Вполне вероятно, что с уходом монгольских туменов в родные им степи, беловежцы возвращаются на Днепр, откуда переходят на Дон, подальше от междуусобиц продолжившихся на юге Киевской Руси, вплоть до подчинения её Литвой. По крайней мере, эта версия полностью перекликается с казачьей легендой, о некоем охотнике хазарского племени пришедшем на Днепр и Дон из Польши! А ведь православные беловежцы, за сто с лишним лет своего проживания в окружении остатков хазарских племён, и в самом деле значительно отюречились и охазарились.
На Дону православные беловежцы находят союзников в лице бродников. Русские летописи 12 – 14 веков говорят о свободном и воинственном народе, жившем на Дону, – бродниках, также христианах, управлявшихся своими выборными старшинами – воеводами. Бродники жили по Дону и Сев. Донцу, занимаясь охотой, рыболовством и переправами через эти водные преграды торговых караванов. Так впервые они упоминаются в Ипатьевской летописи в 1147 г. Когда половцы и бродники пришли в Вятскую землю на помощь новгород-северскому князю Святославу Олеговичу воевавшему с черниговскими Давидовичами и киевским князем Изяславом Мстиславовичем. Второй раз они упоминаются в 1216 г., когда они пришли на помощь князю Ярославу Всеволодовичу.
Упоминаются бродники и в западно-европейских хрониках. Так, в письме венгерского короля Белы IV к папе Иннокентию, написанном в 1254 г., говорится: «Когда государство Венгрия от вторжения татар, как от чумы, большей частью было обращено в пустыню, и, как овчарня изгородью, было окружено различными племенами неверных, именно: русскими, бродниками с Востока, булгарами и босняками еретиками с Юга… татары заставили платить дань особенно страны, которые с Востока граничат с нашим царством, именно: Русь, Куманию, Бродников, Булгарию»…
Это известие, таким образом, кроме подтверждения летописного сообщения о местожительстве Б., вводит еще новые подробности о них, именно, что они были христиане, так как упоминаются рядом с русскими, под именем неверных, а не еретиков-язычников, чем подтверждается и догадка В. Н. Татищева, основывавшегося только на крестном целовании Плоскыни, – и что они были подчинены татарам.
Другой источник, указываемый Голубовским – письмо папы Григория к грансонскому епископу, писанное в 1227 г. – прямо указывает на то, что Кумания (половецкая страна) граничит с землями бродников. И, наконец, Никита Акоминат в своем слове 1190 г. называет их даже «ветвью русских» и указывает на их воинственный дух. Все эти известия, вместе взятые, позволяют заключить, что бродники – община, выработавшаяся из остатков придонского славянского населения.
Бродники, как и черкасы, поступали на службу к русским князьям, в дружинах которых они составляли целые полки. Но зачастую и выступали на стороне врагов Руси. В битве русских князей с татарами на р. Калке, впадающей в Азовское море (ныне Калмиус), воевода Бродников Плоскиня не только не помог русским одолеть врагов, но, напротив, не принимая участия в битве, оказал татарам услугу, склонив Мстислава Романовича Киевского к сдаче; причем от имени татар клялся, что они пропустят его свободно, если он даст за себя и за свою дружину выкуп. Известно, что татары не исполнили своего обещания и всех русских перебили.
Итак, в качестве ещё одной первоначальной компоненты донского казачества, и казачества вообще, к тюркским племенам торков, берендеев и чёрных клобуков, вполне допустимо прибавить частично охазаренных беловежцев и славян бродников. Но все ли это корни казачьего древа? Если да, то донское и запорожское казачество должно быть как два брата близнеца. Но это не так, донцы в значительной степени отличаются от запорожцев и все эти отличия, судя по всему, сформировались ещё с Средние века. Поэтому мы продолжим поиск.
Тем более, что у нас ещё есть в запасе другие легенды донского казачества и нам предстоит выяснить, есть ли под ними хоть какое ни будь основание. Как нам быть с утверждением верховых казаков, что они роду более великорусского, нежили горцы и пришли на Дон и Донец с Кавказа? Или другой, в которой говориться, что казаки племени больше горского, а по вере и языку русские? Казалось бы, что одна легенда исключает другую, но так ли это? Как не парадоксально, эти легенды, при их пристальном рассмотрении не только не противоречат друг другу, а дополняют. Во второй легенде говориться, что казаки-пращуры, языка и веры русской, но они не москали. В этом то и вся загвоздка.
