– Кто убил мою жену?

Валя молчала. Павел машинально потер руку. На бинте проступило кровавое пятно. Ладонь ныла так, будто ее неделю грызла бешеная собака.

– Твой дар… Что ты можешь?

– Я пока не умею ничего такого особенного, – пожала плечами девушка. – Мне снятся сны, в которых души людей – живущих или умерших – пытаются мне что-то сообщить. Иногда приходят внезапные озарения, которые касаются меня или близких мне людей. Бывает, снится мужчина, который, как мне кажется, моя вторая половинка… В общем, по мелочи. Бабушка говорила, что дар развивается, растет, как деревце. Сначала это семечко, которое ждет своего часа, потом пробивается росток, корни его оплетают сердце, проникая все глубже, ствол становится крепче. И если сейчас я не могу вспомнить и половины снов, а вспомнив – не могу понять, то со временем обязательно научусь…

– И это у вас семейное?

– Бабушка умела лечить людей. Ее знали во всей округе и обращались за помощью, когда врачи не могли помочь.

Валя вспомнила, как однажды в их заводь, как огромный белый лебедь, заплыла яхта. Высокий мужчина с неопрятной бородой остался у трапа, он все время курил, и глаза у него были красные, как свежие раны. Женщина снесла с катера ребенка, мальчика. Он иногда открывал глаза, но казалось, что смотрит он вглубь себя. Бабушка пригласила женщину с ребенком в дом. Та начала что-то говорить, но бабушка остановила ее жестом. Слова здесь были не нужны. Из дома мальчик вышел сам. Он зажмурился от солнечного света, а потом заметил Валю, играющую с куклой на берегу.

– Дай! – он требовательно протянул руку к кукле, и Валя прижала ее к груди. Еще чего! Эту куклу они сами сделали вместе с бабушкой. У нее волосы из серебристой лески, а глаза – голубые пуговицы. Рот бабушка вышила красными стежками, и кукла всегда улыбается до ушей. Потом они пошьют ей целый гардероб, бабушка обещала.

Мальчик нахмурился и топнул ногой.

– Хочу! Дай!

Мама подтолкнула Валю в спину и громко зашептала:

– Отдай, я тебе куплю новую, в магазине. Красивую, не такое чудище, как эта. Видишь, мальчик выздоровел!

– Не отдам! – возразила Валя, пряча куклу за спиной. – Пусть ему его мама купит. И вообще, мальчики с машинками должны играться. А эта кукла – моя!

И мальчик заплакал. Он визжал и размазывал по щекам сопли. Но вот странно, мужчина у яхты тоже плакал. Он присел на корточки и закрыл глаза руками, но Валя видела, как сквозь рыдания прорывается смех. Женщина вышла из дома. Она все бросалась целовать бабушке руки, и однажды той пришлось даже поднимать ее с колен. Тогда женщина обняла мужчину, и они так радовались, глядя на плачущего мальчика, как будто прекраснее ничего в жизни не видели. А мальчик орал все время, пока они возвращались на яхту, поднимали трап, отчаливали, и даже когда они отплыли довольно далеко, Валя слышала требовательный рев. Она еще тогда подумала, что этот мальчик на редкость противный…

– И как ты собираешься помочь мне?

– Любина душа пришла ко мне не просто так. Значит, я могу помочь. В интернете я нашла подробности дела. В убийстве и похищении подозревались твои конкуренты. Но слова Любы о том, что ты не виноват в ее смерти, наталкивают на мысль, что убийцу надо искать в ее окружении.

Паша устало сел рядом с Валей, потирая перебинтованную руку, растревоженная рана никак не хотела успокаиваться.

– Да нет никакого окружения. Люба родом из Тулы. Родители умерли, братьев-сестер нет. Есть дядька-алкаш, Люба ему раз в полгода деньги высылала. Так он, когда очередную подачку не получил, звонил и возмущался. Я ему – умерла Люба, а он мне – а как же деньги. В общем, не заинтересован он был в ее смерти, совсем. Подруги со временем отсеялись. У всех своя жизнь, свои заботы. Кто-то завидовал. В бассейн она ходила, чтобы прийти в форму после родов, но ни с кем там не общалась. Люба плавала как рыба, без остановки, в душевой трепаться тоже не особо удобно. А в последний год учудила – устроилась на работу. Мне назло. Я предлагал – неймется тебе, давай к себе устрою, так нет, все сама… Хотела доказать что-то. Ребенка годовалого на няньку. А ведь мы Динку так долго ждали – моя вина, когда студентами еще были, Люба залетела, а я на аборт отправил. Думал – рано, побоялся. Потом еле родили. Люба почти всю беременность в постели пролежала. Расплылась, конечно. Вот и ходила бы в бассейн, или там на шейпинг. А на работу зачем? – Паша возмущенно посмотрел на Валю, будто ища поддержки, а потом махнул рукой. – Коллег опрашивали – там такие мыши серые, укусить не способны, не то что загрызть.

