– Ну и шутник вы! Он знает о древней истории больше, чем я о своей семье. – И снова ее шаги зазвучали музыкой.

Разумеется, человека можно назвать шутником и любителем розыгрышей, но это не всегда побуждает людей становиться таковыми. Тревиз улыбнулся и спросил:

– Я полагаю, о Земле профессор знает все? Она остановилась у двери кабинета и озадаченно посмотрела на мужчин.

– О Земле?

– Да, о планете, где зародилось человечество.

– А.., вы имеете в виду первоначальную планету. Я так и поняла. Думаю, он должен знать о ней все. Ведь, в конце концов, она находится в Сейшл-Секторе. Это все знают. Вот его кабинет. Разрешите мне дать сигнал?

– Нет, – возразил Тревиз, – подождите минутку. Расскажите о Земле.

– Вообще-то я никогда не слыхала, чтобы ее называли Землей. Полагаю, что это название идет от Основания. У нас ее называют Гея.

Тревиз бросил быстрый взгляд на Пилората.

– Вот как? И где же она находится?

– А нигде. Она ушла в гиперпространство, и никто не может ее найти. Когда я была еще маленькой, моя бабушка говорила, что Гея когда-то была в реальном пространстве, но была так отвратительна, что…

– …а человеческие существа так преступны и глупы, – пробормотал Пилорат, – что от стыда она ушла в неизвестном направлении и отказалась иметь что-либо общее с людьми, отправленными в Галактику…

– Значит, вы тоже знаете эту историю? Моя подруга говорит, что это просто легенда. Ладно, я ей скажу. Если профессор Основания так считает…

Яркая надпись на темном стекле двери гласила: Сотейн Квинтезетц Авт в трудно читаемой сейшльской транскрипции, а ниже было в той же манере:

Департамент Древней Истории.

Женщина приложила палец к гладкому металлическому кружку. Звука не было, но темный цвет стекла сменился молочным, и через мгновение бесстрастный голос произнес:

– Назовите себя, пожалуйста.

– Янов Пилорат с Терминуса, – ответил Пилорат. – С Голаном Тревизом из того же мира.

Дверь тут же распахнулась.

Высокий, средних лет человек встал, обошел стол и вышел им навстречу. Его кожа имела светло-коричневый оттенок, а серо-стальные волосы были уложенные жесткими кудрями. Он поднял руку в приветственном жесте и сказал мягким низким голосом:

– Я – С.К. Рад встрече с вами, профессор.

– Я не имею академического титула, – уточнил Тревиз, – просто сопровождаю профессора Пилората. Вы можете называть меня просто Тревиз. Я рад встрече с вами, профессор Авт.

Квинтезетц поднял руку в явном замешательстве.

– Нет, нет. Авт – это просто дурацкий титул, который вне Сейшл ничего не значит. Не обращайте, пожалуйста, на него внимания и зовите меня С.К. Мы любим пользоваться инициалами в обычном общении. Я рад увидеть двоих, хотя ожидал встретить только одного.

Он слегка смутился, затем протянул правую руку, предварительно украдкой обтерев ее о брюки.

Тревиз принял руку, гадая, свойственна ли сейшльцам эта манера здороваться.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Квинтезетц. – Боюсь, вы найдете эти кресла немодными, но мне не нравится, когда кресла сжимают тело. Нынче все кресла обнимают, но я предпочитаю объятия другого рода. Ха-ха!

Тревиз улыбнулся.

– Кто же не предпочитает?! Ваше имя, С.К., кажется, есть в «Кольце Миров», и оно не сейшльское. Простите, если мое замечание бестактное.

– Пустяки. Просто моя семья происходит из Аскони. Пять поколений назад мой предок оставил Асконь, где Основание стало слишком уж доминировать.

– За что, мы – члены Основания, – сказал Пилорат, – просим извинения.

Квинтезетц добродушно отмахнулся.

– Я не держу зла через пять поколений. Хотя такое, к сожалению, бывает.

Хотите что-нибудь съесть? Выпить? Может быть, включить музыку?

– Если вы не против, – сказал Пилорат, – я бы предпочел сразу приступить к делу, если, конечно, обычаи Сейшл позволяют это.

– Обычаи Сейшл – не барьер, уверяю вас. Вы не представляете, как это замечательно, профессор Пилорат. Всего две недели назад я прочитал вашу статью в «Археологическом ревю» об исходных мифах, и меня поразил замечательный синтез – все так кратко!

