Прихватив со стола пустой стакан, Наумов тщательно закрыл дверь купе. Окинув коридор вагона внимательным взглядом, он двинулся к купе проводников, слегка покачиваясь в такт движениям вагона, время от времени осторожно придерживаясь рукой за поручни.

Вот и купе проводников. А в нем… ну конечно, Тома, одна-одинешенька, увлеченно читающая Чейза.

Кстати, сопляк он, этот Чейз. В жизни иногда бывают такие случаи, которые не под силу придумать даже и профессиональному писателю-детектившику, пусть даже и английскому коммунисту. Но об этом – молчок, об этом никому постороннему знать не стоит.

– Привет.

Она оторвалась от книги и вскинула на него глаза.

– Еще кофейку?

– Угу. Почему бы и нет?

– Ну нет, так нет, – засмеялась Тома. – Раз ты не хочешь…

– Да хочу я, хочу, – заулыбался Андрей.

– А скажешь, кем работаешь?

– Нет. Да и зачем тебе?

– Просто. Любопытная я, – пожала плечами девушка.

– Любопытной Варваре – нос оборвали.

– Ах так? – Она забрала у него пустой стакан. – Значит, я любопытная Варвара? Ну так забирай же свой кофе и мотай отсюдова. Не приду я к тебе сегодня. Вот!

И она показала ему язык. Вполне милый, розовый язычок, девицы лет эдак восемнадцати, ну, в крайнем случае, двадцати.

Андрей вздохнул:

«О боже, чего только эти девицы своими язычками не делают».

– Что, уже пожалел о своих подлых словах? – спросила она.

– Пожалел, – признался Андрей.

– Но я буду непреклонна.

– Я тоже, – заверил ее Наумов. – Я ведь могу и прямо здесь остаться.

Сказав это, он проскользнул мимо нее в купе и уселся на сиденье.

Круто развернувшись, Тома уперла кулачки в бедра и спросила:

– И что мы будем здесь делать?

– А ничего. Сидеть, разговаривать. Хочешь, вот по руке погадаю.

– А умеешь? – недоверчиво хмыкнула Тома.

– Конечно. Только не всегда. Для этого нужно особое настроение.

Он подмигнул проводнице.

– А, так ты этот, экстрасенс? – немного разочарованно спросила она.

– Упаси боже, – серьезно сказал Андрей. – Экстрасенсы – они жулики. А я так, время от времени, под настроение. Бабка у меня кое-что в ведовстве понимала. Видимо, по наследству и передалось.

– Ишь ты, – округлила глаза Тома, и она быстренько-быстренько скользнула к нему под бочок. Протянула ладошку, прижалась к боку своим замечательным, довольно-таки твердым бюстом. – Давай гадай.

Глаза ее светились неподдельным любопытством.

Андрей вздохнул и, хитро прищурившись, взял в руки ладошку, помял, словно внимательно рассматривая линии судьбы.

«Ну, девка, – подумал он. – Сейчас я тебе нагадаю. Да так, что ты от удивления рот откроешь. А женщине что надо? Удивить ее хорошенько надо. Удалось – глядишь, она и твоя».

– Ну, чего же ты медлишь? – торопила Тома.

Андрей откашлялся.

– Ну, хорошо, слушай… – начал он.

И осекся.

В купе заглянул милиционер. Этакий здоровенный детина с опухшим лицом и тупыми глазами. На поясе демократизатор, на затылке фуражка.

– Почему в купе проводников посторонний? – поинтересовался он.

– Ой, так это так, это за кофе пришел, – быстро вскочив, засуетилась Тома, хватая стакан, сноровисто насыпая в него кофе, сахарный песок. И все это с кокетливым хихиканьем, с улыбочкой. Правда, Андрею показалось, что на секунду глаза у нее как-то нехорошо блеснули.

Хотя, может быть, и в самом деле показалось.

Он встал, забрал у проводницы стакан, сказал:

– Ничего, ничего, кипяток я налью сам.

Положив на столик две тысячи, он прошел мимо посторонившегося милиционера и стал наливать в стакан из титана кипяток. А милиционер, забыв сразу же о его существовании, по-хозяйски шагнул в купе и уселся на сиденье. Заметив взгляд Андрея, Тома закрыла дверь купе, словно отгородившись, ей словно бы ей было чего-то стыдно.

