Но как бы там ни было, теперь он реальный претендент на должность заместителя Бродского, а возможно и не только. Не зря же он развернул бурную деятельность после того, как узнал о перспективах создания нового отдела в нашем комплексе.

«Ну и прохиндеи», – успел подумать, прежде чем меня снова окликнул возвратившийся Миша:

– Афанасич, это еще не все… Тут еще наша мелкота затеяла борьбическую борьбу.

– Что затеяла? – не понял его.

– Да это Мазо так назвал мышиную возню вокруг должности начальника группы… В общем, Гарбузов написал в партком комплекса анонимку на Гурьева.

– Как это, Миша, если автор известен? – удивился я.

– Да Гарбузова вычислили сразу, по почерку и по косвенным признакам, а сам он отрицает, что писал… Но, говорит, готов подписаться, потому что согласен с анонимом.

– Ну и в чем он обвиняет Чебурашку?

– Да в том то и дело, что не его, а Мазо… Тот, якобы, тащит на должность своего однокашника, который в начальники в принципе не годится. А дальше припомнил Гурьеву и его косноязычие, и неграмотность и неспособность руководить подчиненными… Куснул вроде бы Мазо, а на деле Чебурашку, – рассмеялся Миша, – Хорошо, Мазо уже приняли в партию, а то бы снова пролетел.

– Не пролетел бы… Миша, а что это он так засуетился, если должности нет?

– Это ты не в курсе, Афанасич… Освободилась должность… Женя Борисов умер, – нахмурился Миша. Женю Борисова он уважал не только как земляка.

– Да ты что, Миша? – удивился я, – Отчего умер?

– Сердце… Он после гибели сына, как запил, так и не смог остановиться.

Я помнил тот нашумевший случай, когда двое освободившихся зэков пытались отобрать деньги у школьников, а его единственный сын-старшеклассник вступился за малышей и получил смертельный удар ножом. Женя после этого крепко сдал, замкнулся, потерял интерес к жизни. Правда, пьяным я его не видел.

«Какое горе принес один мерзавец такой хорошей семье. Убил мальчишку, а косвенно и его отца… А как переживут смерть сына родители Жени? Они уже в возрасте… Сколько же людей угробил один негодяй, не желающий работать», – мысленно возмущался я, мгновенно забыв о других негодяях, которые также легко могут убивать, только не ножом, а словами или клеветническими письмами во всевозможные парткомы и завкомы, где такие же негодяи всегда рады таким письмам.

– Афанасич, да что ты так расстроился. Похоронили мы Женю, помянули. Жизнь продолжается, – изложил Миша свою жизненную философию, – Ладно, Афанасич, расскажу в следующий раз, – махнул он рукой, заметив мое состояние.

– Да ничего, Миша, рассказывай сейчас, – попросил его, постепенно отходя от неожиданной, действительно шокирующей новости.

– Так вот, – снова повеселел Миша, – Чебурашка в долгу не остался. Тут же написал кляузу на Гарбузова. Да еще прямо в партком предприятия… Все изложил… Как того в партию прокатили, что он вообще за тип… Одного не учел, что изложил все таким корявым языком, да еще с такими ошибками, что когда стали разбирать его писанину, партком за голову схватился… Представляешь, пришлось им Бродского пригласить в переводчики, а тот уже Мазо… Он и назвал их переписку борьбической борьбой… А кончилось, Афанасич, чем, не поверишь, – заинтриговал Миша.

– Ну и чем же? – спросил его.

– Партком обязал Бродского не рассматривать кандидатуры обоих, потому что партия их все равно не пропустит – оба кандидата с душком. Так что, Афанасич, у тебя появился шанс.

– Что ты, Миша, какой шанс? – возразил ему, – Вот увидишь, назначат кого-то третьего. Отто, например.

– Куда назначат, Афанасич? Они оба отказались исполнять обязанности начальников. Заявления написали. Ну, Чебурашку понять можно. А Сережа, – махнул рукой Миша и ушел, тихо посмеиваясь…

Неожиданно вызвал Бродский.

– Анатолий, мы тут с Мазо посоветовались и решили назначить тебя исполняющим обязанности начальника группы Гурьева, – объявил он мне, в общем-то, ожидаемое решение.

