– Кто такие, как звать?

– Да кто их разберёт. Оба тёмные, словно сардачий зад.

– Хочешь сказать, что вы сидели молча? Не знакомились, не общались? Или рот постоянно был выпивкой занят?

– Ну, не то чтобы…

Постепенно начинаю закипать. Достал уже этот полуоткровенный трёп.

– Сказал «а», говори и «б». Нечего мямлить. Выкладывай уже всё как есть.

– Фелик и Серый, – доносится тихо из-под низко склонённой головы.

– Что «Фелик и Серый»?

– Так они называли друг друга.

– И? О чём говорили?

– О Червонце.

Опа! Сардак меня задери. Так и хочется сказать: «Чего ж ты раньше-то молчал, милааай?» Да он и сейчас молчит. Вот бестолочь!

– Что именно говорили? – рычу злобно, теряя терпение. Ангельское, к слову.

– Ругались. Мол, обнаглел этот тёмный, ни с кем делиться не хочет, все хапки себе загребает. Не признаёт воровских законов. А их отправили… Это… Проучить его, в общем, пришли.

– Пришли откуда?

Отворачивается, глядит в сторону. Не хочет говорить подлец. А придётся.

– Бурый, если сейчас не выложишь всё без утайки, наше с тобой соглашение будет аннулировано. Понял? Чьи это люди? Кто их прислал?!

Вскакиваю с места и, с треском вонзив кулаки в столешницу, нависаю над скрюченным арестантом. По допросной проносится вихрь, вздувая плащ за моей спиной. Резко темнеет, растекается запах душной предгрозовой сырости. Вот-вот ударит молния. Догадываюсь даже в кого. Люблю подобные эффекты. Они всегда срабатывают.

Бедолага Бурый, побелевший словно мел, долго не может прийти в себя. Что, впечатлён? Знаю, зрелище не из приятных – огромная непроглядная тень Зверя, и два глаза, в которых плещет гипнотический ярко-голубой огонь. Моя тёмная ипостась, готовая впиться в жертву.

А жертва беззвучно шевелит непослушными губами да икает, не переставая. Надо же, а ещё темный…

Камни под ногами смазываются, текут, не давая различить отдельные булыжники, намертво закатанные в мостовую. Только носки сапог мелькают, сменяя друг друга, шаг за шагом стремительно покрывая всё новые сажени.

Не сразу замечаю, что встречные шарахаются от меня в разные стороны. Похоже, тёмное нутро свернулось не полностью. Кое-что ещё выглядывает наружу. Надеюсь, это не рога. Сколько, интересно, я прошагал в таком виде? Сардак! Где мой хвалёный самоконтроль?

Вот ведь докатился. Чуть арестованного со свету не сжил. Срочно пришлось приводить его в чувство. Правда, на это хватило двух вёдер воды. Но когда Бурый очухался, ещё долго не мог произнести ни слова. Благо, успел всё важное до отключки выложить. Хотя, поделом ему. Впредь не будет водить меня за нос.

Но и я хорош, не сдержался. В наши времена только за одну попытку напасть на человека с использованием тёмной ипостаси можно угодить на виселицу. И не важно, хотел ты отнять его никчёмную жизнь или кошелёк – а в моём случае информацию – какая, в сущности, разница. То-то Бурый опешил, увидев меня во всеоружии, полностью перевоплощённым. Даже он, законченный подлец, не позволял себе подобного, и не стал призывать свой второй облик, чтобы защититься. Хотелось бы знать почему. Боялся не успеть? Интересно, а какая у него ипостась?..

Тьфу ты! О чём я вообще думаю? Ещё повезло, что свидетелей не было. Увидел бы кто, пиши пропало. Там бы сразу и остался, в соседней камере. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы успели новую виселицу соорудить. А за это время и приговор бы подоспел. М-да, нужно держать себя в руках, а то неровен час…

Нет, но каков прощелыга этот Бурый. Довёл меня до белого каления. Сразу-то нельзя было всё рассказать?

Ладно, он бандит с большой дороги, ушибленный на всю голову, с него взятки гладки. Но Анжи… Хитрая стервочка. Ей-то какой резон врать?

Что же ты, милая, играешь со мной в азартные игры? Ведь специально по ложному следу пустила. А я клюнул как распоследний идиот. Проглотил наживку и умчался довольнёхонький, только пятки засверкали.