Немец Ригельман, по простоте душевной, считал, что если человек называет себя русским, то он выходец из Московской Руси-России. Но ведь была и Киевская Русь. А казаки судя по всему, один из его осколков, чудом сохранившимся после монгольского нашествия. Общность людей с ещё вечевым сознанием и народоуправлением. В противоположность им, великороссы- москали, в значительной степени переняли у монголов модель управления близкую к восточной деспотии. В первой же легенде, когда казак говорит, что они роду более великорусского, нежели горцы, тем самым рассказчик как бы подчеркивает своё более «русское» происхождение, нежели горцы, по языку и вере. Но всё это пока наши догадки, которые следует подкрепить некоторыми фактами и объяснить.
Начнём с терских казаков. Как всё таки терские казаки, говорящие по русски и исповедующие православие, оказались у предгорий Кавказа? Не смотря на то, что официальная дата основания Терского казачьего войска 1577 г., первое упоминание о терских казаках, ходивших вместе с донскими казаками в 1552 г. в поход на Казань, по призыву Ивана Грозного, есть в отписке Войска Донского.
Итак 1552 г., Волга ещё полностью контролируется казанскими и астраханскими татарами, задонские и закубанские степи контролируют нагаи, крымские татары и темрюцкие черкесы, и тем не менее, там, на далёком Тереке существует довольно крупное казачье общество, полностью отрезанное от родственной России. Доводы некоторых историков о том, что терцы прибыли туда спустившись по Волге, весьма сомнительны, так как уже говорилось выше, река в это время полностью контролировалась татарами. К тому же волжская дельта могла стать для казаков куда более надёжным убежищем, чем Терек. Терек, где терцы оказывались между молотом и наковальней множества крупных мусульманских народов.
Ещё одна версия о возникновении терских казаков и беглых крестьян, выглядит вообще абсурдной, ведь тогда ни какого крепостного права в России и в помине не было. Вероятность переселения на Терек донских и запорожских казаков, так же достаточно мала. Ведь в начале 16 века, донцы, и запорожцы только начинали вытеснять крымских и нагайских татар из низовий этих рек и укрепляться на месте покинутых татарских юртов. Рыбные ловли на Днепре, Дону и Волге, были куда обильней тех же ловлей на Тереке, как впрочем и охотничьи угодья. Так что же гнало их сюда, в эту кавказскую тмуторокань? И гнало ли вообще? Быть может здесь, на Тереке, они оказались под давлением неких обстоятельств гораздо раньше 16 – 17 века. Искать ответ на этот вопрос мы будем в той же, вышеупомянутой Тмуторокани.
Тмуторокань под натиском половцев-куманов пала, но как и в Белой Веже, часть её населения уцелела. И в этом не ни чего странного, ведь даже после куда более разрушительного монгольского нашествия, население на завоёванных ими территориях сохранялось. Глупо вырезать будущих подданных или рабов. Видя неизбежное падение Тмуторокани, Сурожа и других городов, и селений княжества, часть его жителей, отрезанная от Руси половцами, смогла закрепиться на побережье Чёрного моря, в предгорьях Кавказа и на Тереке. Однако есть ли этому хоть какие то подтверждения, спросите вы или все эти утверждения домыслы чистой воды?
Обратимся к «Запискам о Московских делах» Сигизмунда Герберштейна, австрийского посла в России в 1517 и в 1526 г.. «В этом месте, вплоть до реки Мерузы вливающейся в Понт, находятся горы по которым живут черкесы или цики. В надежде на неприступность гор, они не повинуются ни туркам, ни татарам. Однако русские свидетельствуют, что они христиане, живут по своим законам, согласуются с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке, который у них в употреблении. Это самые дерзкие морские разбойники, ибо по рекам, текущим с гор, они спускаются на судах в море и грабят всех кого могут, в особенности плывущих из Кафы в Константинополь».
