Ф. Разумовский писал в своей книге «Художественное наследие серпуховской земли, изданной в Москве в 1992 году:

«Для новопостроенного храма настоятель монастыря Афанасий присылает из Константинополя семь знаменитых икон деисусного чина, получившего название Высоцкого (иконы этого чина хранятся в Третьяковской галерее и Русском музее). Деисусный чин, состоящий из икон: «Спаситель», «Богоматерь», архангелы «Михамил» и «Гавриил», «Иоанн Предтеча», апостолы «Петр» и «Павел», имел длину 6,85 метра, что в какой-то мере определяет ширину этого небольшого храма. Высоцкий чин, принадлежащий к позднепалеологовскому времени, оставил значительный след в русской культуре» (65).

Вскоре Владимир Андреевич в новом городе стал чеканить серебряную монету – в Серпуховском музее из 4 монет Серпуховского княжества 2 вычеканены во время его княжения. В палатах Владимира Андреевича Феофан Грек написал вид Москвы, красоте которого не могли надивиться современники. Зимой Владимир Андреевич жил в Кремле, летом – в подмосковном селе Ясенево.

В конце 1374 – начале 1375 года в Переяславле прошли два княжеских съезда, в которых участвовали все, кроме тверских владетелей. Говорили о Орде и Твери. В июле начался объединенный поход на Тверь в котором участвовали более 20 князей – в результате осады 3 сентября 1775 года город сдался, а Михаил отказался от каких-либо притязаний на великое владимирское княжение.

«14 июля 1375 года татарский посол Ачихожа привез Михаилу Тверскому ярлык на великое княжение владимирское. Михаил пошел на Углече Поле с ратью, а в Торжок – своих наместников. Великий князь Димитрий Иванович, с своей стороны, собрался с своею силою и отправился к Волоку. Туда пришли к нему все русские князья: тесть его великий князь Суздальский Дмитрий Константинович с сыном Семеном и братьями Борисом Константиновичем Городецким и Дмитрием Константиновичем Ногтем Суздальским, двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховской, князь Андрей Федорович Ростовский и князья Василий и Александр Константиновичи Ростовские, князь Иван Васильевич Смоленский, князья Ярославские Василий и Роман, князь Федор Романович Белозерский, князь Василий Михайлович Кашинский, Федор Михайлович Моложский, Роман Семенович Новосильский, Семен Константинович Оболенский и брат его Иван Константинович Тарусский и другие князья со всеми своими силами. Союз Михаила с Литвою и татарами взбудоражил всех князей, которые, по словам летописца, негодовали на великого князя Тверского Михаила Александровича и говорили: «сколько раз он приводил зятя своего великого князя Литовского Ольгерда, и много зла натворил христианам, а ныне сложился с Мамаем и с царем его и со всею ордою Мамаевою, а Мамай этот яростью дышет на всех нас и, если допустим, то сложившись с ним, победит всех нас» (41).

После 1375 года и разгрома Москвой Твери при затруднениях в смесном суде дела москвичей и тверичей положено было отдавать на решение великого рязанского князя Олега.

В 1376 году состоялся поход московских войск под началом князя Дмитрия Боброка-Волынского на Булгарию ^{30}.

«В начале 1377 года великий князь послал Дмитрия Михайловича Волынского ратью на город Булгар. Вместе с Волынским в походе приняли участие нижегородские полки во главе с сыновьями Дмитрия Нижегородского Василием и Иваном. Одним из булгарских князей с 1370 года был ставленник Мамая. В случае войны с Дмитрием Мамай мог использовать его для организации похода на восточные земли Руси. Поэтому нападение в 1377 году на Булгарию, оторванную от основных владений Мамая, преследовало стратегическую цель обезопасить Нижегородское и соседние с ним княжества от возможного флангового удара в случае решительного столкновения с Ордой. 16 марта 1377 года русская рать подошла к Булгару. Из города выступило монголо-татарское войско для встречи в открытом бою. Несмотря на то, что в его составе были боевые верблюды, необычный вид которых пугал коней русских ратников, несмотря на военную новинку – огонь из крепостных пушек («из града гром пущаху»), полки Дмитрия Волынского и нижегородских князей успешно атаковали защитников города, которые, потеряв 70 человек убитыми, бежали в крепость. Булгарские князья Асян и Мухаммед Султан запросили мира. Русские князья согласились. В результате переговоров монголо-татары уплатили 5000 рублей контрибуции и вынуждены были принять у себя русских чиновников – даругу и таможенника» (35).

