– Зачем?

Ответа не последовало. Машина нырнула в довольно глубокую впадину гробового молчания. Полковник не выдержал, закашлялся от дыма. Он даже в детстве не курил, хорошо зная предупреждение Минздрава.

– Кхе, детка, я понимаю, твоя профессия таит загадки. Но как ты могла догадаться? Я давно подозревал, что у тебя надзвездный взгляд.

– Нисколько. Банальная близорукость. Мы, близорукие, можем различить ржавое пятнышко в ушке иголки. А увидеть пятно на трупе – это моя профессиональная обязанность. Они подбросили старый труп.

– У меня голова кругом: значит тот не труп, а этот откуда взялся?

– Что, у нас в городе мало трупов?

– Да, прости, трупов хватает. Даже более чем хватает, я не то хотел спросить, но зачем?

– Политическое убийство.

– Убийство кого, который жив?

– Пока жив.

– Почему же политическое? Он же артист детского театра.

– Аполитикиразвенеартисты? – в одно слово спросила Лолита.

– В каком-то смысле, но все же…

– Ты что не понимаешь, – прервала Лолита, – мы дышим политикой. А искусство – та же политика, только иными средствами. И кто-то ведь должен не дышать.

– Возможно. Детка, я уверен, что не все эксперты близорукие, но они должны разобраться чей труп?

– Полковник, не будь наивен.

Они замолчали.

– Пусть Серж прибавит скорость, – разорвала молчание Лолита.

Заполненная до самого горла тревогой от появления в небе черной птицы, бывшей жены, с которой, как надеялась Адолия, все отношения прерваны у ее законного жениха, а иначе зачем он добровольно посетил сайт в Интернете, зачем он провел с ней ночь в дыре (об этом факте они с Англичанином не объявляли публично, это, в конце концов, их личное дело), и она еще более горько подумала, сегодня она сама прилетела, а завтра с ней прилетят дети, а, может, и внуки, да если уж рубить под корень, то остаются безутешные страдания их новой молодой жизни, так ведь, если грубо говорить по-немецки, так это heftiger Schmerz, да, жестокая боль… Адолия посмотрела в небо. Чистое, прозрачно-солнечное, как помыслы почти невинной Адолии.

Посмотрела в дыру. Черно. Будто как в детстве она закоптила стеклышки, чтоб увидеть в глубине другую сторону земли, мы ее называли Америка. Хотя никто из нас еще не прыгал в дыру. Может, не только страх нас задерживал на самом краю, а что-то другое, чего мы сами себе не могли объяснить. Через черные стеклышки мы видели, как там летали на своих серебристых крыльях стрекозы, а там, дальше, если приглядеться, если очень хорошо приглядеться, прыгали желтошерстные каяты, и среди высокой голубой травы то и дело выскакивали зеленоглазые муяты, там тоже было небо, только очень низкое, сладкое, как леденцы, а под небом горы оранжевого мороженого.

И, больше не задумываясь, Адолия сиганула вниз.

Артикуляция звуков оттуда в некоторый период времени не циркулировала. Но совершенно определенно космические аппараты фиксировали, что оттуда истекает энергия. Еще не ясно, в какой, так сказать, внешней оболочке, в форме ли умственной силы или несколько иной силы. Нет, то не были логические понятия, но все же биополе над дырой покрывалось рябью, как бы подчиняясь легкому ветерку, и время от времени из глубины доносились языковые построения, напоминавшие вавилонские переплетения, когда можно было зафиксировать некий звук: «Ах!» Даже систему звуков: «Ах! Ах! Ах!»

И когда к дыре подбежали сестры Вера, Надежда и Любовь и мать их Софья, а также мы все остальные, кроме мусорного мужичка Шурика, из дыры вылезла Адолия в свадебном платье, а за ней показался преображенный в прежнее свое обличие Англичанин – колючий ежик волос, круглая голова, тот, наконец, кто и должен был сидеть с ней рядом за столом, пить водку и не считать заграничных ворон в небе.

– У нас своих ворон хватает, – философски облагозвучил Витя Никаноров, между прочим, подполковник, которому сам Михаил Иванович Калинин, всесоюзный староста, вручал орден, о чем у Вити в правом кармане пиджака имеется документально подтверждающий фотодокумент.

– Серж! – скомандовал полковник Дон Хуан де Сантис.

–Прибавьте жизненной силы машине, – и оглянулся на Лолиту.

