Это было страшно – ходить меж людей, лишь внешне напоминавших разумных существ. Их было всего двенадцать – безразличных ко всему, оборванных и исхудавших. Капитан Браун, заплативший своей жизнью за бесчеловечные злодеяния, словно унес с собой в иной мир души несчастных. Они так и стояли на коленях на твердых камнях, не ощущая их, пребывая в грезах мира, навеянного злой волей колдуна.

Казалось – нажми невидимую кнопку, и они вскочат на ноги, загалдят в недоумении, оглядывая незнакомые лица. Но… нажать эту самую невидимую кнопку было некому – погрузивший пятерых парней и семерых девчат разных национальностей изувер ушел в небытие, не отдав команды на возвращение.

– Ржет наверное в аду, сволочь, – зло прошептал под нос Анатолий, глядя, как командир безуспешно пытается «разбудить» крупного парня с жесткими, рублеными чертами лица, стоящего на коленях в самом центре шеренги.

Несколько хлестких ударов ладонью по лицу желаемого результата не принесли; только едва не повалили его на камни. Анатолий бросился на помощь Кудрявцеву. Вдвоем они успели подхватить безвольное тело и бережно уложили несчастного на спину. Остальные – живые зомби – словно тоже получили удары; они начали валиться рядом – так что подскочившие бойцы не успели подхватить всех. И вот уже двенадцать вытянувшихся тел уставились в синеву небес, в яркое солнце не мигающими глазами.

– Черт, – первым сообразил профессор Романов, – они же себе глаза сожгут. Приведем домой сразу двенадцать инвалидов.

Он бросился закрывать им веки, и Никитина опять передернуло – так в кинофильмах закрывают глаза погибшим товарищам. А командир, подвигав зло желваками скул, вдруг оживился, опять сжал ладонью амулет дальней связи и прикрыл глаза. Никитин затаил дыхание; он вдруг вспомнил Свету Кузьмину. Вот она бы живо подняла на ноги несчастные жертвы колдуна. А может, маленькая мордовская девочка – тезка погибшей от руки маньяка Кузьминой – сможет заменить ее? Но ведь она далеко – пока доедет, поднимется на плато, доберется досюда… Придется посылать за ней бронеавтомобиль. Или… Он оглянулся, уловив краем глаза резкое движение справа.

– «Навигатор»! Мой «Навигатор»! – это сержант-татарин бежал к недалеким отсюда развалинам американского лагеря.

Через пару минут довольно рычащий, словно ручной зверь, вернувшийся к хозяину, автомобиль подъехал к командиру, едва не переехав левым передним колесом труп капитана.

– Молодец, – похвалил Акимбетова командир, – едешь сейчас к лестнице, к трапу – ждешь девчат – Оксану с Ириной; с ними еще пара сербских ребят в охранении – вот всех четверых сюда и вези.

Сержант оглянулся на товарища – Салима – но полковник счел, что для выполнения такой простой задачи хватит и одного бойца – тем более такого бравого, как командир татарского партизанского отряда. А здесь дел было невпроворот.

– Только.., – замялся Ринат, – это ведь не броневая машина – какую-то защиту от этих тварей летающих сообразить надо. А я свою балясину сержанту Дубову оставил.

Командир думал недолго. Четверо бойцов остались на месте недавнего боя (а точнее бойни, которой американские бандиты во главе со своим главарем вполне заслужили) – перенести недвижные тела покомпактней, устроить над ними тень, наконец, попробовать напоить их. Ну и, конечно, обеспечить защиту от пернатых хищников, уже нарезавших круги не так уж и высоко. Впрочем к вооруженным людям они приближаться не рисковали – видимо усвоили урок, преподанный когда-то снайпером.

Усаживаясь в кожаный салон «Навигатора», Никитин услышал, как внизу тоже взвыл двигатель – это отправилась в путь команда Оксаны Кудрявцевой.

– И чем она сможет помочь? – проворчал тракторист негромко – так, чтобы командир услышал.

Кудрявцев усмехнулся, поняв немудреный трюк Анатолия; и ответил:

– Устроим этим ребятам шок – вроде того, как электрическим током запускают остановившееся сердце.

– А у этих несчастных остановилось.., – начал догадываться Никитин.

– Сознание, – подхватил профессор Романов, – вот Оксана его и пробудит. Только не слишком большая встряска получится?