В 1377 году умер Ольгерд Гедиминович. Великим князем литовским стал его сын Ягайло[15].

В 1377 году после разгрома татарским царевичем Арапшей объединенного московского и нижегородского войска на реке Пьяне, его орда на обратном пути захватила и разграбила Рязань, сам раненый князь Олег едва спасся.

Через несколько месяцев, 12 февраля 1378 года, в Москве скончался митрополит Московский и всея Руси Алексий ^{31} – созданное им Московское княжество твердо стояло на ногах, готовое стать объединительным центром Руси.

В августе 1378 года остатки татарской орды Бегича, разгромленной москвичами на реке Воже, разграбили Рязанское княжество и сожгли стольный город. «Сражение на Воже произошло 11–12 августа недалеко от Переяславля-Рязанского. В Вожском сражении участвовал князь Даниил Пронский со своим полком. А известие о движении Бегича было послано в Москву скорее всего Олегом Рязанским или при его содействии. Во всяком случае, этот князь явно был причастен к победе на реке Воже. Когда к Мамаю прибежали остатки войск Бегича, он «разгневался зело и взъярися злобою», собрал новую рать и осенью 1378 года «вборзе без вести изгоном» напал на Рязанское княжество. Это нападение Мамая на Рязанское княжество можно объяснить только тем, что Олег, не участвуя прямо в сражении против Бегича, скрытно помогал Дмитрию Московскому» (35).

В конце 1379 московские войска под началом князей Владимира Андреевича и Дмитрия Боброка-Волынского ходили в поход на литовские земли – были взяты города Трубчевск и Стародуб-Северский. Тогда же на службу к Дмитрию Ивановичу перешел Дмитрий Ольгердович Брянский, получивший в кормление Переяславль. «Зимой 1379–1380 года московские войска совершили глубокий рейд на территории Великого Княжества Литовского, о чем имеется следующая летописная запись: «Тое же зимы князь великий Дмитрей Иванович, собрав воя многы и посла с ними брата своего князя Володемера Андреевича да князя Андрея Ольгердовича Полотского да князя Дмитрия Михайловича Волынского и иныя воеводы и велможи и бояры многы… отпусти их ратию на Литовские города и волости воевати. Они же сшедшеся взяша город трубческ и Стародуб и ины многы страны и волости и села тяжко плениша и вси наши вои, русстии полци, цели быша, приидоша в домы своя со многими гостьми». Летописец особо подчеркнул то обстоятельство, что «князь Трубчевский Дмитрий Ольгердович не стал на бои, ни поднял рукы противу князя великого и не бияся, но выиде из града с княгинею своею и с детми и с бояры своими и приеха на Москву в ряд к князю великому Дмитрею Ивановичу, бив челом и рядися у него». Таким образом, вслед за бежавшим в Псков Андреем Полоцким (согнанным с полоцкого стола в 1377 Ягайлом. – А.А.), отношения с московским великим князем специальным договором-рядом оформил и черниговско-северский князь» (86).

В 1380 году начался большой карательный поход Мамая на Русь.

«Сколько Мамай не старался подчинить всю Золотую Орду, ему это не удалось. Поволжьем он так и не овладел и только весьма короткое время был хозяином Астрахани и Булгар. В основном богатое Поволжье оставалось за соперничавшими ханами, по большей части из ак-ордынской ветви Джучидской династии. Эти ханы не удерживались на престоле свыше трех лет, враждовали между собой – и все-таки были сильны настолько, чтобы не отдать Поволжья Мамаю. Так последний и не объединил Улуса Джучи под своей властью. В этом смысле московский князь Димитрий Иванович, в смысле завоевания морального авторитета в общерусском масштабе, преуспел больше. А между тем Мамай прекрасно понимал, что неуклонный рост Москвы и ее удельного веса в общерусских делах приведет к решительному столкновению с татарами, ибо на его глазах русские князья уменьшали дань, которую они выплачивали в Орду. Ведь он не мог не видеть, как сильно сократились ее размеры по сравнению с тем, что выплачивалось при ханах Узбеке и Джанибеке, каких-нибудь тридцать-сорок лет назад. Не мог Мамай не понимать и того, что Москва сделает попытку если не совсем свергнуть татарщину, то, по крайней мере, значительно облегчить узы своей зависимости. Принимая все это во внимание, станет понятным, что Мамай стал готовиться к походу на Русь не в плане простого грабительского набега, как это сделал в 1377 году Арабшах, а с целью решительного ослабления и нового подчинения Руси» (20).