–Правильно ли я понимаю, домой? a la maison? Non? Pas encore?

– Полковник решил продолжить расспрос. – Так все-таки, детка, я не все понял.

– Laissez-moi en paix!

– Извини, Ло, я не хочу тебя тревожить. Я сам военный и понимаю, что это все твои профессиональные тайны. Бог с ними, с трупами, но ты держишься только на кофе. Я сегодня с раннего утра приготовил тебе наши сибирские шанежки с картошкой, ты ведь так их любишь. Давай все-таки заедем домой, я тебя покормлю, – и он позволил себе усмехнуться. – На голодной куме ведьмы пляшут.

Лолита продолжала курить, молча смотрела в затемненные стекла машины.

Полковник с трудом переносил молчание жены. Хотя они не были расписаны, но Дон Хуан знал, как прочно в лунке его сердца расположилась эта длинноногая красавица, и чувствовал, что в ней спрятан заряд большой силы, примерно сто-сто пятьдесят килограмм в тротиловом эквиваленте, и он на верху БТРа, дорога пустынна, рядом одинокие деревья, дорога изрыта взрывами, удушающий запах гари, БТР привычно трясет, но душу выматывает (ему не надо закрывать глаза, чтоб сразу все увидеть и оценить ничтожные шансы на оставшуюся жизнь), а пока ему неудобно за ее упорное молчание перед Сержем, и он делает тщетную попытку сманеврировать и поворачивает резко в сторону.

– Я постараюсь тебе рассказать, как я готовил шанежки. Не знаю, начать ли с приготовления теста? – Не услышав возражения, Дон Хуан бодро продолжал: – Берешь литр молока хорошей жирности, пачку дрожжей, я предпочитаю французские, да, сухие, три столовых ложки сахара, сыпешь с верхом две чайные ложки соли, неполных. Наливаешь теплое молоко, типа парное, разболтал, сыпешь муку, тут действуешь по ситуации, срабатывает интуиция, как на поле боя, не знаешь, откуда в тебя стреляют, учебник не годится. Навык ориентироваться на местности, ну и, конечно, опыт, чуть зазевался – и готов. Помню, прошли наши БТРы, танки, я был с автоматчиками на последнем БТРе, оглянулся на дорогу, а там лежит труп, отутюжен до фанеры, где его душа… Извини, я отвлекся… Значит, что я говорил? Смешиваешь дрожжи с мукой, разбиваешь три яйца, добавляешь сливочного масла, граммов 250, я люблю финское несоленое Valiо, экологически чистый продукт. Растапливаешь масло, слегка теплое, а потом месить, когда однородная масса, подсыпаешь муки, и крутишь до густоты творога. Крути что есть сил, крути…

– Я поняла, – остановила Лолита.

– Но это же не все.

Лолита загасила сигарету.

– Прикажи, Сержу, чтоб ехал к дому артиста.

– Вы слышали, Серж?

– Mais si!

– Тогда прибавьте скорость.

– Скорость не прибавлять, – раздался по радиотелефону голос в машине. – Полковник Дон Хуан де Сантис, вы отправляетесь в служебную командировку.

– Когда?

– Немедленно. Над вами будет вертолет. Борт возьмет вас.

– Слушаюсь, – полковник встал и ударился о верх машины.

– Интересный поворот, а шанежки мы с Ло так и не попробовали, – усмехнулся де Сантис.

Тебя зовут Джуди? Нет? Хорошо. Но ты не сможешь отрицать, что приняла ванну с ароматическим маслом пачулей? Какой великолепный запах! В одну минуту разрушит любую преграду на своем пути. Вперед, Джуди, или как тебя зовут?! Да, масло пачулей – гарантия успеха.

Если ты устал, хочешь отдохнуть, не торопись брать в руки оружие… HONDA – силовое оборудование – газонокосилка, сделана в Японии: удобна, надежна, экономична, а главное – совершенно безопасна для тебя и окружающих.

Идеальные параметры девушки :

Рост 175

Грудь 82

Талия 60

Бедра 90

Понятно, что все измеряется в сантиметрах.

Разумеется также, что пожилые девушки в эти игры не играют. Все самое интересное, как утверждают продвинутые ныряльщики, происходит на глубине десять-пятнадцать метров… Там такая подводная красота! Крутые ребята едут нырять на Мальту, вернее – на маленький островок Камино, где голубая лагуна… и кораллы и мурены. Ну, в общем, туда… Крутые, туда!