– Приехали, – сквозь сон услышал я голос водителя.

Северок, так назывался район города, где Алена жила в последнее время. Не так давно и я снимал квартиру где-то тут, среди этих безликих бетонных многоэтажек. Мы поднялись на шестой этаж. Небольшая однокомнатная квартира, но в ней чувствовалась женская рука, Алёнушка умела создавать уют. Я вспомнил то время, когда она переехала ко мне. Придя вечером домой, я не узнал своё жилище. Везде были какие то коврики, занавесочки, фигурки, а на кухне пахло чем-то вкусным. Так и сейчас. Давно забытое чувство уюта, заботы и тепла вновь нежно обволакивало мое существо.

Алёна сразу же мне дала выпить какое-то лекарство, чтоб вернуть голос, и налила теплый суп. Боже мой, как я давно не ел ничего подобного, это не описать словами. В Америке можно было, конечно, поесть вкусной еды где-нибудь в ресторане, в которые я не ходил, но самому себе готовить у меня не было большого желания. Поэтому, в основном, это была гречка или овсянка, купленная на Брайтон-Бич, куда её привозили из России. Вся остальная доступная еда, так называемая «джанк-фуд», что значит «еда-мусор», соответствовала своему названию. А то, что приготовил мне мой Ангелочек, это еда не только для тела, но и для души, ведь она была пропитана любовью. Алёнушка сидела напротив меня, смотрела и улыбалась. Время остановилось. Я еще не мог до конца осознать, что это не сон, что все на самом деле так, что мы дождались друг друга. Потом мы вместе приняли теплую пенную ванну. Наши тела трепетали от давно забытой близости, нежности и любви. Из ванной комнаты мы перебрались в спальню и еще долго не могли успокоиться, пока, оказавшись без сил, не уснули в теплых взаимных объятиях. В голове еще несколько секунд мелькали картинки последних двух дней, дорога, встреча и, как у Пастернака,: «…скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья…», а потом наступила тишина. Я осознал этот миг счастья, нашел себя в нем. Никуда не надо бежать, не нужно больше ждать, всё было здесь и сейчас, в этом моменте. Я засыпал счастливый, как никогда, с улыбкой на устах.

За окном уже во всю распоряжался солнечный день. Мы нежились в кроватке, не хотелось ничего делать, никуда идти. Я вспомнил про подарки, которые привез для любимой.

– Ну что, ты готова к подаркам?

– Конечно, да, – лукаво улыбаясь, ответила Алёна.

Честно сказать, дарить подарки я люблю больше, чем получать, поэтому с огромным удовольствием, открыв свой чемодан, я начал доставать их один за другим: аксессуары, одежду, нижнее белье, духи, часы и, конечно, то самое колечко.

– Ах… Это мне? – несколько растерянно спросила Алёнушка.

– Да…

– Это значит… – она заулыбалась.

– Да… Теперь ты моя невеста, – я надел ей колечко, Алёна посмотрела на него, на меня, её лицо сияло, глаза стали немного влажными, потом она поцеловала и крепко-крепко обняла меня.

Я не подумал в тот момент, что, наверно, нужно было это всё сделать традиционным способом, встать на колено, спросить: «Ты выйдешь за меня?», дождаться ответа и тогда надеть кольцо на палец. Мне этот вопрос казался давно решенным, оставались только формальности, да и опыта делать предложение я не имел, поэтому всё случилось так, просто, без оркестра и фанфар, но с любовью. И, может быть, внутри себя я несколько занижал значимость этого действия, для Алёны же оно очень много значило. Для девушек вообще не бывает мелочей в вопросах их женской судьбы, от цвета платья до цвета волос будущего ребенка, но, всё же, тогда, в этой скромной однокомнатной квартире, мы были счастливы, просто счастливы.

Как бы хорошо нам ни было в нашем уютном, теплом мире, укрывая волшебное мгновение, стрелки часов снова затикали. Вселенная никогда не стоит на месте, не замирает, она постоянно меняется, появляются новые галактики, звезды, исчезают старые, поэтому и нам нужно было двигаться дальше.

Уже через сутки мы должны были лететь в северную столицу нашей Родины, а пока дома меня ждали мои родные и близкие, на долю которых выпало немало переживаний за последнее время, и я бесконечно благодарен им за их терпение, веру и любовь.

Алёна проводила меня до остановки, сам я еще не пришел в себя и не мог понять, где нахожусь, куда идти. Она показала, на чем я доеду до вокзала, а сама поехала к своим – собрать вещи и попрощаться.

