– Я работаю с подростками десятый год…
Тренер обошел скамью.
– А вы мне такое говорите.
– Да я это для профилактики, сами понимать должны. Вон у нас прошлым летом сберкассу среди бела дня ограбили!
– Ничего не бойтесь!
Тренер машинально протянул руку к сумке.
– Я владею приемами каратэ!
Сластенова успела выхватить сумку из-под загребущих пальцев.
При этом движении ушибленное ребро заныло.
– К человеку идем надежному.
Крепыш посмотрел на свою руку, улыбнулся.
– К надежному…
– Так чего мы ждем?
Они перешли дорогу, спустились по выщербленным ступеням к магазину.
Сластенова поглядывала то на тренера, то на пыльную витрину, в которой мутно отражалась голова крепыша и его торс, обтянутый мастеркой.
Сластеновой начинало казаться, что ее сопровождают двое, – но вот витрина кончилась, и тренер забежал вперед на дорожку из бетонных плиток.
Жухлая трава выпирала на стыках.
Сластенова задела сумкой куст, перешагнула лежащий на бетоне помидор и следом за тренером вышла к киоску, заваленному сбоку пустыми ящиками.
Прошли вдоль короткой очереди, обогнув детскую коляску с отброшенным верхом.
Сластенова успела заметить спящего младенца.
Попали в сквер.
Там, возле клумбы, – еще один раздавленный помидор. Выпал из сетки, как птенец из гнезда.
Миновали ряд пустых скамеек, черемуху с обломанными ветками, качели.
Сластенова обернулась.
Еще виден угол киоска и два крайних человека в очереди.
Коляска спряталась за барьером кустов, но слышно, как ребенок проснулся, наверное, выронил соску, и пронзительно кричит.
Сластенова перехватила сумку из одной руки в другую.
Тренер по-прежнему впереди на пару шагов. Зачем-то подпрыгнул, сорвал тонкую ветку и сразу же выкинул.
Вошли в тихий подъезд, остановились возле почтовых ящиков.
Крепыш начал отдирать с ладони смолу.
Сластенова опустила сумку.
– Передохнули?
Тренер положил руку на перила.
– Нам шагать до пятого этажа.
– А вдруг его нет дома?
Тренер промолчал и стал медленно подниматься, но при этом все смотрел на сумку.
Сластенова догнала крепыша.
Шли рядом.
Неожиданно на третьем этаже ближняя к Сластеновой черная дверь беззвучно распахнулась.
Из тусклой квартиры, пошатываясь, вышел мужчина в одних брюках – подтяжки врезались в голые опущенные плечи.
Сластенова прижала сумку к груди, отступила к тренеру.
– Курить, понимаете, вчерась бросил.
Мужчина звонко щелкнул подтяжками.
– Умираю, душа бесится, дайте папиросочку!
– Извините, мы некурящие.
Тренер подтолкнул Сластенову к ступенькам, попятился сам.
– Совсем некурящие…
– Так бы сразу и сказали.
Мужчина оттянул подтяжки, задумался, потом осторожно спустил их на покрасневшие плечи и удалился.
На пятом этаже, когда тренер остановился перед дверью с каким-то хитроумным замком, выпирающим солидно наружу, Сластенова ткнула его сумкой в бедро и шепнула прямо в ухо:
– Вы специально подговорили этого типа? Чтобы запугать меня?
– Я десятый год работаю с подростками.
Тренер нажал кнопку звонка.
– А вы мне…
– Да пошутила я, по-шу-ти-ла!..
8
В комнате Сластенова присела в ближнее к выходу кресло, поставила сумку к ногам на медвежью шкуру.
Человек в махровом халате у журнального столика поднял высокий запотевший бокал.
– Сто рублей даю!
Человек принялся громко сосать через соломинку что-то золотистое, с пузырьками, бегущими к ободку.
Тренер заглянул в комнату и куда-то исчез.
– Сто рублей, и ни копейки больше.
Надежный человек поставил бокал на фирменную салфетку.
– Но вы же еще не видали?
Сластенова нагнулась – ушибленное ребро напомнило о себе тихой болью – расстегнула сумку.
– Икона совсем-совсем уникальная! Может, даже чудотворная!
В комнату бочком вошел тренер.
– Угощайтесь!