– А няня что? Она точно ни при чем?

– Няню в первую очередь проверяли. Она по рекомендации, из агентства, Динка ее любила, звала – мама Рая. Люба ревновала страшно, а все равно на работу ходила. Раиса очень переживала, когда все это произошло. Она без вопросов на детектор лжи согласилась, и плакала все время. Алиби у нее железное – ее тогда в больницу положили аппендицит вырезать. Прохора я нанял год назад, Юру – чуть раньше, я одно время сильно пил, – признался Павел, – и не мог ездить за рулем, да и рука… а сейчас привык к водителю – удобно.

Валя немного смутилась, но все же спросила:

– А у Любы не было соперницы? Женщины, желающей занять ее место?

Павел походил по комнате, спрятав руки в карманы.

– Не стану врать, у меня была любовница, но мы расстались с ней за несколько лет до того, как… И она вышла замуж и укатила в Америку, прислала как-то фотки – на фоне коттеджа, под пальмой, с ребенком на руках, счастливая. На работе влюбленных в меня секретарш не имеется. Поверишь ли, одни мужики.

– Что же это за бизнес такой? – удивилась Валя.

– Айтишная контора, – пожал плечами Павел. – Оно и удобнее. В самом начале взяли секретаршу. Леночку. И однажды трое влюбленных программистов начистили друг другу физиономии, выяснив, что Леночка не хранила ни одному из них верность. Секретаршу уволили, больше девушек не брали. В итоге все прекрасно: никаких служебных романов, от работы ничего никого не отвлекает. Правда, однажды к нам гей затесался, но вскоре сам уволился, наш брутальный коллектив ему не подошел.

– Милиция все еще занимается расследованием?

– Наша доблестная милиция давно сложила оружие, взятки берут охотно, но ничего не делают. Они говорят, ну… что если прошло столько времени, то скорее всего Динка…

– Она жива, – уверенно сказала Валя.

– Я нанял очередного детектива. Андрей Синицын, хороший парень, с рекомендациями. Он расследует версию, по которой в случившемся виноваты именно мои конкуренты.

– Думаю, мне стоит попробовать устроиться на работу в Любину контору, – решила Валя. – Если это единственный ее личный круг общения. Внедрюсь в коллектив и постараюсь выведать что-нибудь. В газетах писали, что она работала бухгалтером, но название фирмы не упоминали. Мне нужна эта информация. Она ведь не была просто приложением к мужу—бизнесмену. Она жила своей жизнью, общалась с друзьями, интересовалась чем—то… Я хочу хотя бы попытаться найти Динку.

– Спасибо, – искренне поблагодарил ее Паша. – Скорее всего, ты… ну, немного не в себе, может, с некоторыми необычными способностями…

Валя укоризненно на него посмотрела.

– Я рад, что ты здесь, – смутился Павел. – Понимаешь, все говорят, что я должен жить дальше, смириться, но я не могу. Не могу! Каждую минуту, каждую секунду я думаю о том, где моя дочь, что с ней сделали. Что с ней могли сделать. Иногда я думаю, лучше бы она умерла. И я бы узнал, что она не страдает. И то, что я увидел, когда обнаружил Любу… Эта картина постоянно всплывает у меня перед глазами. Я закрыл спальню и детскую, я никогда туда не захожу. Я бы продал дом и перебрался назад в Москву. Мы с Любой переехали сюда только ради ребенка – чище, спокойнее – вот ирония, да, – невесело ухмыльнулся он, – хотя я и стал проводить полжизни в пробках. Но у меня все еще есть надежда, что однажды похитители позвонят сюда. Или Динка убежит от них и найдет дорогу домой, хотя, скорее всего, она и меня не помнит, не то, что дом. Ей было всего два годика…