– Дуайт! – резко одернул его Дессу.

– Да ладно, дядя! – досадливо фыркнул Дуайт. – Все нормально. Кейт спокойно к этому относится. Ты знаешь, сейчас от женщин можно и кое-что почище услышать. – Он посмотрел на меня и закатил глаза.

– Если тебе это по нраву, племянник, можешь сколько угодно сквернословить при женщинах, но не смей сквернословить при женщинах в моем присутствии.

– Ну, хорошо, хорошо,-сдался Дуайт, опять закатив глаза к звездам. – Так вот, – продолжил он, делая, для пущей выразительности, ударение на тех словах, которые считал важными – суть в том, что камень в Каабе – вовсе не камень: это спасательная шлюпка, то бишь отделяемый отсек инопланетного космического корабля, который взорвался над землей полторы тысячи лет назад. Спасательная шлюпка обгорела в атмосфере, поэтому она похожа на камень, а может, она и задумана была похожей на камень, точно, чтобы никто не пытался заглянуть внутрь – то есть, может, все это произошло на войне, так? Нужна была маскировка, так? Ну вот, эта штуковина упала на землю в Аравии, и все решили, что это дико священная, ну, вещь. А может, с ней, ну, что-нибудь приключилось, понимаешь? Может, поэтому ей и поклоняются, и все такое, потому что с ней что-то приключилось, чего с камнями обычно не бывает, даже с метеоритами не бывает, может, она парила над землей или сама вылезла из песка, ну, в таком духе, или кто-нибудь хотел в нее забраться, а она его прихлопнула! Ну, не суть. Потом ее переправляют в Мекку и все начинают ей поклоняться и так далее, но... – Он с бульканьем влил в себя еще пенного напитка. – Но, поскольку это все же спасательная шлюпка, она посылает сигналы бедствия, так? – Он рассмеялся, видимо, наслаждаясь свободным полетом своей фантазии. – И понимаешь, за какое-то время сигнал дошел до инопланетян, и они явились сюда. Так вот, когда начинается наша история – то есть как бы все это показывается еще до титров, ну, там, сражение в космосе, и как эта шлюпка скользит в атмосфере, а на нее смотрят пастухи, которые отправились в ночное, или как там это называется, – ну вот, а уже после титров главный корабль, ну, прилетает. И вот эти ребята-инопланетяне внутри отсека, они начинают просыпаться. – Дуайт откинулся на стуле, его глаза расширились от волнения. Он широко раскинул руки. – Ну, что скажешь? То есть по только начало, но для затравки пойдет; как по-твоему?

Я уставилась на Дуайта. Жебет Э. Дессу, как можно было подумать, измерял ладонью ширину своего лба. Истил дул в горлышко бутылки, издавая низкий, хрипловатый вой.

Мне пришлось прочистить горло:

– Ты уже наметил какое-нибудь продолжение?

– Еще чего, – отмахнулся Дуайт. – На то есть сценаристы. Но главное – это замысел. Как он тебе? А? Только честно.

Несколько секунд я изучала его улыбающееся лицо, горящее от воодушевления.

– Ты хочешь снять фильм, в котором главная святыня чуть ли не самой воинственной и фанатичной из мировых религий оказывается...

– Объектом инопланетного происхождения, – кивнул Дуайт. – То есть дядя Джеб опасается, что кое-кто воспримет это в штыки, но я тебе говорю, Кейт, идея потрясающая. У меня в Голливуде есть знакомые, которые будут убить готовы, лишь бы снять такой фильм.

Услышав эти слова, я испытующе посмотрела на Дуайта, ища какой-нибудь признак того, что он иронизирует или просто шутит. Ничего подобного. Я взглянула на Дессу – тот покачал головой.

– Дуайт, – спросила я, – тебе знакомо слово «фетва»?

В ответ Дуайт только усмехнулся.

– Или, например, имя Салмана Рушди? Тут он оглушительно рассмеялся:

– Брось, Кейт! Он же мусульманин! Я-то нет!

– Вообще говоря, на тот момент он уже отошел от религии, как мне кажется.

– Ну все равно, он из мусульманской семьи или чего-то там такое! То есть он же из Индии или откуда-то оттуда, да? Меня их религия никак не колышет. Черт, я даже не знаю, какая религия меня колышет, – может, я бывший баптист или как там. Да, дядя Джеб?

– Если не ошибаюсь, твоя мать действительно была баптисткой, – согласился Дессу. – А вот кем себя считал твой отец – понятия не имею.

– Вот видишь? – произнес Дуайт таким тоном, как будто теперь все было расставлено по местам.

– Что тебе сказать, – начала я. – Дуайт, дело в том, что твоя идея, скорее всего, будет воспринята как глумление над исламом. Многие отнесутся к ней враждебно, и никто не спросит, какой веры придерживаешься – или не придерживаешься – ты сам.

– Кейт, – Дуайт вдруг посерьезнел. – Я ведь не говорил, что в фильме не будет полемичности и злободневности. Мне как раз хочется, чтобы он стал потрясением. Хочется, чтобы люди осмыслили эту суперидею, чтобы они встряхнулись, задумались и многое переоценили, понимаешь? Я хочу, чтобы они спросили себя: эй, а что, если наши религии не просто откуда-то свыше, – тут Дуайт скривился и нервно взглянул на почти черное небо, – что, если они, скажем, со звезд! Понимаешь? – Он расплылся в улыбке и допил свое пиво.

Я глубоко вдохнула:

– Ну, Дуайт, замысел, строго говоря, не блещет новизной. Но если ты за него держишься, вполне можно было бы... скажем, реализовать его в ракурсе другой религии. Или же изобрести новую.

– Изобрести? – нахмурился Дуайт. Я пожала плечами:

– Это вроде бы несложно.

– Послушай, Кейт, моя идея целиком завязана на Каабе, здесь обязательно понадобится эта спасательная шлюпка!

– Дуайт, если каким-то чудом удастся снять такой фильм, спасательная шлюпка обязательно понадобится прежде всего тебе.

– Фигня это все, Кейт!

– Дуайт, – устало напомнил Дессу. Дуайт искренне огорчился.

– Я думал, хоть ты поймешь! Я же художник; художники должны рисковать. Это моя работа, мое призвание. Я должен быть верен себе и своему дару, верен своим идеям, иначе стоит ли суетиться? То есть стоит ли вообще нам всем суетиться? На мне лежит ответственность, Кейт. Я должен быть верен своей музе.

– Твоей музе? – Дессу чуть не поперхнулся.

– Вот именно, – подтвердил Дуайт, переводя взгляд с дяди на меня. – Иначе получится фальшь, а я не хочу фальши, Кейт.

– Дуайт, сейчас на экраны вышел фильм, называется «В осаде»...

– Да-да-да! – Он снисходительно улыбнулся и сделал плавное движение рукой, словно гладил невидимую собаку. – Как же, знаю. Но то ~ совсем другое дело. У моего фильма тоже будет высокий бюджет, и он будет в высшей степени зрелищным, но еще он будет, ну – как бы это сказать? – содержательным!