В переводе Левика начало этого стихотворения Великого немецкого поэта-романтика звучит иначе: Не знаю, что стало со мною, Душа моя грустью полна. Мне всё не даёт покою Старинная сказка одна. На севере диком Heine (Ein Fichtenbaum steht einsam) Гордый кедр стоит уныло; В холод выси вознесён. Дремлет, будто в саван белый, Льдом и снегом окружён. Мечтает о пальме далёкой, В том крае, где солнца восход, Грустит, одиноко качаясь, На склоне пылающих гор. (Пер. с нем.) 1983 г. А вот как звучит этот же стих в переводе Тютчева: На севере мрачном, на дикой скале Кедр одинокий под снегом белеет, И сладко заснул он в инистой мгле, И сон его вьюга лелеет. Про юную пальму всё снится ему, Что в дальних пределах Востока, Под пламенным небом, на знойном холму Стоит и цветёт одинока… Этот же стих привлёк внимание и Лермонтова: На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна; И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она. И снится ей всё, что в пустыне далёкой, В том крае, где солнца восход, Одна и грустна на утёсе горючем Прекрасная пальма растёт. Переводы с русского на немецкий M. Ü. Lermontov Das Segel Einsam hat Mast mit Segeln In blauen Meer sich sehen! Was suchte er ins fernen Land? Warum läßt er sein liebes Land? Die Wellen spilen – Wind sehr pfeifen, Und Mast sich biegt und schreklich knarret… O weh, – er hat kein Glück zu suchen, Und aber nicht vom Glück entgehet. Unter ihm ist Strahl der Lasur heller, Über ihm ist Strahl der Sonne golden… Aber um Sturm bittet er, unruhiger Als ob in den Stürme sei es Frieden! I. W. Stalin AN SOKRATOS Er ging von Haus zu Haus, Klopfend an fremde Tür, Mit altem eichenem Pandur Mit seinem Lied einfaches. Ins Lied melodisch sehr, — Wie Blick der Sonne rein, — Внуку Мальчик Яник по утрам Одевается сам: Он шнурки ботиночка Продевает в дырочки; Шапку, шарфик иль перчатки Не напялит он на пятки; Он на ручки рукавички Надевает по привычке. Весел, скромен и умён Славный Янис-Аполлон. 1996 г. Ода юбиляру Нас девы юные смущали, И потому мы Славы не догнали. Так годы шли и мы мужали, Мы дев стесняться перестали. Но Веры не хватало нам, Чтоб полностью себя делам, Отечеству и дому посвятить И тем авторитет свой укрепить. Какой же Веры? Веры от подруги, Чтоб завистью терзались даже други! Май 1999 г. Урожай (Милому внученьку на День Рождения 15.06.02) Среди поля золотого Поля чистого ржаного Мальчик Беленький стоит, Он на радугу глядит. Дождик славный пролился, Урожай наш удался. Урожай, Урожай — Добрый будет каравай! Каравай мы испечём, Всех на праздник позовём. И на празднике на том Мы станцуем и споём: Каравай, каравай, Кого хочешь выбирай — Мальчиков хороших, Девочек пригожих. В хороводе славненько Пляшет Синеглазенький, Гретхен смотрит на него — День Рожденья у него! Май 2002 г. На Днепре Стан божественный И дивный Левой дланью Обнимал я; Правой румпель я Сжимал, устремляя В брег Днепра Бег «Аспазии» прекрасной. Ночь украинска тиха Над брегами простиралась; Песнь нехитрая моя Над рекою разливалась, Услаждая слух подруги Нежной страстью томной неги. Свежий бриз тянул долиной, Упираясь в парус твёрдый; И скользила яхта наша, Гладь Днепра не возмущая. 2004 г. Днепр также поэтичен как и Рейн, об этом поведал Гейне в переводе В. Левика: Мы на палубе сидели, Гордо плыл нарядный бот. Над широким, вольным Рейном Рдел закатом небосвод. Я у ног прекрасной дамы Зачарованный сидел, На щеках её румянцем Яркий луч зари блестел. К Матиссен Люблю тебя – или сильней – как прежде, Когда я этих слов боялся произнесть. Я помню всю тебя в надежде Вновь бёдра дивные узреть, Твои божественные руки, Твой нежный взгляд и трепетные губы, Что подарили мне сладчайший поцелуй. 2004 г. |
