– Ничего захочет!
В интонации Макса прозвучали угрожающие нотки.
– Ты это брось! Ксю я тебе в обиду не дам!
Но Чернов в ответ и ухом не повел.
– А я у тебя и спрашивать не буду!
– Да, ну?
– Баранки гну! Ты думаешь, она шашни с тобой водит потому, что всерьез тебя воспринимает? Экий, ты – наивный… Дурачок – ты с кулачок, Дэн!
– Тебе-то откуда знать, всерьез или нет?
– В книжке одной вычитал! – давясь притворным смехом, изрек Чернов.
Губы Дэна плотно сжались. Он едва сдерживался, чтобы не дать Максу хорошую затрещину.
– А как та книжка называется?.. Дашь почитать?
Всем своим видом Чернов выказывал превосходство над товарищем, так как считал себя более опытным в обращении с этими цацами или бигудями на цирлах, как он обзывал всех девчонок, чем Белов.
– Книжка-то – не моя… Библиотечная. Сходи и возьми.
Вечером того же дня, сразу, как стемнеет, они договорились встретиться, как прежде, втроем, возле сельского клуба, чтобы выяснить, что и по чем…
– Если, конечно, Ксения не будет против! – на всякий случай подстраховался Дэн, пообещав приятелю поговорить с девушкой.
– Скажи ей, что, мол, Чернов извиниться хочет! Сам не понимает, как так все получилось? – с угрюмым видом напутствовал товарища Макс.
8
– У меня такое чувство, что за мной с самого утра кто-то следит? Скажи, Арсен, с тобой ничего подобного не случалось?
Радеев на секунду задумался.
– Даже не знаю, что сказать!
– А ты скажи, как есть! Не бойся, по лбу я тебя за это не ударю…
– Еще чего! У меня лоб – не казенный!
– А вот, это – дудки! – возразил Переверзев. – Раз ты – на казенной службе, значит, и мозги у тебя – казенные! То-то я достучаться до них никак не могу!
– Так, я и говорю, что по лбу, это вам не в колокол ударять! Все одно, кроме колокольни, звона никто не услышит!
– Так и ни к чему, чтобы кто-то еще слышал…
– Пастве от такого звонаря никакого проку!
– Проку!.. – передразнил Переверзев. – Надо ж, чего он захотел!.. Уголовный сыск – это тебе не хот-дог в бумажной обертке, а убийца – не продавец фаст-фудов!
При этих словах Радеев, который отбивался от нападок шефа, как мог, сделался, словно рак вареный.
– Вы, уж, простите, Никанорыч, но чем нотации читать, лучше б и впрямь окурок о мою моську затушили! Зачем вам – пепельница? – не выдержал он.
– Моська твоя мне еще пригодиться!..
– Лучше признайтесь, что маньяк тот по ночам вам снится!.. Вот оттого, вы и… Места себе не находите! Не знаете, на ком зло сорвать! Вам ненароком кажется, что он уже и на вас охотится. Пришить задумал. Так, для разнообразия! Сколько он уже баб-то перекрошил!.. Кровавое «меню» пересматривать ему давно пора!..
– Кхе! Вот брехло-хухло!
На лице Петра Никаноровича появилась саркастическая усмешка.
– Хотя…
Он на секунду задумался.
– А что, если…
Взоры двух сослуживцев встретились.
– Арсен! – вдруг вскричал Переверзев. – А ведь ты – прав!
– В чем? В чем это, я – прав?
– Как же я сразу недо…!
Опытный следак радостно потер руки.
– Недопетрили?
– Щас! Погоди, все объясню! Только слушай меня внимательно…
9
Она сидела за столиком напротив него. Дэн смотрел на нее и не мог отвести глаз. В груди у него так и щемило.
– Так, говорите, учились вместе? – пытала их дотошная Галинка.
– Хо-хо! Ну, вроде того…
Ксения была просто обворожительна… Она, то ли кокетничала с Дэном, то ли, по-прежнему, чувствуя свою власть над ним, давала ему понять, что еще не все потеряно.
Дэн молча следил за движением ее губ, когда она что-то говорила, и с трудом улавливал смысл слов. Воспоминания о прошлом вихрем налетели на него, завертев волчком, так, что он даже после третьей выпитой рюмки никак не мог придти в себя… И Белов мысленно перенесся лет на пять-шесть назад…
– Да, ты такой же, как Чернов! Ничуть не лучше!