Может быть, так и было.

Идя по коридору обратно в свое купе, он подумал, что осуждать или оправдывать ее не имеет никакого права. У нее была своя жизнь, в которой действовали какие-то правила, свои законы, которые он знать не мог. А также те, кто брал взятки, и тот, кто их давал. И не обязательно взятка могла выражаться деньгами.

«Хотя я могу и ошибаться, – подумал Андрей. – Этот страж порядка мог прийти всего лишь поболтать со смазливой девчонкой и через полчаса убраться обратно».

Впрочем, в глубине души он знал, что это не так. Слишком уж по-хозяйски милиционер зашел в купе. И не было в его поведении ни капли ревности, просто прогнал мешавшего ему пассажира и тотчас же об этом забыл. К чему ревновать, если наверняка знаешь, что свое получишь обязательно, не можешь не получить?

Уже в купе, поставив на стол стакан с кофе, Андрей усмехнулся: «Эх ты, губу раскатал. А место-то занято!»

Часа через два, когда весь вагон уже спал, Андрей, на которого вдруг напала бессонница, услышал, как в том конце вагона, где было купе проводников, открылась дверь. По коридору протопали тяжелые, подбитые гвоздями ботинки и женские туфельки. Вот они дошли до соседнего купе, снова щелкнула открывшаяся дверь. Через несколько секунд в коридоре опять настала тишина.

«Резонно, – подумал Андрей. – Если на линии контролеры, то первое, куда они сунутся, будет купе проводников. Интересно, каких трудов стоило Томе организовать это пустое купе? Наверняка она прилично потеряла на этом в заработке. И все же сделала. Значит, дружба с этим милиционером ей нужна. Ой, девушка, сдается мне все-таки, не совсем ты чиста в этом деле с каталами. Не совсем. Впрочем, это твое, сугубо личное дело. Мне до этого нет никакого интересу».

Он встал и застелил постель.

Спать не хотелось вовсе. Однако в Москву он должен был приехать выспавшимся и свежим.

Закрыв дверь на защелку, он выключил свет и разделся.

Белье было слегка влажным. Ну да когда в наших поездах оно было сухим? Старая традиция этой страны.

Укладываясь на полку, Андрей подумал, что для лучшего засыпания придется посчитать слонов. Старый проверенный метод, действующий на него безотказно. На пятом слоне из соседнего купе донесся протяжный женский стон.

Андрей усмехнулся и представил, как стреляет из пистолета милиционеру прямо в лоб, а тот валится прямо в проход, растопырив руки, словно пытаясь поймать убежавшую курицу. И на лице у него будет все то же тупое, самодовольное выражение.

«Вряд ли он успеет удивиться, – подумал Андрей. – Нет, не успеет». Эта мысль его почему-то успокоила.

Через пять минут, пересчитав огромное стадо слонов, он все же уснул.

А утром была Москва.

Пробиваться через вокзальную толпу – целая наука. Это надо уметь. Конечно, проще всего отдаться людскому потоку и медленно тащиться, подчиняясь всем его завихрениям и изгибам. Несколько труднее попытаться проломиться через толпу, игнорируя какие бы то ни было правила и приличия. Тут запросто можно, в лучшем случае, услышать о себе мнение, очень далекое от лестного, и в худшем – получить от какой-нибудь особо нервной старушки сумкой по голове. Черт их знает, этих старушек. Иногда они носят в сумках довольно неожиданные предметы. Частенько твердые и тяжелые. Есть и третий вариант – просочиться.

Именно его Андрей и использовал.

Он просачивался через толпу, к одному из боковых выходов, рассыпая двусмысленные шуточки, довольно изящно раздвигая оказавшихся поблизости людей, проскальзывая между ними, не забывая дружелюбно улыбаться. Больше всего в этот момент он походил на опытного пловца, преодолевающего быструю реку. Самое главное – не останавливаться. Людская толпа казалась ему чем-то вроде цементного раствора. Стоит притормозить, и он застынет, схватит так, что застрянешь надолго.

Собственно, большой нужды в том, чтобы выйти не через главный вход, не было. Андрей сильно сомневался, что его может кто-то встречать. Но все же… все же… осторожность – это такая штука, которая не помешает никогда.