– Да, – ответила она.

– Так вот вам наглядный пример, Нина Аверьяновна, как люди, говорящие на одном языке, не могут найти общего языка.

Нервное напряжение последних дней вырвалось из Ярослава Григорьевича негромким, но неудержимым смехом.

– Так ведь Нина Аверьяновна говорила про восемь человек, – сказал он, продолжая посмеиваться. – А Серж был девятым. Вот и не вписался в зону понимания.

Павлуха удивлённо уставился на него.

– Ты чего развеселился?

– Фамилию оправдываю. Понимаешь, Паша, Веселов моя фамилия.

Василий Матвеевич внимательно посмотрел на Ярослава.

– Мы не встречались прежде? Мне ваше лицо знакомо.

– Встречались. В Москве во время шествия нетрадиционного сброда и последовавшего за ним побоища.

– Ах да, теперь вспомнил. Вы сибиряк. Ну что же, рад, что мы снова встретились!

– Честно говоря, я не очень рад, – продолжал Ярослав, поддаваясь приступу нездорового веселья. – Не дай, Бог, нам ещё когда-нибудь встретиться.

– Это почему же? – удивился уралец.

– Ну, сами посудите: при первой встрече мы стали свидетелями драки, при второй – участниками. Поскольку события происходят по нарастающей, при третьей у нас есть все шансы стать жертвами.

Василий Матвеевич ещё некоторое время удивлённо смотрел на него. Потом понял, что собеседник шутит, и тоже заулыбался.

– А вы ведь верно подметили – есть закономерность.

Нина Аверьяновна внимательно вслушивалась в их разговор. На её лице читались страх и любопытство. Наконец, она не выдержала и задала свой вопрос:

– Что же случилось в Москве? Как я поняла, кого-то побили?

– Да, было дело. Довелось нам с Ярославом Григорьевичем стать свидетелями крайне неприятного зрелища, – Василий Матвеевич подробно рассказал о недавнем происшествии.

Когда он закончил, повисла пауза. Молчание нарушила Нина Аверьяновна:

– Господи, ужас-то какой! Что творится с людьми! Совсем озверели.

Андрей согласно качнул головой.

– Вы правы: ужас, что творится. Люди не просто звереют – в скотов превращаются. И уже не стыдятся своего скотства, а несут его гордо над головой, как знамя. То, что четверть века назад считалось позором, стало выставляться напоказ. Радугу на флагах намалевали, ублюдки!

– Это грустно, очень грустно, – согласился с ним Сергей. – Словно детей ограбили. Ведь радуга – это первое, что дети начинают рисовать. Наши давние предки почитали радугу как символ чистоты. Теперь выходит наоборот.

– Общество стало слишком терпимым, – сказал Ярослав. – Раньше, если кто-то выделялся, пальцем тыкали. Сейчас никого ничем не удивишь.

– Общество стало безразличным, – высказал своё мнение Василий Матвеевич. – Никому ни до кого нет дела. Вот и расползается гниль по стране.

Нина Аверьяновна с волнением слушала, потом горячо воскликнула:

– Но эти ребята в масках!.. Неужели вы их оправдываете? Они ведь настоящие бандиты!

Лицо Андрея вновь исказила недобрая усмешка.

– Я не считаю их бандитами. Бандиты грабят и убивают ради наживы. А эти ребята патриоты. В их действиях нет корысти. Вот скажи, – обратился он к Ярославу, – что ты чувствовал, глядя на шагающих педиков?

– Мне было противно.

– Вот!

– Но от сцены избиения стало ещё противнее. Думаю, что и Василий Матвеевич не получил удовольствия от этого зрелища.

Василий Матвеевич молча покачал головой в знак согласия.

– И что же вы предлагаете? – спросил Андрей. – Оставить этих уродов безнаказанными?

Молчавшая до сей поры Юля осторожно сказала:

– Мне кажется, что эти люди очень вредны и даже опасны. Они разрушают моральную основу, вызывают нездоровый интерес у молодёжи, сбивают её с пути. Их надо наказывать, обязательно надо! Только не так, а по закону.

– Правильно! – поддержала её Нина Аверьяновна.

– Закон – орудие власти, – тут же отреагировал Андрей. – А наша власть, как ни печально, не только не наказывает психопатов, но и открыто поддерживает их, – он обвёл взглядом присутствующих. – Кто из вас верит в нашу нынешнюю власть?

