Не то, чтобы исчезновение моих героев меня волновало только в том смысле, что надо бы их хотя бы успеть описать. Примерно посередине моей эпопеи я сообразил, что абсолютное большинство увиденного мною – это артефакты, сюжеты и судьбы, оставшиеся в наследство от СССР. В России нет музея СССР, что несколько странно, так получилось, что едва ли не единственное, что интересно миру в России – это то, что здесь был СССР, многие приезжают именно чтобы увидеть, как это было, и в некотором недоумении осматривают Кремль и Красную площадь, узнавая много интересного о времени Василия II, Ивана IV, Бориса Годунова и ранних Романовых. В какой-то момент я придумал, что надо бы все эти музеи свести в одно место, создав нечто вроде музейного квартала в Вене, когда каждый музей сохраняет свою независимость, но для посетителя они – часть одной экспозиции. Сначала я думал, что было бы прекрасно расположить этот музей СССР в атомном бункере на Таганке, потому что ничего величественнее, чем атомное оружие, СССР все же не создал, а в бункере пустовато. Мы даже начали обсуждать этот замысел с министром культуры Александром Авдеевым, но тут его сняли, а с министром Мединским разговаривать о чем-либо как-то странно. Потом я пытался увлечь той же идеей министра культуры Москвы Сергея Капкова, и даже и увлек, он думал сначала об объединении всех этих музеев в Провиантских складах в рамках музея Москвы, потом занялся ВДНХ, где эта затея была бы еще более уместна. Там даже начались какие-то более предметные переговоры, но тут сняли Капкова, а разговаривать с министром Кибовским хотя иначе, чем с Мединским, но тоже как-то странно. В общем, идея умерла. До известной степени сегодня стране не нужен отдельный музей СССР, поскольку Россия в целом становится таким музеем. Может быть, к теме можно вернуться, когда это пройдет.

Умерла и идея путеводителя. Музеи исчезали те шесть лет, которые прошли со времени написания этих очерков. Сами музеи, места, экспозиции описаны на состояние 2010 года, как и имена директоров. «Они, конечно, пишут мне, но постарели почтальоны, и все давно переменились адреса». Путеводитель требовал бы выверки всей этой информации, и в этом смысле то, что вы читаете – это записки об исчезнувших музеях, если угодно, диванный путеводитель. Но с другой стороны в какой-то момент меня, скажем, просто пронзила мысль, что ровно в тот момент, когда я посещал музей Бутырской тюрьмы, где-то в двух шагах от меня в муках умирал в камере Сергей Магницкий, и полковник Полькин, заместитель начальника тюрьмы, который водил меня в музей, был-таки снят после этого убийства. Вот он меня поводил по музею, потом к нему зашел узнать, нет ли каких жалоб. Мои тексты задумывались как живая рецензия, а для этого жанра важно «удерживать» время, когда они сказаны. Это не то, что слова президента, которые предназначены для «отлива в граните». Кстати, никто, случаем, не помнит, что именно он тогда отлил-то? Что сказал?

Пользуюсь случаем поблагодарить Елену Нусинову, главного редактора Weekend’а и засвидетельствовать ей свою любовь – она этот проект приняла, усыновила, вырастила и довела до того состояния, в котором он сейчас предъявлен вам. Музея СССР не получилось, путеводителя по нему тоже, вышли «Записки о музее СССР». Но работать над ними мне было интересно. Надеюсь, этот интерес мне удастся передать и вам.

Где это: м. Октябрьская, Шаболовская, ул. Донская, д. 9, стр.1, +7 (499) 237—53—49

Что это: музей истории меценатства и благотворительности

Что можно: увидеть фотографии, портреты, документы и личные вещи российских банкиров, купцов и промышленников – Армандов, Бахрушиных, Гучковых, Зиминых, Каверина, Мамонтовых, Морозовых, Прохоровых, Рукавишниковых, Рябушинских, Сафонова, Сытиных, Третьяковых, Шелапутиных, Шехтеля и многих других

Общая квартира

Я шел в Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей, но выяснилось, что музея такого нет, хотя он есть в справочниках, путеводителях, и телефон есть, по которому отвечают. В 2005 году музей предпринимателей преобразовали в Музей акционерного дела и финансовой истории. Как и в ряде других случаев, акционирование здесь несло на себе печать подвоха. Музей предпринимателей остался и как юридическое лицо, и как экспозиция, но на нем вывеска: «Музей акционерного дела».

Видимо, когда предпринимателей поменяли на акционеров, исходили из опасения, что отдельный предприниматель как объект музейной экспозиции выглядит кричаще, другое дело – сотни акционеров. Я тоже боялся, что экспозиция, показывающая предпринимателей, будет какой-то кричащей. Она такой и оказалась, только кричащей не о том.

Я не видел в Москве музея такой степени обшарпанности. Думаю, с 1992 года, когда его создали из музея Ленинского райкома Москвы, тут никогда не делали ремонта. Старые грязные стены с выгоревшей масляной краской, со следами выдернутых гвоздей, от того, что на них когда-то висело, и вплавленными в краску проводами старой внешней проводки; окна и двери с бесконечными слоями той же масляной краски; треснувшие подоконники; грязные старые стекла; ряды стульев, разных по дизайну, но одинаково просиженных; старые изящные, но пыльные и обшарпанные витрины; грязные, кое-где оторванные хрущевские батареи; карнизы без штор. Среди этого – фотографии и портреты Алексеевых, Морозовых, Рябушинских, Прохоровых, Рукавишниковых, Третьяковых, Сытина, Мамонтова, Ушакова.

Я знаю, что правильнее всего говорить собственно об этих людях, их делах и биографиях и музей только повод их вспомнить. Но меня слишком поразил сам музей. Макет Дмитриевского собора Владимира, отчего-то поставленный на продавленный стул рядом с огнетушителем. Старый разваливающийся ткацкий станок среди разномастных стульев актового зала. Узкая светелка жены, что ли, русского предпринимателя с ножной машинкой «Зингер». Шляпа на вешалке над дверью. И даже не все это в отдельности – а целиком.

В принципе находятся благотворители, которые дают музею денег. Еще полбеды заключается в том, что музей, как некоммерческую организацию, все время норовят выселить из дома N9 по Донской улице, заключая с ним договор аренды так, чтобы его надо было часто перезаключать. Чиновники ждут, пока предприниматели уж как-то отремонтируют свой музей, чтобы его отобрать чистым, а предприниматели не хотят его ремонтировать из боязни, что отберут. Так и живут – душа в душу. По дизайну этот музей больше всего напоминает общую квартиру, куда сселили потомков всех этих купеческих фамилий, и они уж там живут среди старых фотографий, мебели и поутру выстраиваются в очередь в сортир в коридоре, маясь у крашенной в салатный цвет стены со следами мушиного засида.

Это случайные обстоятельства, но чем больше ходишь по музею, тем больше находишь в них символического. Там в экспозиции есть Университет Шанявского. Он был основан на средства Альфонса Леоновича Шанявского его женой Лидией Алексеевной. Сам Альфонс Шанявский был генералом, но составил свое состояние, будучи директором золотодобывающей компании, семья его жены тоже владела золотыми приисками. На этот университет вовсю жертвовали средства русские предприниматели, многие кафедры носили их имена. Потом после революции университет закрыли, там была партшкола, имена основателей и жертвователей никто никогда не произносил. Потом в этом здании разместился РГГУ Юрия Афанасьева, а его главными спонсорами стали Ходорковский и Невзлин. Теперь их имена там тоже не упоминаются, да и в экспозиции музея об этом ни слова.