Я молча кивнул.

– Спасибо, – сказав это, мужик схватил бокал и принялся опустошать.

– Как я понял, ты знаешь Сергея Соколова, и значит, сможешь что-нибудь о нем рассказать?!

– Как же мне не знать все о лучшем друге, – оторвавшись от пива сказал он и со стуком поставил на поверхность столика полупустой бокал.

– Скажи, у него есть дети?

– Дети… есть, дочка, маленькая.

– А жена – мать ребенка?

– Это старая история, – мужчина немного нахмурился, – она плохо кончилась. По секрету скажу, у Сереги вообще нет детей, по крайней мере, он мне сам так говорил, – добавил он подставив ладонь вертикально к уголку рта.

– И…

– И… Я не знаю, зачем тебе все знать про Соколова.

– Можно повторить, – я сделал соответствующий жест, попросив бармена принести новую порцию пива.

Через двадцать секунд бармен услужливо преподнес к нашему столику свежую кружку пива. Мне показалось, что человек, с которым в данный момент я веду диалог, посчитал недостаточным тот «дар», что я преподнес ему по приходу за его столик. Того стакана пива оказалось мало, и мне просто пришлось заказать другой от острой необходимости. Поразительно!

– Это мне? – скромно спросил мужик.

– Можно подумать, ты не знаешь! – ухмыльнулся я.

Поняв чего я хочу, мой собеседник принялся послушно выкладывать трагическую историю. Выслушав ее, я узнал море интересных фактов. Оказалось, что дочь Сергея Соколова не его кровная. Это не было тайной. Дело в том, что мать ребенка, молодую восемнадцатилетнюю Дарью обесчестил какой-то парень. Когда Сергей узнал об этом, нашел мерзавца и наказал, но сделал это как бы случайно. В суде признали убийство по неосторожности и дали ему пять лет. Когда Соколов освободился, Даши уже не было в живых. После надругательства она забеременела. Оказалось, что родив ребенка, Даша не смогла смириться с той участью, которую ей пришлось испытать и покончила с собой, спрыгнув с пятого этажа. Этой высоты хватило чтобы от молодой женщины осталось большое красное пятно на асфальте. Опекуном новорожденной девочки стала бабушка ребенка по отцовской линии. После выхода из мест лишения свободы, Соколов не торопился принимать участие в воспитании девочки, или хотя-бы помочь своей матери в этом. Вместо этого мужчина стал много выпивать. Вынес из дома все ценные вещи. Так заказать, заливал алкоголем свое бессмертное горе. Даша была дорога Сергею, и он ее очень любил. Он не раз говорил другу Валентину о своих снах, в которых его посещает дорогая Дашенька и зовет с собой.

– А ведь девчонка была молодая совсем, восемнадцать лет всего, – добавил Валентин Михайлович, направив задумчивый взгляд в пол.

– Они были женаты?

– Да, были. Соколов старше Дашки своей на десять лет был. Но как говорят, любви все возрасты покорны.

Спустя полгода, после освобождения Соколова, его мать получила инфаркт, которому старательно поспособствовал горем убитый сынок, неблагодарный эгоист. В итоге, девочка лишилась бабушки, которая умерла прямо дома, так как некому было вызвать скорую. Пятилетнего ребенка отправили в детский дом. На то время Соколов уже был лишен родительских прав. И все закончилось тем, что единственному родному человеку, на земле оставшемуся, маленькая девочка была не нужна. Что говорить, не осталось в мире человека, которого ребенок вообще хоть как-то волновал.

– В каком детдоме находиться девочка?

– Понятия не имею, – пожал плечами Валентин Михайлович. – Ее забрали больше трех лет назад, как раз когда бабка померла.

Глядя на своего собеседника, я проникся неприязнью и даже ненавистью к нему и к отцу девочки. Это равнодушие, это себялюбие просто выводило из себя. Этим пустоголовым алкоголикам просто наплевать на всех кроме себя. Но того уже нет в живых, он ответил за свое поведение. Вот теперь я ни капли не жалею что убил Соколова Сергея. А тот кулон, что так бережно он хранил, теперь ни о чем не говорит мне, разве что о том, как он тосковал по своей самоубийце жене и мечтал о смерти.

– Парень, пиво закончилось, – сказал Валентин и беззаботно улыбнулся. – Слушай, могу назвать адрес Соколова.

Мужчина достал из нагрудного кармана постаревший помятый билет на трамвай.