Все промолчали в ответ. Андрей удовлетворённо подытожил:

– Вот видите! Как ни крути, а парни в масках молодцы. Они взвалили на себя грязную, неблагодарную, но необходимую работу. Кто-то же должен очистить страну от скверны.

– Туфта всё это, – неожиданно сказал Павлуха. – Фуфло натуральное.

Он слегка смутился, враз оказавшись в центре внимания.

– Говори, Паша, – подбодрил Ярослав, заинтригованный его словами. – Что ты хотел нам сказать?

– Да я говорю, что это всё фуфло, – повторил Павлуха. – То есть про парней, которые педиков били. Знаю я эту братию. Никакие они не патриоты. Только прикрываются благородной целью, а по сути та же гниль.

Он опять умолк, а остальные продолжали смотреть на него, ожидая дальнейших слов. Андрей недовольно сморщился.

– Так-так! Ну, давай дальше.

Павлуха пожал плечами.

– А чего дальше? Всё.

– Нет, так не пойдёт, – не отступал Андрей. – Сказал «А», говори «Б». Ты высказал свою точку зрения. Будь добр обосновать её.

Павлуха, совсем недавно восхищавшейся храбростью собеседника, теперь уставился на него исподлобья.

– Обосновать, блин! Чего тут неясного? Накачали парни мышцы, научились махать ногами да руками – вот кулаки и зачесались. Хочется же попробовать на практике свои способности. Особенно, когда чувствуешь силу и превосходство. Так всегда было. Любой отморозок старается свою агрессию благородной идеей прикрыть. Одни педиков бьют, другие – азиатов и кавказцев, а третьи – всех подряд, потому что «все сволочи». И никто из них никогда не признается, что он сам сволочь. Повидал я всяких «патриотов»…

Павел замолчал. А Ярослав вдруг почувствовал к нему уважение и симпатию. То, что он только что услышал, было созвучно его собственным мыслям и чувствам. Он решил поддержать Павлуху.

– А ведь Паша прав. Даже если изначально цель чистильщиков была действительно благородной, со временем они неизбежно скатываются до обыкновенной уголовщины. Видя, как бандитские группировки гребут деньги, парни начинают задумываться: «А почему бы и нам не использовать свои возможности? Ведь для родины благое дело делаем! Так неужто не имеем права?». И начинают постепенно входить во вкус. И вот уже готова очередная банда. Вспомните печально известных «люберов». Ведь они тоже начинали как поборники порядка – били неофашистов, приезжих барыг, тех же геев. Словом, всех, кто, по их понятиям, разваливал нравственные устои в нашем отечестве. Что с ними стало потом? Превратились в заурядных бандитов. Безнаказанность неизбежно делает своё чёрное дело.

– Но почему так происходит? – с горечью воскликнула Нина Аверьяновна. – Почему такое стало возможным в нашей стране?

Василий Матвеевич поднял на неё угрюмое лицо.

– Вся беда в том, что к власти пришли бандиты.

Андрей скорчил презрительную мину.

– Беда в том, что к власти пришли жиды, – сказал он.

Наступила неловкая пауза. Люди вопросительно поглядывали друг на друга и искоса – на Шонберга. Сам же Иван Соломонович смотрел в окно, словно не слышал последних слов разговора.

Поезд тем временем сбавлял ход. Василий Матвеевич поднялся.

– Засиделись мы тут. Пойду, проверю, на месте ли вещи. Да и перекусить давно пора.

Но по проходу уже двинулись пассажиры с багажом, для которых путешествие в этом поезде подошло к концу. Ему пришлось опять сесть на место.

– Ничего не поделаешь. Придётся подождать, – он иронически прищурился, глядя на Юлю. – Так что вы, красавица, хотели рассказать нам про чёрную эпоху?

Юле пришлось прервать свой рассказ в самом начале – проводница привела к ним вновь прибывшего пассажира, чьё место, видимо, она отдала Сержу.

– Это ваш новый сосед. Смотрите у меня, не обижайте его! – сказала она с шутливой строгостью и ушла.

Мужчина представился Сергеем Евгеньевичем. На вид ему было чуть больше шестидесяти. Умное интеллигентное лицо и простая добродушная улыбка вызывали расположение к этому человеку. Он уложил свои вещи и присел с краю на полку.