Этого нельзя было сделать, пока он не нашел истинного преемника.

А затем его мысли почему-то перешли на Деларме, и он взглянул на нее.

Черт побери, она была спокойна и даже улыбалась. Она не показала своего разочарования – она не уступала. Он подумал, не сыграл ли ей на руку. Что еще она предпримет?

Делора Деларме открыто показала бы свое отчаяние и разочарование, если бы это могло принести какую-то пользу.

Ей доставило бы большое удовольствие наброситься с кулаками на этого дряхлого дурака, правящего Советом, и на молодого идиота, с которым фортуна была в заговоре – но она хотела не удовлетворения, а чего-то большего.

Она хотела стать Первым Оратором. И у нее еще оставалась карта, и она сыграла ею.

Деларме мило улыбнулась и подняла руку, как бы прося разрешения говорить и выдержала достаточно долгую паузу. Когда она заговорила, стояла не просто обычная тишина, а абсолютная.

– Первый Оратор, – сказала она, – как недавно сказал Оратор Джиндибел, я не испытываю неодобрения. Это ваша привилегия – выбрать себе преемника. Если я говорю сейчас, то только потому, что я надеюсь способствовать успеху миссии Оратора Джиндибела. Могу я пояснить свою мысль, Первый Оратор?

– Давайте, – коротко ответил Первый Оратор. Ему показалось, что она слишком уж мягка, слишком уступчива.

Деларме серьезно наклонила голову. Она больше не улыбалась.

– У нас есть корабли, – сказала она. – Не такие совершенные, как корабли Первого Основания, но они могут везти Оратора Джиндибела. Я уверена, что он сумеет пилотировать корабль, как и все мы. У нас есть представители на всех главных планетах Галактики, и он везде будет хорошо принят. Кроме того, он может защитить себя даже от Анти-Мулов, поскольку он теперь знает об опасности. Даже когда мы ничего не знали, я подозреваю, что они предпочитали работать с низшими классами, даже с фермерами-хэмиш. Конечно, мы тщательно проверим мозг всех членов Второго Основания, но я уверена, что они остались нетронутыми насилием. Здесь Анти-Мулы не посмеют вмешиваться.

Тем не менее, нет никаких причин, почему Оратор Джиндибел должен рисковать больше, чем необходимо. Ему потребуется проявить безрассудную храбрость, и будет лучше, если его миссия будет замаскирована – в случае, если он ненароком натолкнется на них. Ему полезно было бы выступить в роли торговца по примеру Прима Палвера.

Первый Оратор заметил:

– У Прима Палвера была особая цель, у Оратора Джиндибела таковой нет. Если будет необходимость в какой-либо маскировке, я уверен, что он достаточно изобретателен, и придумает ее.

– Простите, Первый Оратор, я хотела указать на мелкую маскировку. Прим Палвер, как вы понимаете, взял с собой жену. Ничто так точно не указывало на его деревенскую природу, как факт, что он путешествует с женой. Это отметало всякие подозрения.

– У меня нет жены, – вмешался Джиндибел – Подруги у меня были, но никто из них не согласится сейчас принять на себя роль супруги.

– Это известно, Оратор Джиндибел, – сказала Деларме, – но люди поверят в эту роль, лишь бы с вами была какая-нибудь женщина. Добровольцев, конечно, можно найти. А если понадобится представить документальные доказательства, в этом тоже не будет проблем. Я думаю, с вами обязательно должна быть женщина.

Джиндибел чуть не задохнулся. Не имеет ли она в виду… Может, это хитрость, чтобы разделить успех? Может, она обыгрывает возможность объединенного или поочередного пребывания на месте Первого Оратора? Он угрюмо сказал:

– Я польщен, Оратор Деларме, что вы считаете…

И Деларме открыто рассмеялась, глядя на Джиндибела с почти настоящим чувством. Он попал в ловушку, и выглядит из-за этого глупо. Совет не забудет этого.

– Оратор Джиндибел, – сказала она, – у меня не хватило бы нахальства участвовать в этом деле. Это ваше, и только ваше дело, так же пост Первого Оратора будет ваш и только ваш. Не думаю, что вы хотели бы взять с собой меня. Да и сказать по правде, Оратор, в моем возрасте я уже не считаю себя чаровницей.

За столом заулыбались, даже Первый Оратор постарался скрыть улыбку.

