Виктор покачал головой.

– Нет, это не выход. Она сдаст нас в следующий раз. Не можем же мы отказываться от всех заданий подряд! Не проще ли тогда покончить с этим гнилым занятием вовсе? Повеселились, и хватит. Найдем более цивилизованный способ зарабатывать деньги. И все. И баста.

Андрей бросил на друга иронический взгляд.

– В итоге у нас отрастут крылышки. Мы, благодаря, им воспарим в поднебесные сферы и больше никогда-никогда не столкнемся с суровой действительностью этой страны? Бред. Старик, мы живем в уголовном государстве, то есть в государстве, где преступниками является добрая часть населения, а те, кто ими не является, частенько сами об этом не подозревая, живут по уголовным законам, согласно уголовной психологии. Мы живем в стране, где мерилом справедливости и чести является кулак, и отличаемся от многих и многих так называемых честных людей только тем, что можем сами себе не врать. Поскольку четко представляем, чем зарабатываем на хлеб. Между прочим, на хлеб с маслом. И вообще что ты умеешь делать, кроме как убивать себе подобных? Причем тех, от ухода которых государство, а значит, и народ ничего не теряет?

Виктор почесал затылок и широко улыбнулся.

– Нет, старик, ничего.

– Тогда хорошенько подумай над тем, что мы будем делать дальше. А я подожду. Думай, думай. Как скажешь, так и будет. Если ты решишь, что мы завязываем, то так и будет. Если нет, тогда предлагай какое-то решение.

– Хорошо.

Виктор кивнул. Глаза его сузились, губы едва заметно шевельнулись. Сейчас он здорово напоминал бухгалтера, который пытается в уме свести какой-то очередной баланс.

Чтобы не мешать, Андрей вышел из машины, прошелся по переулку, глубоко, всей грудью, вдыхая пропахший пылью и плесенью запах. Облезлая кошка перешла к следующей куче, через минуту откопала в ней полупротухший кусок рыбы и, с урчаньием вцепившись в него, стала есть. Андрей прислонился к ободранной стене и стал ждать.

Наконец дверца машины хлопнула.

Виктор подошел к нему и, едва слышно напевая какую-то мелодию, стал покачиваться с пяток на носки.

– Ну? – спросил Андрей.

– Решил, – как можно безразличнее ответил Виктор.

– И?..

– Да ладно, чего ты… – Дегин хлопнул его по плечу. – Надулся, как бука! Мы едем!

– К Маме?

– Ага!

– Почему ты так решил?

– Почему? – Виктор усмехнулся. – В древнем японском труде «Сокрытые в листве», на котором воспитывались самураи, говорится: «Те, кто держится за жизнь, умирают, а те, кто не боится смерти, живут».

– Ну это как-то туманно, – проворчал Андрей.

– Хорошо, могу и более конкретно, – сказал Дегин. – Все очень просто. Ты прав в одном – мы такие, какие есть, и изменить себя уже не сможем. Нам нравится то, что мы делаем, потому что мы в этом деле профессионалы. А штучки Мамы… Думаю, это просто очередной жизненный ухаб. Либо мы вырулим, либо завалимся в кювет. Если мы сдадимся, то завалимся обязательно. Думаешь, Мама позволит нам завязать? Сомневаюсь. Слишком уж многое мы знаем. Поэтому единственным выходом является принять ее заказ и попытаться вырулить. Может быть, то, что он выездной, даже лучше.

– Ну конечно, – сказал Андрей. – Это несомненно лучше. В городишке, в который мы поедем, нам придется столкнуться с совершенно неизвестными людьми. Но ведь и они не будут знать, что мы из себя представляем. Игра почти на равных.

– Ну да, – проворчал Виктор. – Если не считать, что нас двое, а их будет наверняка несколько десятков.

– Так это же лучше. Когда тебя пытается отлупить целая куча врагов, они обязательно будут друг другу мешать. Наша задача отбиться от них и не дать себя подставить. Действовать придется по обстоятельствам.

Они бок о бок пошли к машине.

– Стало быть, мы принимаем бой? – еще раз спросил Андрей.

– Принимаем, – подтвердит Виктор. В глазах у него загорелись мрачные огоньки. – И думаю, тем, кому Мама попытается нас сдать, может и не поздоровиться.

