Покупая шикарный букет белых роз, Эдик весь трясся от любопытства, кем же окажется Мила? К какой категории женщин она принадлежит и не мог пока найти подходящего ей определения.

Мила, покорно, будто неизбежную кару, приняла букет.

Подростки, наконец-то дождались, когда двое придурковатых освободят их столик.

Провожая взглядом странную парочку, они вслух высказали недоумение по поводу сексуально-озабоченного поведения вроде бы не чокнутого мужика наворачивающего круги возле жирной, не красивой девахи с жидкими пепельно-русыми волосами.

Их обоих пока еще не особенно увлекали девушки, они предпочитали мир виртуальной реальности настоящему миру…

Дома, Мила перевела дух и внутреннее напряжение, которое сковывало всю ее на протяжении целого рабочего дня, наконец, отпустило. Она стала сама собой.

Прошла в свою комнату, неторопливо переоделась, и не глядя на себя в зеркало, причесалась.

На кухне сполоснув под краном большую чашку с уродливым цветком на боку, поставила кипятиться чайник. Цветок напомнил ей о букете белых роз позабытых в прихожей.

Она усмехнулась своим невеселым думам, первый букет за всю жизнь, жизнь в восемнадцать лет, как не забыть!

Из шкафа достала пыльную вазу, вымыла под струей холодной воды. Розы пришлось обрезать, но укороченные наполовину, они все равно смотрелись непревзойденно.

Мила поставила вазу с цветами на середину обеденного стола. В этот момент в дверь требовательно позвонили:

– Это откуда же такое диво? – кивнул на розы через минуту отец.

– Ухажер подарил! – не задумываясь, тут же ответила Мила.

– Ну да? – хохотнул отец. – Воспользовалась маской?

– Нет, папочка, круче, использовала щит, – улыбнулась Мила, – правда, вроде бы двое подростков меня видели.

– И устроилась в мужской коллектив? – уточнил отец.

– Да, – подтвердила Мила, – ни одной женщины, никто не видит, не заинтересованных нет. Мужчины все сплошь молодые, гиперактивные, одним словом, самцы. А букет мне подарил начальник!

Продолжала хвастаться она. Отец вдруг нахмурился, прислушиваясь к чему-то:

– Мила, дочка, – начал он.

Мила встревожилась:

– Ненавижу, когда ты так говоришь, что случилось?

– К нам родственники приехали, вон, сейчас по лестнице поднимаются, проблемы у них.

– Какие проблемы? – уже идя открывать, спросила Мила.

– Ангелы их преследуют, придется строить максимальную защиту, – вздохнул отец.

Мила открыла двери, когда Алексашка как раз поднялся на площадку перед квартирой. Следом шла его бабушка, ведя за руку Коку.

– А это у нас кто? – спросил Богдан, отец Милы, с удивлением разглядывая Коку.

– Кока, – коротко доложил он, – вернее Костя.

И покосился смущенно на Милу.

– Разберемся, – кивнул Богдан и подмигнул дочери, вновь превратившейся в сногсшибательную блондинку.

А Мила в свою очередь улыбнулась обалдевшему от встречи с потрясающей всякое воображение красавицей, Коке.

– Ни за что не поверю! – покачала головой строгая на вид тетка лет пятидесяти. – Не родной ребенок, как можно было решиться на такое?

Дело происходило в скромной двухкомнатной квартирке провинциального городишки России.

Двое взрослых, мужчина и женщина, загнанные в угол кухни теткой, стояли, тесно прижавшись, друг к другу и мычали нечто невразумительное в свое оправдание.

– Ну и что, подумаешь – бесплодны! – фыркнула тетка. – Жили бы себе, многие живут, ни детей, ни домашних животных – красота!

И тут она развернулась к нему, схватила за руку:

– Ну-ка посмотрим, что ты есть такое?

Он поморщился от боли, но промолчал, тетка продолжала сдавливать его руку длиннющими цепкими пальцами.

– Фи, – скривилась она в презрении и зацокала языком, выражая свое неодобрение, – худющий, бледнющий, а может и больной. Вы на инфекции его проверяли?

Двое промычали нечто невразумительное.

– Ну да, – не поверила тетка, поди-ка сын алкашей, а то еще и рецидивистов. Вырастет, зарежет вас во сне, а квартиру себе захабает!

Двое промычали нечто отрицательное.