Джиндибел почувствовал удар и даже не старался ответить на него с такой же расторопностью. Это был напрасный труд. И он сказал как можно вежливее:

– Так что же вы советуете? Уверяю вас, у меня даже в мыслях не было, что вы захотите сопровождать меня. Вы гораздо лучше справитесь в Совете, чем в суматохе галактических дел.

– Согласна, Оратор Джиндибел, согласна. Мой совет относится к вашей роли торговца-хэмиш. Для бесспорной достоверности самой лучшей спутницей будет для вас женщина-хэмиш.

– Женщина-хэмиш? – Джиндибел второй раз подряд был удивлен, и Совет возрадовался.

– Да, женщина-хэмиш, – продолжала Деларме. – Та, что спасла вас от избиения.

Та, что смотрит на вас как на бога. Та, чей мозг вы зондировали и которая спасла вас от гораздо более неприятного, чем побои. Я советую вам взять ее с собой.

У Джиндибела возникло желание отказаться, но он знал, что именно этого она и ждет. Это означало еще большую радость для Совета. Теперь стало ясно, что Первый Оратор, жаждавший удалить Деларме, сделал ошибку, назвав Джиндибела своим преемником, или же Деларме сумела быстро обернуть это в ошибку.

Джиндибел был самым молодым из Ораторов. Он разозлил Совет, а затем избежал осуждения. Он самым настоящим образом унизил их, и теперь все с негодованием смотрели на него как на бесспорного наследника. Преодолеть это и так достаточно трудно, а теперь они еще будут вспоминать, как легко Деларме сделала его посмешищем, и как им всем было весело. Она воспользуется этим и убедит их, что он слишком молод и неопытен для роли Первого Оратора. Их объединенное давление заставит Первого Оратора изменить свое решение, пока Джиндибел будет занят своей миссией. Если же Первый Оратор будет держаться твердо, Джиндибел, в конечном счете, обнаружит, что его должность стала синекурой перед лицом объединенной оппозиции.

Он сразу же все понял и сумел ответить без колебаний:

– Оратор Деларме, я восхищаюсь вашей прозорливостью. Я-то думал удивить вас всех! Мое намерение как раз и состояло в том, чтобы взять с собой женщину-хэмиш, но не совсем по тем причинам, о которых вы говорили. Я хочу взять ее с собой ради ее мозга. Вы все осмотрели его. Вы видели его таким, каков он есть: удивительно смышленый и, что более важно: чистый, простой, абсолютно бесхитростный. Ни одно чужое прикосновение к нему не пройдет незамеченным, как я думаю, вы и сами убедились. Не знаю, приходило ли вам на ум, Оратор Деларме, что она может служить великолепной системой раннего обнаружения? С помощью ее мозга я могу определить симптомы присутствия ментализма раньше, чем собственным мозгом.

В Совете возникло недоуменное молчание, и он быстро добавил.

– Ага, никто из вас не сообразил этого. Ну, ладно, неважно! А теперь я пошел. Нельзя терять времени.

– Подождите, – сказала Деларме, в третий раз почуяв инициативу. – Что вы намерены делать?

Джиндибел слегка пожал плечами:

– Зачем вдаваться в детали? Чем меньше Совет знает, тем меньше Анти-Мулы и им подобные будут беспокоить его.

Он сказал это, как если бы безопасность Совета была его первейшей обязанностью. Он наполнил этим свой мозг и показал его.

Это должно было польстить им. А главное – удовлетворение, полученное им, может удержать их от размышлений, знает ли точно Джиндибел, что намерен делать.

Вечером Первый Оратор разговорился с Джиндибелом наедине.

– Вы были правы, – сказал он. – Я не мог помочь вам. Я видел, что вы рассматриваете мое заявление как ошибку. Я давно хотел поставить Деларме на место, запретить ей узурпировать мою роль, и стереть с ее лица эту вечную улыбку.

Джиндибел мягко заметил:

– Мне кажется, надо было сказать об этом в частном разговоре, а затем подождать моего возвращения…

– Тогда я не смог бы стукнуть ее. Я понимаю, что это жалкий мотив для Первого Оратора.

– Это не остановит ее, Первый Оратор. Она будет продолжать интриговать ради этого и, возможно, по веским причинам. Я уверен, есть кое-кто, кто будет доказывать, что я должен отказаться от этого назначения. Нетрудно будет доказать, что Оратор Деларме – лучший мозг Совета и будет лучшим Первым Оратором.