Смахну с тетрадей пыль десятилетий… Хотели как лучше, а получилось как всегда Виктор Черномырдин, председатель Правительства России в 90-е годы ХХ века Мы бы всех простили
Простите пьяницам попойки Прелюбодеям – весь их блуд И Горбачёву – перестройку И нынешним – их тяжкий труд По устроительству России, Какой не знали мы ещё… Быть может, мы бы всех простили. Тогда кому предъявим счёт За искалеченные души… За неродившихся детей… За пропитое и порушенное… За отнятое у людей?.. Не потому ли как и прежде Грустим по старой жизни, той Когда был жив товарищ Брежнев, И полный был в стране застой… Знай жили бы себе спокойно, Блудили, пили втихаря… Ну а теперь в Первопрестольной Всё, что не делают – всё зря. Лишь говорят: всё для народа! А где сегодня он, народ? Вся вышла русская порода… Не от того ль в душе разброд?… Я в зеркало смотрюсь Я в зеркало смотрюсь… Оно всё знает. В зеркальном отражении его От глаз чужих Какие скрыты тайны? Лишь от меня не скрыто ничего… Я в зеркало смотрюсь… Хочу увидеть Свою неправоту и свой порок. Хочу увидеть тех, Кого обидел, И кем когда-то в жизни пренебрёг… Я в зеркало смотрюсь… А вижу годы Наносят на лицо свою печать. И чей-то взгляд Зеркальный и холодный Советует всё заново начать… Советует: с врагами осторожней, В друзьях разборчивей Советует мне быть, Одним простить всё, А других забыть… Но отчего мой взгляд Такой тревожный? На смерть поэта Добро и зло свой вечный спор Закончить вряд ли скоро смогут… Ещё один поэт в упор Расстрелян на глазах у Бога… Ещё один убит поэт… Ещё одна гитара смолкла… Но для стихов забвенья нет И убивать стихи без толку… Пусть смерть хоть всех на эшафот Сведёт поэтов-горлопанов Поэт – он в вечности живёт… Хоть и уходит часто рано. Почему не успел? Что-то вышло не так. Что-то сделал не так. Я остался живой В урагане атак. А мой друг за холмом Бездыханный лежит, А ему, как и мне, Так хотелось пожить. Перед боем мы с ним Говорили о том, Как увидим мы скоро Наших мам и наш дом Как к любимой щеке Прикоснемся щекой И не думали вовсе Мы про вечный покой. Мы мечтали, как выйдем На знакомый перрон… Но в засаду попал Наш седьмой батальон И под шквальным огнём Кто залег, кто упал. Я из ада – домой, Ну а он – в рай попал. Он меня заслонил От шального огня. На безвестном холме Он упал за меня… Что я дома скажу, Мы ведь были друзьями. Впрочем, что объяснять И невесте и маме. Все понятно без слов — На войне убивают. Только мучает совесть, Моя совесть живая: Что я сделал не так? Почему не успел? Ведь и он, как и я, Жить не меньше хотел… Письмо домой Ты не плачь обо мне понапрасну А не то, впрямь, накликаешь бед… Если спросят: воюет у красных? Загляни к свояку в сельсовет И скажи ему: вроде негоже Забывать, что мы всё же родня… Поклонись ему, может, поможет И привет передай от меня. Может хлеба найдёт он немного И протянете вы до весны, Ну а там всё зависит от бога, Да и мы возвернёмся с войны… Я вернусь, заживём мы богато, Есть земля, руки есть, что ещё? И не хуже, чем жили когда-то, Ну а прошлые слёзы не в счёт… Если спросят: твой Ванька у белых И, быть может, уже генерал? Мол, советская власть проглядела Кулака, а он взял и удрал… Промолчи. Наплевать на их гонор. Не известно, чья сила возьмёт… Ну а если попробуют тронуть — То в сарае зарыт пулемёт… Колокольчик звенит Колокольчик звенит. Тройка резвая мчится. На российских просторах Так легко заблудиться Так легко затеряться Среди белой пурги… Эй, ямщик, посмотри, Впереди огоньки! Но ямщик молчаливый Ничего не ответил. Не одёрнул коней Знать, огней не заметил… Или может усталость Его тихо сморила… До трактира доехать Сил чуть-чуть не хватило… …Я один в поле белом. Сумасшедшая тройка Неизвестно куда Мчит в метель меня бойко… Колокольчик звенит… Его голос хрустальный Извещает – заезд этот Будет точно – финальный. Впереди – ничего… Позади – только волки… И с уставших коней Никакого нет толка… Пропадаю! В который уж раз пропадаю! Колокольчик звенит — Звонкий голос Валдая… |