Пилорат покраснел от удовольствия.

– Счастлив, что вы читали. Я сократил, разумеется, потому что «Ревю», не напечатало бы более полного исследования. Я предполагаю сделать трактат на эту тему.

– Хотел бы, чтобы вы это сделали. Во всяком случае, как только я прочитал статью, у меня возникло желание увидеть вас. Я даже хотел посетить Терминус с этой целью, хотя это очень сложно…

– Почему? – спросил Тревиз. Квинтезетц выглядел смущенным.

– Простите, если я скажу, что Сейшл не жаждет присоединиться к Федерации Основания и не приветствует какие-либо общественные связи с Основанием. Мы, видите ли, традиционно нейтральны. Даже Мул не тронул нас, если не считать того, что вырвал у нас официальное заявление о нейтралитете. По этой причине любое заявление на разрешение посетить территорию Основания, а Терминус в особенности, вызывает подозрение, хотя такой ученый, как я, занятый академической работой, вероятно, все-таки добился бы паспорта. Но теперь в этом нет необходимости – вы сами прибыли ко мне. Я едва верю этому и спрашиваю: почему? Или вы тоже слышали обо мне, как и я о вас?

– Я знаю ваши работы, С.К., и в моих записях есть выдержки ваших статей.

Вот почему я и приехал к вам. Я исследую вопрос о Земле, как о планете, на которой появилось человечество, и о раннем периоде освоения и заселения Галактики. Я приехал сюда, в частности, узнать, как был основан Сейшл.

– По вашей статье, – заметил Квинтезетц, – я предположил, что вы, в основном, интересуетесь мифами и легендами.

– Но еще больше историей – действительными фактами, если таковые существуют. Мифы и легенды само собой.

Квинтезетц встал и стал быстро расхаживать по кабинету взад и вперед, время от времени останавливаясь и разглядывая Пилората.

– Странно! Очень странно! Только вчера… – начал он и не закончил.

– Что – только вчера? – спросил Пилорат.

– Профессор Пилорат, могу я называть вас Я.П., по нашему обычаю? Мне как-то непривычно пользоваться полным именем.

– Сделайте одолжение.

– Я уже говорил вам, Я.П., что восхищался вашей статьей и хотел увидеться с вами. Причина, по которой я хотел видеть вас, заключается в том, что у вас наверняка исключительная коллекция легенд и мифов, но в ней наверняка нет наших. Иными словами, я хотел встретиться с вами и рассказать вам, что именно вы можете найти у нас.

– А что же все-таки случилось вчера? – вмешался Тревиз.

– У нас есть легенда, важная для нашего общества, потому что она становится нашей основной тайной…

– Тайной?

– Я не имею в виду загадку или что-то в этом роде. Это, я уверен, обычное значение слова в Галактическом Стандартном. В данном случае это специальный термин. Означает «нечто секретное», нечто такое, значение которого понимают лишь некоторые ученые, нечто такое, о чем не говорят посторонним. А вчера был день…

– День чего, С.К.? – подчеркнуто терпеливо переспросил Тревиз. Пилорат, которого начал раздражать скучающий тон Тревиза, поспешил вмешаться:

– Мы кое-что слышали об этом, когда приехали.

– День из дней, – саркастически заметил Тревиз. – Послушайте, С.К., как я уже сказал, я не ученый, но у меня есть вопрос. Вы сказали по поводу главной тайны, что она не доступна для посторонних. Тогда почему вы заговорили об этом с нами? Мы – посторонние.

– Вы-то посторонние, но я не наблюдатель дня, и глубина моего суеверия очень незначительна. Статья Я.П. подкрепила мое давнее ощущение. Миф или легенда не создаются на пустом месте, в них всегда есть зерно истины, возможно, искаженной, и, мне кажется, такое зерно есть в нашей легенде о Дне Бегства.

– Об этом не рискованно говорить? – спросил Тревиз. Квинтезетц пожал плечами.

– В какой-то мере – небезопасно, я полагаю. Наши консерваторы ужаснулись бы. Однако не они контролируют правительство. Секуляристы сильны и стали бы еще сильнее, если бы консерваторы не были выгодны для наших – извините меня – антифедеральных тенденций. Так что, поскольку я говорю о делах, связанных с моим научным интересом в древней истории, мне, в случае нужды, окажет большую поддержку Лига Академиков.