Из марта в май Ночь южная в преддверье первомая Украсила цветами спящий город — Гирляндами сиреневых глициний Увешаны и стены, и заборы, Оплывшие каштановые свечи В листвы подсвечниках над улицей парят И лепестков вишневых мотыльки Роятся в робком свете фонаря… Весна… Весна… Опять не спится мне… Да как тут спать, когда такое дело… Опять на встречу ветреной луне Бреду… Опять мне в доме не сиделось… Как тут уснешь, когда влетая в окна, Не умолкают до утра пернатых трели? Бродить до самого утра мне интересней Из марта в май по улицам апреля! Надо мною колышется море трав… Надо мною колышется море трав. А над, ним телеса свои распластав, В душу впившейся до одури синеве, Проглотившее заживо солнца свет, Облако, похожее на состав. И представила живо я поезда, Что по рельсам небесным бегут туда, Где кончается видимый взору край, И за край бегут они в звездный рай, Замерзая в космосе в глыбы льда. И весь космос наполнился этим льдом, Так, что звезды мигают уже с трудом. До того мне сделалось невмоготу, Что я звезд не увижу, лишь пустоту, Что я воздух глотала как рыба ртом. Весенний дождь С утра зарядило. Пускаюсь Бродить без зонта. Не беда, Что вещи в момент промокают. Просохнут – ведь это вода. Безумье стихии стирает Границу меж явью и сном, И я в нем душой растворяюсь, Став этим весенним дождем. Мой приступ горяч и неистов. Сняв тела навязчивый гнет, Я бью по истерзанным листьям, Смывая с них пыльный налет. Я реками движусь по плитам, В моря обращаясь легко. Я – дождь. Я теперь многолика. И мне не придумать оков. Вне времени, вне категорий Я буйствую, ветром ярясь. А тучи, вздымаясь как горы, Все прочат стихийную страсть… …Стук капель – великая малость. Лишь душу ты им растревожь, И кажется, что не осталось Иного на свете. Я – дождь. Крылатая кора В синь, в вышину уходят ветви исполина (Пред ним песчинка среди прочих – человек). Двуногих многих в своей жизни длинной Встречал он, пережив давно их век. Но вот один нашелся среди прочих, Поймал момент – и оба в вечность шаг Свой сделали – двуногий и безногий, А все крыла лазоревого взмах. Морщинистая кожа великана Истрепана следами прошлых бурь, Но скрыла плоти обнаженной раны Цветов живых воздушная лазурь. И восхищая всех, кто ищет взглядом Прекрасное среди рутины дней, Крылатая кора – для глаз отрада — Взор привлекает необычностью своей. Майский ливень Расплескалось небо на лице — Первый ливень с громом, майский, теплый, Шествует в сияющем венце Молний по асфальту и по стеклам, По аллеям и по площадям, По колено утопая в пенных реках. И в плену у майского дождя Ощущаю прежнею себя — Самым рассчастливым человеком. Грязь – не беда Что снег растаял, и вокруг лишь лужи И грязь остались после зимних вьюг, Пусть не печалит Вас, мой милый друг! Земля, очнувшись после долгой стужи, Сияющему солнцу с синевы Еще споет свои цветенья песни. Грязь – не беда! Она – предвестник Цветов весенних, листьев и травы! Весеннее солнце Шаровою молнией, меж ветвей замерзших На-гора взбирается выше в небо солнце. А весна-красавица распахнула шубу, Деревца укутала, ей деревья любы. Скоро все изменится, побегут ручьи, В проталинах подснежники зажгут глаза свои… Пусть порой не верится, что придет весна, Ты спроси у деревца, очнулось ли от сна, И увидев легкое качание ветвей, Его верой в теплое душу отогрей. Третьи сутки туман Третьи сутки туман. Небо бродит меж стен, Меж кустов и деревьев, не в силах подняться. Его мягкий и белый навязчивый плен Растворяет предметы. И стало казаться, Что весь мир утонул в облаках неспроста. Неспроста третий день бродит небо все ниже. Одиночества давит его высота, И стремится оно к людям сделаться ближе. Дорог нехоженых река Травы некошеной Полны, шумят луга. Дорог нехоженых По ним течет река. Там волны россыпью Гуляют на ветру. По пояс в брод брести, Не выгрести к утру. В нее с разбегу бы Без огляду нырнуть, В медвяном омуте Беспечно утонуть И, васильковый цвет Сминая головой, В жужжаньи пчел Сближаться с неба синевой… |