Ксю, рванувшись, высвободилась из объятий Дэна.
– Скажи, что такого тебе сделал Макс, что ты, до сих пор, ненавидишь его?
– А – то!
– Гм…
В душу Белова закралось подозрение.
– Может быть, он… Как это правильно сказать? Чем-нибудь обидел тебя? Ну, не считая того случая у речки… Так, я с ним поговорю. Друзья – мы, все-таки или …?!
На лице Дэна застыл немой вопрос.
– Нет, не обидел!.. Так, самую малость! Подумаешь, слегка придушил и чуть, было, не изнасиловал!
И, словно почувствовав легкую ломоту в висках, Ксю легонько коснулась их пальцами.
– Никто не спорит! То, что он сделал, это – мерзко!.. Но, если ты не имеешь к нему особенных претензий…
Помолчав, Дэн, как бы, между прочим, добавил:
– На губу ему тогда пять швов наложили… По-моему, так, вы – в полном расчете!
– Ну, да! Расчет ведь в долларах производили!
– Если, не это, тогда – что?
– А тебе не обязательно знать!..
Она как будто нарочно пыталась посеять в нем сомнения. Это был искусный ход. Терзаясь ими, он будет все время думать о ней. Он не заметит, как она прочно поселится в его сознании, а потом постепенно целиком и полностью завладеет им. Она будет повелевать наивным и доверчивым воздыхателем, как своим болванчиком. Ведь он этого хочет?
Дэн вновь попытался привлечь ее к себе и поцеловать на прощание. Но Ксю со смешком ловко увернулась от его неуклюжих притязаний.
Всякая история любви начинается с того, что он пытается завладеть ею, и, как бы банально это не звучало, сделать своей… Своей собственностью. В конце концов, она позволяет ему это, наперед просчитывая ходы, и полагая, что все будет в точности наоборот.
– Не в этот раз!
– Ты меня с ума сведешь!
– Это – лучше, чем с Черновым якшаться!
Лицо Дэна слегка вытянулось от огорчения.
– Я не могу выбирать между девушкой и другом! Как ты этого не понимаешь?
Ксю фыркнула прелестными губками, словно лошадка, нечаянно забредшая на скошенный лужок: тщетно пытаясь ухватить пучок травы, она лишь тыкалась мордой в острые стебли.
– А придется!
Девушка хитро прищурилась. При этом ее длинные темные ресницы сделались еще темней. Они стали походить на полоску горизонта, за которую только что зашло солнце. Но небо все еще светлело над ним.
– Подумай об этом на досуге!
И Ксю, юркнув в калитку, мелкими частыми шажками направилась к дому. Он ждал, что, взойдя на крыльцо, она обернется и хотя бы махнет ему рукой на прощание. Но Ксю почему-то не сделала этого.
10
Когда он появился во второй раз в доме того, кого намеревался целиком и полностью подчинить себе, то назвал себя Тимуром.
– Мы, что теперь – Тимур и его команда, что ли?..
– Ага! Галстуки на шеи будишь вязать… До хрипоты!..
Тимур скрипнул зубами.
– А как – твое погонялово?.. Ксива есть?
– А, как же! – охотно кивнул хозяин квартиры, так что у него и в самом деле что-то хрустнуло в шее.
– Впрочем, наплевать! Я буду звать тебя Дровосеком.
– Почему «Дровосеком»?
На лице убийцы собственной жены мелькнуло удивление.
Стоя в прихожей возле зеркала, он повернул голову и мельком глянул в него: черные с едва приметной проседью волосы, зеленые глаза, с легким изломом брови… Узкие красиво очерченные скулы. Чуть выдвинутый вперед подбородок… Немного привести себя в порядок, и мог бы стать лицом какой-нибудь известной фирмы!.. А не…
– Потому! Хочу так, и – все!.. Ты ведь свою… Не знаю, как ее… Точно чурку на дрова, порубил!.. Буратино, что ли, из нее хотел сделать? Папа Карло – ты, наш!..
Усмешка искривила губы Тимура.
– К тому же дача у меня есть за городом. Там печное отопление. Дрова мне колоть будешь! И мне – польза и ты заодно потренируешься на бескровном материале.
– Ну, и ладно! Дровосек, так Дровосек!
«Слава богу, хоть гомосеком не назвал!» – подумал про себя хозяин квартиры. – Хотя, если считать, что всякая живая, пока что, тварь – ходячая вязанка дров, для убийцы вполне подходящее погонялово.