– А мы ее попросим нежно разбудить, ласково, – усмехнулся опять командир.

«Навигатор» остановился, не доехав до крайней стены лагеря. А дальше ехать не было смысла, по крайней мере сейчас. Ведь то, за чем бойцы со своим командиром прибыли в рассадник американской «демократии» в этом мире, буквально валялось у ног, за пределами лагеря. В искореженной стальной конструкции, покрытой медными листами, трудно было опознать что-то внятное – настолько она была изуродована. И это был не столько результат падения на бетонные стены, и за их пределы, сколько безжалостные удары твердыми предметами, которые позволили содрать с этой гигантской руки большую часть обшивки.

– Рука! – ахнул Анатолий, первым догадавшийся о символе американского народа, – рука Статуи Свободы с факелом. Что же они с ней сделали! Хоть бы как-то поаккуратней, что ли – это же для них святое…

– Не было для них ничего святого, – хмуро ответил ему Акимбетов, примеряясь к куску обшивки, который не успели содрать хозяева.

С некоторым содроганием в душе Никитин присоединился к нему, вспоминая, что он знал об этой реликвии. Размеры современного колосса поражали; на участке пять на пять метров только рука с факелом и могла поместиться – ведь толщина ее, даже смятой сейчас от удара, была много больше человеческого роста. Вооруженные кусочками американской защиты (пусть хоть она на благо людям послужит), бойцы вернулись к броневичку, к лежащим недвижно жертвам и своим товарищам. «Навигатор», фыркнув на прощание бензиновым выхлопом, уехал к форту, а командир кивнул Салиму на «Страйкер»: «Заводи!»

Двое бойцов остались охранять новых членов русской общины, которые пока не подозревали об этом. Они были вооружены не только автоматами, но и кусками медной обшивки, которые для гигантских орлов были пожалуй страшнее любого огнестрела. А последним было не до русских – они дожидались, когда уедут от жертв маньяка у подножия скалы на воняющей повозке опасные двуногие создания с длинными стреляющими палками. Вот первый из хищников нырнул на самое дно воздушного океана – к месту гетакомбы, где по воле безумного капитана Джонсона нашли свой последний приют в этом мире десятки людей. Полковник Кудрявцев дернулся было туда, к краю обрыва, но тут же расслабил тело, но не лицо, которое сейчас было словно высечено из того же гранита, что и скала.

– Поехали, – скомандовал он татарину, и команда разведчиков по воле командира, не желающего зря терять время, отправилась в первый разведывательный рейд на плато.

Теперь «Страйкер» не гнал по бездорожью по самому краю – ведь самое интересное сейчас было на плато, а не на равнине, которую разведчики уже успели хорошо изучить. Совсем скоро автомобиль достиг угла пропасти и повернул налево, двигаясь сейчас над гигантским серпентарием. Вот впереди показались развалины; значит пять километров отделяли их от равнины.

Никакой надежды найти здесь живых людей, конечно, не было. Лагерь этот оказался очередным кусочком юго-восточных джунглей вперемежку с останками современных зданий – стандартных настолько, что понять сразу, что за страну представляли попавшие сюда люди, было невозможно. Лагерь был пуст.

– Мы сюда еще вернемся, – глухо пообещал Кудрявцев; лицо его было до сих пор суровым, – не зря же такой широкий трап сделали.

– Ну уж не такой широкий, – попытался поднять настроение командиру Анатолий, – вот увидите товарищ полковник, этот татарин – я сержанта имею в виду – будет просить нас спустить вниз «Навигатор».

– Ну разве такому герою можно отказывать? – все таки рассмеялся Кудрявцев, – вот тебе и новое задание, Анатолий – как это половчее сообразить. Желательно без больших трудозатрат. О! – а что это?

Полковник подобрал с бетонной крошки, усеявшей в этом месте небольшой открытый участок, какой-то музыкальный инструмент – свирель, дудку, или еще что-то; в подобном никто из разведчиков, а их здесь кроме водителя было четыре человека – командир с Анатолием, да Романов с Марио – не разбирался. Так, с этой длинной трубой, по одной стороне которой был просверлен ряд многочисленных дырочек разного диаметра, он и зашагал к краю пропасти. Тройка подчиненных бросилась за ним.