– Сахафеи? (Журналист?) Гидден. Гидден. (Очень хорошо.)

Сейчас главное – дойти до моей квартиры. От минимаркета до нее не больше 200 метров. Но это настоящее испытание. Это огромная помойка, через которую безостановочно продираются рикши. Они движутся через поток людей, осликов, лошадей по окраине дороги. Тут же разворачивается автобус, гудящий так, что закладывает уши. Разносчик мороженого орет в «матюгальник» о своем товаре, развозчики газа бесконечно гремят о куски железа, призывая поменять баллоны.

Мне нужно пройти всего два перекрестка. Всего два. Но как это сделать, если поток людей, машин, животных бесконечен? Я жду переходящего дорогу, пристраиваюсь рядом. Так менее страшно. И машины, и рикши обтекают тебя, давая крохотный коридорчик для прохода.

И каждый молодой человек, высовываясь из рикши или автобуса, обязательно крикнет: «Велкам ту Еджипт!»

Добро пожаловать, мол, в Египет! Или еще смешнее говорят: «Добро пожаловать в Эль-Шамс», то есть в их «солнечный» район. Да, что и говорить, солнца и грязи здесь предостаточно.

Первое слово, которое я выучила в Каире, это «казурат». То есть грязь.

Я не избалована идеальной чистотой. Россияне также к ней не приучены. Хотя сейчас, когда мы стали много ездить, в больших городах стало чище. А вот в местах отдыха: на пляжах, на берегах рек в заповедных районах, на курортных местах Алтая – сегодня можно захлебнуться не от воды, а от мусора.

Я страшно стыдилась неухоженной и неумытой России в моей молодости. Я только-только начинала работать с немцами, с немецкими делегациями. Мне приходилось возить их по городу в грязных пазиках, и они могли сами видеть нашу грязь и неухоженные улицы. Мне было страшно стыдно и, приезжая куда-нибудь в Берлин, я пыталась найти грязные места и показать их немцам. Мол, смотрите, вы тоже грязнули.

Это сейчас я понимаю, что таким образом я защищалась, пыталась как-то оправдаться. А немцы просто пожимали плечами: ну ничего, тут стройка, все уберется со временем.

До немецкой чистоты нам еще очень далеко. Слишком мы безалаберные, слишком не любим смотреть в будущее хотя бы на несколько лет вперед. Живем здесь и сейчас. И всё. И повсюду – грязные поймы рек, замусоренные овраги, битое стекло в лесу.

В Каире это бросается в глаза еще сильнее. Потому что жарко. Все портится очень быстро. И служб, отвечающих за уборку, мне кажется, хронически не хватает. А люди, живущие здесь, привыкают. Они не видят этой грязи. А я вряд ли смогу к этому приспособиться.

Я уже сказала, что каждый переход улицы здесь испытание. Из-за того, что опасно, мужчина может взять девушку за руку. Так что не удивляйтесь, если ваш местный друг будет без конца переводить вас через дорогу. Он будет просто счастлив от этого.

И опять я вспоминаю Россию и мои школьные годы, когда я была на сто процентов уверена, что моя страна самая лучшая. У меня самое счастливое детство! А по вечерам бабушка мне вычесывала вшей, потому что педикулез был очень распространен в школах. Мою подружку Ольгу по этой причине просто остригли наголо. И она, 11-летняя девчонка, куталась в платок и тайком ревела, потому что ее обзывали вшивой.

Ах, мое детство!

Странно, что оно вспомнилось мне здесь, в Каире!

Может, уже ностальгия?

Да, есть желание поменять билет и побыстрей вернуться в родную Сибирь. Но я еще не разобралась, почему я здесь и зачем мне все это нужно.

А значит – подожду. Сейчас смахну слезу и похромаю на кухню заварить себе кофе. Благо, его я прихватила с собой.

Кофе в стакане. Написала Нинку: пожалей, мол, подружка, чего-то я кисну.

Захотелось написать и далекому мужу: мол, пожалей и ты.

Если честно, то сегодняшние мои раны, а они просто ужасны, я показала бы только ему, детям и подружке Нинке. Это, я думаю, и есть высшая степень доверия. И любви, наверное.

Так почему не напишу?

