расшифровка» и экспликация второй части: об истинности только генетического определения языка.

В логике принято выделять особую разновидность дефиниции – так называемое генетическое определение (греч. «генезис» – происхождение). В генетических определениях указывается на происхождение предмета (объекта исследования), на способ его образования, причем фиксируется такой способ образования или происхождения определяемого предмета, который принадлежит только данному предмету. Раскрывая способ образования предмета, его происхождение, генетическое определение реализует гносеологическую функцию и широко используется в ряде наук – математике, химии, биологии, геологии и др. Для лингвистики характерны, традиционны иные виды определений: номинальные (раскрывают значение термина); реальные (раскрывают существенные признаки предмета); определение через род и видовое отличие – наиболее распространенный вид, широко применяемый во многих научных областях.

Введение Гумбольдтом в лингвистический «обиход» генетического определения для «деятельностной» интерпретации и представления языка в каком-то смысле равнозначно, на наш взгляд, научному «перевороту», давшему новый импульс и наметившему принципиально иные ориентиры в анализе деятельностнофункционального аспекта языка: по мысли Гумбольдта, первичной внутренней потребностью человека выступает само производство языка как деятельность.

Общетеоретическая, методологическая значимость и перспективность такого подхода к определению языка еще недостаточно оценены в плане учета и реализации когнитивно-функционального и прагматического потенциала языка. Генетическое представление предмета языковой действительности через указание на его происхождение, способ образования, на наш взгляд, должно дополняться т. н. функциональным определением (такой вид дефиниций в логике отсутствует), указывающим на функции (функционирование) предмета (объекта), так как функциональность является релевантным, необходимым, существенным признаком, свойством языка в целом, его уровней и единиц уровней (ярусов). Функциональное определение можно трактовать через генетическое и наоборот: генетическое определение – это потенциально (имманентно) функциональное определение, так как прежде чем реализуется функция того или иного предмета, предмет должен реализовать свое бытие, то есть должен быть создан. Функционирование в этой плоскости можно определить как реализацию создания, происхождения: то, что создано, создано для определенной функции (о логико-лингви-стическом осмыслении понятия функции см.: Г. Фреге, Л. Витгенштейн, А. Черч, Р. Карнап, Л. Ельмслев, Е. Курилович и др.). В таком широком понимании заложены определенные возможности для коррекции некоторых спорных проблем в лингвистике (теория функциональных стилей, теория специальной лексики и др.).

Для исследования теоретических основ терминологической деривации (терминообразования) данный аспект можно рассматривать как определяющий: «деривация (от лат. derivatio – отведение; образование) – процесс создания одних языковых единиц (дериватов) на базе других, принимаемых за исходные…» (ЛЭС: 129). «Деривация – образование новых слов при помощи словообразовательных средств и в соответствии со словообразовательными моделями данного языка» (СИС: 159). Сема «образование» («создание») выступает ключевой в семантическом пространстве термина «деривация».

Анализ деривационной системы языка русской науки (естественнонаучный, экономический, юридический, медицинский, лингвистический и др. подвиды научной прозы) и рассмотрение актуальных вопросов терминообразования осуществляется в монографии с учетом концепции В. Гумбольдта, что под определенным углом лингвистического «зрения» можно квалифицировать как экстраполяцию, проекцию «деятельностного» понимания языка В. Гумбольдтом на современную лингвистическую (терминоведческую) реальность.

Системный подход к исследованию теоретических проблем терминологической деривации в современном русском языке позволяет выделить приоритетные аспекты терминообразования: ономасиологический, собственно деривационный, гносеологический, когнитивный, семиотический, прагматический, метаязыковой – в их единстве и взаимодополняемости.

Согласно принципу преемственности, при разработке теоретических позиций и общих вопросов терминообразования учитываются общетеоретические и методологические основы, заложенные в отечественном языкознании трудами крупнейших исследователей в области терминоведения и словообразования: Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, Д.С. Лотте, А.А. Реформатского, Р.А. Будагова, В.П. Даниленко, О.Д. Митрофановой, А.И. Моисеева, А.Н. Тихонова, П.Н. Денисова, А.Г. Лыкова, Е.С. Кубряковой, В.А. Татаринова, С.Д. Шелова, В.М. Лейчика и др.