– Эмиль Борисович, а Гурьева куда? – спросил его.

– Ты разве не слышал, он отказался от должности.

– Да не от должности он отказался, Эмиль Борисович, а исполнять ее. Его понять можно… А я штрейкбрехером не буду. К тому же, решил проситься в новый отдел. Мне там гораздо интересней, чем в группе Гурьева.

– Кто тебя отпустит в новый отдел! – неожиданно рассердился Бродский, – Да и неизвестно еще, будет он или нет.

– Обязательно будет. И группу Мухаммеда туда переведут. А потому прошу вас перевести меня к Мухаммеду, – попросил Бродского.

– У него своих лоботрясов хватает. Иди, работай, – отпустил Бродский.

После обеда меня вызвал на разговор Мазо.

– Анатолий Афанасьевич, почему ты отказался возглавить группу? – спросил он.

– Не возглавить, а как Прокопыч, исполнять обязанности, – уточнил я.

– Какая разница! – взревел Мазо, – Кто-то же должен исполнять.

– Анатолий Семенович, я попросил Бродского перевести меня к Мухаммеду. Там у меня есть интерес и перспектива – автоматизация. А здесь? Одно расстройство. Какие алгоритмы сделал, а кому они нужны? Да и Гурьеву не хочу мешать.

– Мало ли мы работы делаем в корзину? Обычное дело… А за Гурьева не беспокойся. Он бы в твоей ситуации своего не упустил.

– Это его дело, а я никому поперек дороги становиться не буду.

– Это твой окончательный ответ?

– Да.

– А тебе не стыдно будет, если тобой вдруг Отто начнет командовать? – выдвинул Мазо свой последний аргумент.

– Если сможет, на здоровье. Я все равно буду проситься в новый отдел. Так что так и быть, пусть временно покомандует, – ответил ему, не веря в то, что подобное вообще может случиться…

Случилось… Отто назначили моим начальником. Новость потрясла весь сектор. Я же отнесся к этому с полным равнодушием.

Зато взбунтовался Чебурашка. Поняв, что все его усилия оказались напрасными, он уговорил Мазо вывести его из состава группы Отто.

А вскоре весь отдел удивило известие, что на должность Жени Борисова неожиданно назначили молодого специалиста Валеру Маханова. Причем не исполнять обязанности, как предложили мне, а сразу на должность, которую по праву должен был бы занять Валера Бабочкин или я, если бы согласился…

Вот нам и аукнулась борьбическая борьба двух нанайских мальчиков…

Новый начальник начал с того, что вписал в мой план всю свою работу, причем, без всякого согласования со мной. Что ж, выполнить такой план несложно – отчитался проработкой исходной документации, и трава не расти. Удивило другое. Даже Чебурашка нашу с ним совместную деятельность начал с обсуждения состояния дел и распределения работы в группе. Здесь же ни слова, ни полслова, просто получи и выполни мою работу, потому что я теперь начальник, и мне некогда.

– Михалыч, подойди, есть вопросы, – обратился, чтобы прояснить ситуацию.

– Я занят, – последовал резонный ответ самоутверждающегося властелина группы.

Что ж, больше просить не буду. Сам подойдет, из чистого любопытства. А не подойдет, хрен с ним. Я и так знаю, что из запланированной мне работы не сделано ничего, а потому все придется начинать с нуля, то есть с проработки исходной документации. А надо ли мне это, если собрался переходить в другое подразделение?

И я занялся детальным изучением документа Шульмана. Быстро нашел отправные точки и двинулся в техническую библиотеку, чтобы ознакомиться с теорией не по сумбурному ее пересказу, а по первоисточникам. И чем глубже погружался в детали, тем больше захватывало дух от открывающихся возможностей, которые неожиданно разглядел в примененной Шульманом методике. Да на этом материале можно не только выполнить нашу прикладную работу, но и сделать ни одну диссертацию. Я вдруг ясно увидел пути решения целого ряда задач, которые лишь пунктиром намечали когда-то с Кузнецовым. От радостного восторга, в предчувствии научных открытий, закружилась голова…

– Афанасич, ты что хотел? – вернул на землю голос Отто.