Я знаю, что в ответ получу не слова поддержки, которые мне сейчас просто необходимы, а конструктивное предложение по решению проблемы. Холодное и отстраненное. И я снова почувствую себя полной идиоткой и начну переживать, почему меня, такую хорошую и терпимую, не любит муж. Так что я оставляю эту затею. Как-нибудь сама.

Прихлебываю кофе. И реву. Наверное, хорошо, что никто не видит. Сосед устроился на балконе. Здесь же его голуби. Мне кажется, он счастлив.

Соседка выгнала подышать козу. Тоже по-своему счастлива.

Лишь я копаюсь и копаюсь в себе, пытаясь разобраться в истоках моих переживаний, понять, а какое оно – счастье?

И было ли оно?

Прилетели с Нинком.

Да, тепло. Это радует. Ведь на дворе конец декабря.

Привезли нас в отель «Ремивера». Сейчас, говорят, у него какие-то долги и его прикрывают. Написано было: 4 звезды. Я зашла в номер и обомлела. Обшарпанные углы, не смывающий унитаз, ну и многие другие неприглядные вещи, которые замечает человек часто путешествующий.

А в столовке…

Да, это не ресторан, а именно столовка, куда надо бежать раньше всех и хватать раньше всех, иначе ничего не достанется.

И одни русские! И какие русские!

Пьяные и сильно пьяные.

И неулыбчивый обслуживающий персонал.

Ну, я понимаю, терпеть пьяного русского туриста невозможно. Но я-то трезвая!

И их бурду я под расстрелом пить не буду. Это я про местные алкогольные напитки. И за ними тоже стоит очередь. А наливают это алкогольное месиво в пластиковые стаканчики, которых всегда не хватает.

Хотя почему-то для немцев официанты находят даже фужеры и готовы чуть не на коленях перед ними ползать. Для них накрывают отдельные столы. А ведь чаевых русские дают гораздо больше. Не понимаю.

Например, сосед оставлял каждый день за уборку номера десять фунтов. Да, это меньше двух долларов, но для египтянина килограмм хлеба, плюс пачка молока, плюс десять яиц – это всего пять фунтов. А еще можно купить множество фруктов. Здесь цена их за килограмм начинается с двух фунтов.

Я бы на месте уборщика номера нашего парня носила на руках.

Нет, здесь у всех кислые рожи. Давать, видимо, надо больше. Русским.

В целом отель оказался колхозом «Красное вымя». Поэтому мой совет – не ездить туда, где более 200 человек. Иначе давка и прочие неудобства обеспечены.

В итоге мы с подругой кое-как приспособились, но счастья не испытали. Нинок тосковала по Индии и океану. По просторным пляжам и улыбчивым индусам. Те такие же сексапильные, но так нагло, как арабы, секс не предлагают.

Одно расстройство.

Пошли за покупками. Стали прицениваться. Продавцы сразу зашипели: «Вы покупать или посмотреть?» Мол, достали: ходят и ходят. И так, мол, за копейки отдаем, а вам все дорого. И так все это говорится агрессивно. Нинок мой совсем расстроилась. Говорит: «Что-то у нас с тобой, Наташка, не так. Наверное, какая-то в нас внутренняя агрессия». Сели анализировать. Решили: завтра пойдем, будем улыбаться, и все будет хорошо.

Опять же во всех буклетах пишут: сбивайте цену, торгуйтесь.

Однако в Хургаде этого не любят, кривят морду, смотрят неуважительно и презрительно. Мол, нищета приехала. Вот немцы – те не торгуются.

Нам все-таки удалось переломить ситуацию. Понятно, что страна – это люди. Мы познакомились с ребятами из магазинов при отеле, они нас зауважали за знание языков, ведь, как правило, русские не говорят на иностранных языках, а мы – исключение.

Знание языков действительно очень располагает к тебе. В Каирском аэропорту девушка из обслуживающего персонала услышала, как я в дьюти-фри свободно перехожу с языка на язык, вставляя еще и арабские слова, и потом, увидев, что я стою в очередь в дамский туалет, подошла и предложила провести меня в служебное помещение. Я прямо, честно скажу, загордилась: я смогла показать, что не все россияне к чужим языкам неспособные.