Попытка осмысления и обоснования метаязыковой субстанциональности терминологической деривации (терминообразования), проблемы метааспектности нелингвистической терминологии и прагматики метаязыкового образования как реализации деривационной процессуальности научного стиля изложения опираются в данном исследовании на общетеоретические положения и концепции металингвистики и семиотики языка науки.

Разработка и презентация лингвистических основ проблемы терминологической деривации языка современной научной прозы (функциональный и метаязыковой аспекты) требуют также адекватной интерпретации и системного параметрирования феномена – и понятия – язык науки, или язык научного стиля изложения. Ретроспективный подход позволяет отметить в этой связи в истории вопроса значительный разброс мнений, вплоть до диаметрально противоположных концепций, в отношении правомерности, механизма и принципов выделения, статусирования конституирующих признаков и системной организации языка науки как целостного лингвистического объекта (например, работы В. Уэвелля, Дж. Ст. Милля, А. Пуанкаре, А.Я. Климовицкого, В.П. Петушкова, Л.B. Успенского, В.М. Жирмунского, Л. Ольшки, Г.В. Степанова, Ю.С. Степанова, Р.А. Будагова, Н.Д. Андреева, П.Н. Денисова, К. Гаузенбласа, О.Б. Сиротининой, Л.Л. Кутиной, В.М. Лейчика, В.А. Звягинцева, О.Д. Митрофановой, В.П. Даниленко, А.В. Суперанской, Н.Б. Гвишиани, Л. Дрозд, С.В. Гринева, А.И. Комаровой и др.).

В начале XXI в. усиливается интерес к проблеме языка науки в философии (см. Чепкасова 2006; Иванеско 2007 и др.). Так, Е.В. Чепкасова при рассмотрении языка науки как предмета философского анализа отмечает, что цельный философский анализ языка науки включает в себя философско-лингвистический, философско-логический и философско-семиотический подходы. «Философско-логический подход подразумевает понимание языка науки как понятийного состава науки, то есть выражает логико-понятийный аспект семантики языка науки, причём считается, что семантико-синтаксические свойства логической системы не зависят от конкретной языковой формы выражения. Язык науки рассматривается с точки зрения его возможностей прояснения содержания научных теорий, анализируется природа и гносеологический статус языка науки как предмета логического исследования, гносеологический статус принципов и методов, используемых при анализе и реконструкции языка науки. Философско-лингвистический подход включает в себя генетическое рассмотрение языка науки, то есть объяснение необходимости возникновения последнего; анализ особенностей языка науки, то есть того, каким образом свойства, структура и функции естественного языка преобразовались в рамках языка науки; исследование взаимоотношений естественного и искусственного уровней, взаимосвязь с естественной языковой основой, причины выделения в языке науки особого формализованного языкового фрагмента; гносеологические и мировоззренческие основания взаимовлияния и взаимопроникновения обыденного, художественного и научного сознаний, так как помимо терминов в языке науки всегда присутствуют эмоциональные и оценочные компоненты» (Чепкасова 2006: 4) (выделено нами. – Л.Б.). Исследователь констатирует далее, что философско-семиотический подход включает в себя объяснение природы знака и знаковой деятельности, их гносеологическое и социальное обоснование; рассмотрение естественных и искусственных знаков, каждый из которых имеет определённое значение и выполняет специфические функции; анализ соотношения означающего и означаемого внутри естественных и искусственных знаков в языке науки (там же). Е.В. Чепкасова интерпретирует языка науки как «постоянно изменяющееся явление»; представляя его как «систему естественного и искусственного языков, которая отличается по своей структуре, функциям, служит для выражения научных понятий, законов и явлений» (Чепкасова 2006: 5). Релевантен вывод о том, что конкретные проявления языка науки преобразуются в зависимости от конкретных научных целей и позволяют описать конкретные типы языков науки, их особенности и взаимосвязь (там же).