В обеих руках крепыша пенилось по бокалу с ободком. Розовые соломинки подрагивали.
– Суперкоктейль «Спринт»!
Сластенова поблагодарила кивком, пристроила бокал на ладонь и тронула соломинку губами.
– Вас удивляет, почему я даже не хочу взглянуть на вашу фанерку?
Человек засунул руки глубже в карманы халата и начал ходить вокруг столика.
Когда он ступал на медвежью шкуру, она потрескивала и шуршала, когда проходил мимо стеллажа с книгами, чисто вымытые стеклины вздрагивали, и так же вздрагивал пустой бокал на столике.
– Просто в этом нет ни малейшей необходимости… Понимаете, я игрок, в высшем смысле этого затасканного слова, игрок с большой буквы… Меня влечет риск, как огонь влечет мотылька… Выиграю ли, проиграю ли – не все ли равно… Может, я сейчас предлагаю вам сто рублей за обыкновенную деревяшку, а может…
– Но если обыкновенная деревяшка стоит миллион рублей?
Сластенова поставила бокал на широкий подлокотник, вытерла платочком липкие губы.
– Тогда как?
– У меня, к сожалению, на данный момент отсутствует в наличии вышеназванная сумма.
Надежный человек остановился за столиком.
– Я не требую с вас миллиона.
Сластенова нагнулась к сумке и нащупала тугой сверток.
– Мне нужна лишь ваша консультация как специалиста.
– Консультация – тоже сто рублей.
– А коктейль «Спринт» бесплатный?
Сластенова, так и не вынув сверток из сумки, опустила икону на дно.
– Или сто рублей порция?
– Вы слишком практичная женщина, и это вас погубит!
Надежный человек шагнул к столику и, широко расставив руки, уперся ладонями в полированные края – ворот халата отпал и стала видна застиранная майка.
– К сожалению, таких, как вы, нельзя переделать, вы напоминаете мне столбы на обочине… Но могу в порядке исключения дать один совет бесплатно, как и мой любимый коктейль…
– Послушаем.
Сластенова переставила бокал с розовой соломинкой на другой подлокотник и откинулась в кресло, как бы разглядывая тяжелую люстру под высоким потолком.
– Валяйте без стеснения!
– Избавляйтесь быстрее от своей фанерки!
Человек выпрямился.
– Можете продать, можете выкинуть, можете подарить, но если оставите у себя, то всякие мрачные, злые мысли разъедят вам душу.
– Если я от нее избавлюсь, то уж не за сто паршивых рублей, поверьте.
– Охотно верю.
– Иннокентий Иннокентьевич, милый…
Тренер взмахнул розовой соломинкой, как дирижер.
– Взгляни хоть краешком глаза, пожалуйста.
– Ну ладно, показывайте.
Иннокентий Иннокентьевич вышел из-за столика.
– Раз принесли…
Сластенова, не вынимая икону из сумки, распаковала и только потом выставила себе на колени.
– Смотрите, не жалко.
– Так-так…
Иннокентий Иннокентьевич присел перед иконой, прищурил глаза.
– Весьма плачевный вид… Согласились бы стразу на сто рублей – не прогадали бы…
– Я же русским языком сказала…
Сластенова убрала икону в сумку.
– Жаль, жаль, но понять вас можно.
Иннокентий Иннокентьевич поднялся, засунул руки в карманы халата, посмотрел в упор на тренера.
– Мой друг вас проводит.
– Как-нибудь сама доберусь, не маленькая.
– Когда вы устанете от обладания фанеркой, то…
– Не устану!
Сластенова подхватила сумку, вырвалась из кресла и, качнувшись, сшибла бокал с подлокотника.
Бокал мягко упал на медвежью шкуру, розовая соломинка отлетела к когтистой лапе, и на длинной упрямой шерсти заблестела вереница капель ароматного коктейля «Спринт».
– Желаю здравствовать, мадам.
Надежный человек обошел тренера, который, ловко присев, подхватил бокал одной рукой и теперь стоял, прижимая к груди два пустых бокала с ободком.
Сластенова мялась у кресла, и когда человек, задев плечом тяжелую штору, открыл дверь в соседнюю комнату, вдруг шагнула за ним вдогонку.
Может, уступить за сто… Как-никак, деньги… Почти зарплата месячная…