Тьфу, сарррдак! Самому противно.

Надо будет пообщаться с ней на досуге. Задать парочку неудобных вопросов. Но это потом, а пока – Фелик и Серый.

Неизвестно, где их искать, но по словам Бурого работают они на некоего Кулака, который держит в том районе общак. Своеобразные сборщики воровских податей. И клиентура у них специфическая – жулики самых разных мастей, добывающие деньги, что называется, преступным путём. Бурый не просто так пришёл вчера со своими ребятами к Анжи. Должен был встретиться со сборщиками, чтобы внести свой личный вклад в общую казну и получить карт-бланш на «работу» в этом городе. Потому и молчал, гнида.

Вот с Кулака и начнём. Уж этого-то каждая собака знать должна, не говоря уже о тёмных, раз постоянно отстёгивают ему часть награбленного.

Сбавляю скорость, дышу ровно, укрощая свою тёмную суть. По лестнице, ведущей в сторожевой околоток, поднимаюсь уже спокойно, вполне умиротворённый и в приличествующем виде.

Караулка пустует. Оно и понятно, патрульные соберутся лишь вечером, чтобы в ночь выйти на улицы города. Днём, как и положено, отсыпаются по домам. Только мы, трое ненормальных, пашем как проклятые и в светлое, и в тёмное время.

Э, да тут вообще никого. Я говорил «трое»? Хм. А остальные-то где? Куда, спрашивается, подевались мои доблестные помощники?

Ну да, признаюсь, отправил Тютю с Герой на поиски неизвестно чего, но это же не повод пропадать надолго. Скоро стемнеет, а эти бездельники ещё не вернулись. Снова искать их по жетонам? Увольте, набегался вдоволь. Все ноги сбил. Посижу лучше в своём закутке, в любимом кресле. Оно у меня большое, удобное, мягкое. Заодно и отдохну. Кто бы ещё пожрать принёс, а то перевоплощение столько сил отнимает…

Слышу, как хлопает входная дверь, и торопливые шаги нескольких человек. Без труда различаю тяжёлую поступь безразмерных сапог Тюти, барабанную дробь каблучков Геры и шарканье подошв третьего, который мне пока не знаком. Любопытно, это кого они сюда волокут?

Мысленно тянусь в коридор, чтобы прощупать незнакомца.

Так-так-так. Тёмный и, похоже, ярый сторонник разгульной жизни. Слегка пьян, без оружия, без денег. Совести тоже, скорее всего, нет. Даже одежда с чужого плеча. Воришка?

Троица вваливается в караулку и, заметив меня, замирает на пороге. А я, весь такой правильный, сижу за столом и делаю вид, что поглощён изучением важного документа. Что? Держу листок перевёрнутым? Подумаешь. Не вертеть же теперь у всех на виду. Себя выдам.

Медленно поднимаю голову. Хмурюсь, изображая недовольство тем, что меня оторвали от работы. Оглядываю вошедших. Первой стоит Гера. Бойкая, посвежевшая, с румянцем на щеках. Не то, что утром. Говорил же, активный труд ей только на пользу. Уперев руки в бока, глядит насмешливо, едва заметно улыбаясь. Кажется, она единственная увидела, что буквы на «важном документе» расположены неправильно.

За помощницей высится довольный Тютя. Сияет, будто новая деньга, только-только покинувшая королевский монетный двор. Не иначе поймал с поличным обладателя звания «преступник года»? И обладателем этим, судя по всему, является тот плюгавый мужичок, чью шею великан обхватил своей лапищей на манер невольничьей колодки. Хотя нет, больше на тиски похоже. Сдавит ещё чуть-чуть, и башка отвалится. Опасаясь её потерять, бедный мужик и не помышляет о сопротивлении. Стоит вытянутый в струнку, ни жив, ни мёртв. Бледный, как поганка, и дышит через раз.

– Ну? – добавляю в голос изрядную долю строгости. – И где вас носило всё это время?

– Работали в отличие от некоторых, – ехидничает Гера.

Какое бы наказание ей придумать, чтобы научилась вежливо изъясняться с начальством?

– Что наработали? – спрашиваю обычным тоном, уже без напускной чванливости, разваливаясь в кресле.

Помощница подходит к столу. Бесцеремонно водрузив на него свою миниатюрную попку, опирается руками о край столешницы и сидит, болтая ножками.