Они сели в машину и захлопнули дверцы.

– И все-таки это чистой воды бред, – пробормотал Виктор, запуская мотор.

– Думаешь, у нас есть какой-то другой выход? – серьезно спросил Андрей.

– Думаю, нет.

– И ты прав. Тем более, что потом, когда мы вернемся, Мама трижды подумает, прежде чем повторить этот фокус еще раз.

– Я думаю, она может все же проверить данные твоего паспорта. И довольно скоро убедится, что такого гражданина, как Петр Трифонович Хмылев, в городе Астрахани просто не существует.

– Правильно. А проверить она это должна. Не будь она Мамой, – согласился Андрей.

Машина медленно выезжала из переулка. Андрей откинулся поудобнее на спинку сиденья и сказал:

– Ну-ка, вспомни еще что-нибудь из той японской книги.

– А что, и вспомню. – Виктор задорно ухмыльнулся. – «Путь воина – означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти!»

Андрей пожал плечами.

– И все-таки все эти японские самураи были слегка чокнутые.

– Точно, – согласился Виктор. – Именно поэтому они так дорожили своей независимостью.

Здание было небольшим, двухэтажным, аккуратным. На первом этаже находился магазинчик, который назывался так же, как и фирма, которой он принадлежал, – «Феникс». Весь второй этаж занимал офис. Именно там было логово Мамы, именно туда приходили за заказами ее ребята.

Друзья оставили машину на стоянке, расположенной метрах в двухстах за углом, и не спеша пошли на встречу с Мамой. Каких-либо сомнений они не испытывали, поскольку, приняв решение, как правило, следовали ему до конца, но все же не торопились, посчитав, что это было бы несолидно.

Входы в магазин и на второй этаж были в разных подъездах. Более того, в том подъезде, который вел в офис, висела табличка «Магазин в соседнем подъезде», которую повесили, чтобы оградить от особо непонятливых покупателей.

Войдя в подъезд, Андрей и Виктор одновременно посмотрели на табличку. Виктор, как обычно, хмыкнул, Андрей едва заметно улыбнулся.

Виктор сказал то, что он говорил и в прошлый раз:

– Однако Мама, как всякая женщина, довольно предусмотрительна.

– И не говори… – согласился Андрей.

Они стали подниматься по лестнице, закончившейся резной, украшенной всякими деревянными финтифлюшками дверью. Создавалось впечатление, что высадить эту дверь не составит большого труда. Только это было обманчиво. С обратной стороны дверь была железной и по крепости, пожалуй, не уступала двери квартиры Виктора.

«Мы живем во время железных дверей, – подумал Андрей. – Вот так – мой дом, моя крепость. Самое смешное состоит в том, что от серьезных неприятностей подобные двери не спасают. Скорее, служат для успокоения самих хозяев квартир».

В центре двери был глазок, и в этот глазок их сейчас разглядывали.

– Эй ты, открывай! – Виктор легонько саданул по двери ладонью. – Своих, что ли, не узнал?

– Свои, они знаешь, где? – послышалось из-за двери, но все же защелкали запоры, и через несколько секунд два друга оказались в прихожей.

За дверью их поджидал Чуня – здоровенный качок, личный телохранитель Мамы. Был он жутко сильный, невообразимо тупой, преданный, как собачонка, и страшно любил сладкое. Вот и сейчас, входя, Андрей заметил, что большой и средний палец у него на правой руке чем-то запачканы.

«Опять какой-нибудь „сникерс“ лопал», – подумал Андрей.

– Стоять, – приказал им Чуня. – Вас приглашали?

– А то как же? – ухмыльнулся Виктор. – Что, думаешь, мы пришли бы просто так?

Чуня окинул их подозрительным взглядом. Андрей отметил, что в этом взгляде сегодня чувствовалось больше враждебности, чем обычно, и восхитился.

«Все-таки, – подумал он. – Телохранитель – это не профессия, а состояние души».

Он был уверен, что Мама сегодня не сказала ему про них ни слова, но Чуня каким-то своим сверхъестественным чутьем почувствовал, что их отношения с хозяйкой стали несколько иными, чем, например, вчера. И уже успел отреагировать, успел поместить их на другую полочку в табели рангов посетителей. Еще не враги, но уже и не совсем свои. Вот так-то.