– Знаю я вас! – прикрикнула тетка и двое мгновенно, покорно сникли.

Тетка, наконец, отпустила его руку, села нога на ногу, продолжая его оглядывать, набила табаком трубку.

Один отделился от другой и почтительно склонившись, поднес горящую спичку к ее трубке.

– Ну и кто же ты таков будешь? – спросила тетка.

– Я? – переспросил он и ответил уверенно. – Гений!

Тетка немедленно фыркнула. Ее щеки затряслись от безудержного веселья:

– Гений! Ой, держите меня! – хохотала она.

Он невозмутимо смотрел на нее.

Отсмеявшись, она вытерла тыльной стороной ладони слезы, невольно выступившие от продолжительного смеха и спросила, не скрывая иронии:

– И в чем же твоя гениальность?

Он, без слов, протянул вперед ладонь и тут же осыпал тетку золотыми монетами.

– А, фокусничаешь! – разочарованно протянула тетка, но монеты подобрала.

Он проследил, как золото исчезло в бездонных карманах теткиного пиджака. В углу, двое хранили напряженное молчание.

– Ну ладно, – встала тетка, – поиграли и будет!

– Отправляйте, вы, этого, – кивнула она на подростка, – сироту, обратно в интернат!

– Нет! – тихо выговорил он.

– А тебе вообще никто права голоса не давал! – заверезжала тетка и повернулась, к двоим. – Выбирайте либо он, либо квартира!

И ехидничая, показала фигу юноше:

– Что, съел? Я тут хозяйка, квартира моя, а они, – кивнула она на двоих, – всего лишь квартиранты и мне каждый месяц платят! Иные и зарплаты-то такие не получают, сколько они мне платят! Даром, что ли моя сестра родная, будет жить на моих законных квадратных метрах?

– Пошла вон! – четко выговорил он.

И когда ее закрутило, заповорачивало, когда невидимый вихрь понес ее к выходу, он быстро проговорил:

– И дорогу сюда забудь, а как вспомнишь, снова забудь! И сестру свою грабить не смей, не смей с родных людей деньги требовать, а как захочешь ограбить, так память у тебя и отшибет на веки веков!

Тетка, было, раскрыла рот, заходясь в беззвучном крике, забилась, в попытке сбросить колдовство, но была безжалостно выкинута, вытолкнута из квартиры, из подъезда и опомнилась только возле собственного дома, за тридевять земель, на той стороне города. Перевела дыхание, огляделась, ничего не соображая и машинально двинула в располагавшийся по соседству продуктовый магазин. Набрав покупок, рассчитываясь на кассе, полезла по привычке в карман пиджака, где хранила мелочь, вытащила на свет божий пригоршню золотых монет.

Ничего не понимая, долго глядела на диво дивное, пока взбешенная ее поведением очередь, застрявшая на подходе к кассе, не разразилась криками:

– Долго еще пялиться будешь?

– Набрала желтых кругляшек и тупит, смотрит!

– Плати и уходи!

Она расплатилась обыкновенными деньгами и, спрятав золотые монеты обратно в карман, пошла, приседая от страха и недоумения. Множество вопросов роилось у нее в голове, но ноги сами принесли к лавке антикварных ценностей, где уверенный в себе знаток древностей, разглядев монеты, твердо заявил:

– По десять долларов за штуку и ни цента больше!

Обмен тут же состоялся и она, чрезвычайно довольная добралась до своей квартиры, где в заветной шкатулке уже хранились кое-какие деньжата. Запирая неведомо откуда взявшееся счастье в виде ценных зеленых бумажек, ликовала и было подумала о своей сестре, которую всегда считала простофилей, а не позвонить ли ей по телефону, похвастаться? Но тут же отчего-то и позабыла, пошла набивать трубку табаком, чтобы покурить всласть. То, что она сдает квартиру родной сестре, она и не вспомнила, и это являлось очень хорошим знаком для нее, что, впрочем, она и не поняла вовсе…

Магик родился в крестьянской семье. Родители его не были колдунами, но мать разговаривала с растениями, обихаживала вишневые сады, что принадлежали совхозу. Отец у Магика выучился на комбайнера и куда как лихо управлялся с пшеницей, овсяными полями и прочими зерновыми культурами. Родители его любили русскую землю, любили природу, в лес ходили, как к себе домой и невдомек им было, что в их семье родился необычный ребенок, Магик.