Когда я уезжал в Штаты, мне говорили о культурном шоке, который может быть у тех, кто путешествует из одной страны в другую. Но, признаться, я его не испытал, прилетев в Америку. Он возник по возвращении. У нас, в России, внимание больше уделяется нашей широкой душе, нежели безопасности физического тела, и я, сев в маршрутку, сразу это ощутил. Мне казалось, она неслась с бешеной скоростью, и не понятно, по каким правилам. Двери дребезжали, сиденья отваливались, и я не знал, за что держаться. На окне приклеенная на скотч надпись: «Пять минут страха, и ты дома», весьма правдиво, но, озираясь вокруг, на остальных пассажиров, я видел спокойные, будничные лица. Только в этот момент я понял, что в США чувство безопасности, в бытовом смысле, стоит на другом уровне, к чему легко привыкаешь. Однако, несмотря на внешнее благополучие, там мало души, поэтому, пусть мне было страшно в этой маршрутке, но я понимал, что есть жизнь после смерти, и все вокруг тоже это понимали, поэтому, видимо, и не волновались. Слава Богу, мы доехали до автовокзала, где я сел в очередную маршрутку, которая должна была доставить меня домой.

Сев у окна, я стал разглядывать людей. Сами по себе они везде, в общем-то, одинаковые, различны лишь их образы поведения и реакции на те, или иные обстоятельства. У нас, если улыбаются, то это на самом деле искренне, а если бьют в морду, то бьют наверняка. Наши представительницы женской половины при любом выходе на улицу, хоть мусор выкинуть, хоть в магазин за хлебом, одеваются одинаково шикарно. Полный, как говорится, боевой комплект. Там же, за океаном, чтоб девушка, женщина, что называется, навела марафет, нужны очень серьезные поводы.

Всё познается в сравнение, и каждый может выбрать себе место по вкусу. У меня была такая возможность, и я понял, что в итоге, я родился там, где хотел бы жить. В стране необычайных контрастов. Здесь есть, где развернуться душе, здесь тебе дадут изведать счастье и, если захочешь, хлебнуть горюшка. Может быть, это прозвучит громко, но я понял, что значит быть гражданином своей страны, и, как ни странно, для этого нужно было побыть никем в чужой. Это значит чувствовать себя нужным, чувствовать себя частью чего-то большого, быть благодарным, с одной стороны, и быть требовательным с другой, к себе и к социуму, к народу, который и составляет государство, знать и уважать свои корни. К сожалению, я рос в то время, когда патриотизм не был в моде, и меня это всегда немного расстраивало. Сейчас другое время, и любить Родину стало модно, но мода переменчива, и нельзя впадать в крайности, поэтому для меня ясно одно – глубокое уважение к своей стране, народу, истории всегда должно быть в человеке, равно как и уважение к другим культурам. Наши различия не должны быть поводом для псевдопревосходства одного над другими. Наши различия – это проявление многообразия и уникальности жизни, и каждого человека в отдельности. Познавая друг друга, мы лучше узнаём самих себя. Но и в обиду давать себя не стоит, за счастье нужно бороться, зло побеждает только тогда, когда добро бездействует, и так будет до тех пор, пока каждый не осознает себя частицей Божественного света, и когда это случится, тогда настанет рай на земле. Пока я рассуждал в своей голове на патриотическо-лирическо-духовную тему, мы добрались до пункта назначения. Рабочий поселок Октябрьский, здравствуй.

Этот населенный пункт заслуживает отдельного внимания. Меня с ним связывают теплые воспоминания, но так было не сразу. Когда наша семья переехала из Саянска, молодого, красивого города, в небольшой рабочий поселок, я две недели не мог выйти из дома, просто не было желания. Единственный вопрос, который меня волновал: «Мама, куда ты нас привезла?». Мы жили на третьем этаже новой пятиэтажки с зелеными балконами. Из окон открывался вид на поле, которое раз в два года засаживали картофелем. После просторной, трехкомнатной квартиры в городе, эта двухкомнатная квартира в поселке производила впечатление сдавленного со всех сторон вагончика. На сэкономленные деньги была куплена кое-какая мебель, телевизор и видик – символ, как бы, хорошей, постперестроечной жизни. Выкраивая деньги из карманных расходов, я покупал какую-нибудь видеокассету с фильмом сомнительного качества и устраивал вечер кино, в честь этого мама всегда пекла открытый пирог, который мы называли пицца.