– Ни у кого ручки не найдется? – громко спросил он у посетителей бара. И тут же в его сторону полетел простой карандаш, заточенный до маленьких размеров, и упал ему под ноги. – Спасибо, друзья.

– Валентин Михайлович поднял с пола карандаш и нацарапал что-то на своем билете. После, протянул его мне. Не успел я прочитать содержимое записки, как на улице снаружи завыла сигнализация.

Выскочив из бара, я стал оглядываться по сторонам, пока не остановил взгляд на своем автомобиле. Перед глазами предстала возмутительная картина. На заднее колесо новенького Лексуса пускал струю тип, с которым я изначально столкнулся перед тем как попасть внутрь бара. На улице все еще стояла та компания, и она с гордостью наблюдала за «подвигом» своего чокнутого друга.

– Что это ты делаешь? – злостно крикнул ему я, затем подошел и отпихнул от своей машины.

Шатаясь и запинаясь обидчик моего транспорта отскочил в сторону.

– Ты охренел, – зарычал пьяным голосом он.

Тем временем я оглядел бампер своей машины, на котором тоже оказались мокрые пятна, которые появились благодаря этому «писающему мальчику».

– Я тебе покажу, сукин сын…, – прозвучало рядом.

Обернувшись, я тут же успел увернуться от летящего в мою сторону кулака. С разбега мужик упал на землю и разодрал себе локоть об асфальт. Он заревел от боли, сквернословя в мой адрес. Но я не расслышал этих слов, так как был занят кое-чем. Его кровь! Его кровь! Его кровь! Голова остановилась только на этом. Я не голоден, но эта жидкость просто сводит с ума. А его руки испачканы ею.

– Ты урод, козел, пидор тупой, – истерически прорычал мужик.

– Эй, ты не хочешь извиниться? – заорал женский голос. И тут же на глаза появилась дама с ирокезом.

Появилось такое чувство, будто я зверь, загнанный в угол. Все из-за крови, вытекшей из раны этого типа. Он сидел, схватившись за свой разодранный локоть, покачиваясь вперед, назад. Я почувствовал, как глаза покрылись черной пленкой. Вы знаете какие ощущения выдаю это? Будто в центр зрачка впивается острая иголка, входящая глубже и глубже.

– Что с тобой, парень? Ты псих? – сказала все та же женщина.

Ну уж нет, психом меня еще ни кто не называл. Когда наступают такие моменты, я просто не могу контролировать себя и свои поступки. Не думайте что я и правда какой-нибудь там псих и конченый урод. Поймите, я – животное, хищник.

– Что ты там сказала? – тихо спросил я.

– Псих долбаный, посмотри что ты с ним сделал.

– Я его ведь даже не тронул, – спокойно, лаконично произнес я, подходя ближе.

– Эй, лучше держись подальше, – с легким испугом на глазах вымолвила женщина с фриковой прической.

– А то что? – еще тише сказал я, будто вдыхая запах розы и делая ей комплимент.

– Жора, это он че, наезжает, что ли типа на меня? – открыла слюнявый рот взвинченная дама.

– Ты напросился, – бросил раненый мужик, которого теперь как я понял, зовут Жора. Он поднялся с сидячего положения, и направился ко мне. Остальная часть их компании молча наблюдала за происходящим, находясь в тени и попивая пиво из бутылок.

– Тебе видимо мало?

– Это тебе сейчас мало не покажется.

Все произошло буквально за несколько секунд. Тип опять налетел на меня с кулаками, и я снова увернулся, скрутил ему руки и швырнул на землю. Тот упал и потерял сознание.

– Ты че наделал? – завопила его подруга и подскочила к своему Жоре.

– Не ной, живой он, – кинул я, раскрыв дверь машины.

Сев в салон, я достал из кармана бумажку, которую мне отдал Валентин Михайлович. На ней он написал адрес дома Соколова Сергея. Чтение маленькой записки отняло у меня не более пяти секунд.

Я тронулся, и моя машина вскоре пропала из поля зрения тех неандертальцев. Напоследок, я взглянул сквозь тонированное стекло. В стороне бара я заметил, как Жора, чьему стремительному падению я только что поспособствовал, потихоньку поднимается на ноги, держась свободной рукой за окровавленный подбородок. Его подруга старательно пытается помочь ему встать, но тот, оказавшись на ногах, оттолкнул женщину от себя, заорав на нее.