Тревиз поколебался, но сел. Дальнейшее недоверия вдруг показались ему не нужными.

– Что дальше? – спросил он.

– Дальше – могу ли я попросить вас ответить на мои вопросы правдиво и полно, и без утаивания.

– А если я не отвечу? Какая угроза стоит за этим? Психический зонд?

– Уверен, что нет.

– Я тоже уверен, что нет. Нет – для советника. Зонд не влияет на измены, а когда я буду оправдан, в моих руках будет ваша политическая голова, да и голова мэра, очень возможно. Вам дорого обойдется попытка применить Психический Зонд.

Кодил нахмурился и покачал головой.

– О, нет. О, нет. Слишком велика опасность повредить мозг. Иногда это делают очень осторожно, и с вами это не стоит труда. Но иногда, знаете, когда Зондом пользуются в раздражении…

– Угроза, Кодил?

– Констатация факта, Тревиз. Не ошибайтесь во мне, советник. Если мне придется воспользоваться Зондом, я воспользуюсь, и даже если вы невиновен, выхода у вас не будет.

– Что вы хотите знать?

Кодил нашел кнопку на столе и сказал:

– То, что я спрошу, и то, что вы ответите, будет записано – и изображение, и звук. Я не хочу никаких самопроизвольных высказываний от вас, или чего-то безответственного. Я уверен, что вы это понимаете.

– Я понимаю, что вы хотите записывать только то, что вам нравится, презрительно сказал Тревиз.

– Это правильно, но опять-таки – не ошибитесь во мне. Я не буду искажать ничего из того, что вы скажете, я запишу или не запишу, вот и все. Но вы будете знать, что я записываю, и не станете тратить мое и свое время.

– Посмотрим.

– У нас есть основания думать, советник Тревиз, – налет официальности в голосе Кодила показал, что он записывает, – что вы утверждали открыто и неоднократно, что не верите в существование Плана Селдона.

Тревиз медленно сказал:

– Если я утверждал это открыто и неоднократно, чего же вам еще надо?

– Давайте не будем тратить время на увертки, советник. Вы знаете, что я хочу открытого признания, сделанного вашим собственным голосом, со свойственными ему оттенками, при условии, что вы полностью владеете собой.

– Потому, я полагаю, что использование какого-либо гипно-эффекта, химического или иного, изменяют оттенок голоса?

– Очень заметно.

– И вы боитесь продемонстрировать, что пользовались незаконными методами при допросе советника? Не порицаю вас за это.

– Рад, что вы не порицаете меня, советник. Во всяком случае, продолжим. Вы утверждали открыто и неоднократно, что не верите в существование Плана Селдона. Вы признаете это?

Тревиз медленно произнес подбирая слова:

– Я не верю, что так называемый План Селдона имеет то значение, какое мы придаем ему.

– Неопределенное утверждение. Вы стараетесь усложнить?

– Обычную концепцию, что Хари Селдон, пятьсот лет назад, воспользовавшись математической наукой психоисторией, разработал курс человеческих событий в мельчайших деталях, и что мы должны следовать курсу, начертанному, чтобы, вести нас от Первой Галактической Империи ко Второй по линии максимальной вероятности, я считаю наивной. Такого не может быть.

– Не означает ли это, что, по вашему мнению, Хари Селдон никогда не существовал?

– Отнюдь нет. Конечно, он существовал.

– Что он никогда не развивал науку психоисторию?

– Нет, я, конечно не имел ввиду ничего подобного. Видите ли, директор, я объяснил бы это Совету, если бы мне позволили, и я объясню вам. Истина, которую я собираюсь высказать, так очевидна…

Директор безопасности спокойно и совершенно очевидно выключил аппарат.

Тревиз сделал паузу и нахмурился.

– Зачем вы это сделали?

– Вы тратите мое время, советник. Я не просил вас произносить речи.

– Вы просили меня объяснить мою точку зрения, нет?

– Не совсем так. Я просил вас отвечать на вопросы и не добавлять ничего, о чем я не спрашивал. Поступайте так и это займет много времени.

– Вы хотите сказать, что намерены вытянуть из меня то, что подкрепит официальную версию якобы совершенного мною.

– Мы просим вас сделать правдивое заявление и только, и, уверяю вас, мы ничего не исказим в нем. Разрешите мне попытаться снова. Мы говорили насчет Хари Селдона. – Записывающий аппарат пришел в действие и кодил спокойно повторил: – И он никогда не развивал науку психоисторию?

– Конечно, он развивал науку, которую мы называем психоисторией, сказал Тревиз, уже не скрывая нетерпения и раздраженно жестикулируя.

– Которую вы определяете – как?

– О, Галактика! Ее обычно определяют как отрасль математики, которая имеет дело с общими реакциями большой группы людей на данный стимул в данных обстоятельствах. Иными словами, это предположительно предсказывает социальные и исторические перемены.

– Вы говорите «предположительно». Вы заключаете это с точки зрения математической экспертизы?

– Нет, – ответил Тревиз, – я не психоисторик. Ни один член правительства Основания, ни один гражданин Терминуса, ни один…

Рука Кодила поднялась. Он Мягко сказал:

– Советник, прошу вас!

И Тревиз замолчал.

– Есть ли у вас основание, – сказал Кодил, – предполагать, что Хари Селдон не сделал необходимого анализа, когда комбинировал, насколько возможно, эффективнее, факторы максимальной вероятности и кратчайшей продолжительности пути от Первой Империи ко Второй путем Основания?

– Меня там не было, – ехидно ответил Тревиз, – откуда мне знать?

– Вы знаете, что он этого не делал?

– Нет.

– Может быть, вы отрицаете, что голографическое изображение Хари Селдона, которое появлялось в каждом случае кризиса в течении пятисот лет, в действительности изображение самого Селдона, сделанное в последний год его жизни, незадолго до организации Основания?

– Предполагаю, что не могу отрицать.

– Вы «предполагаете». Не хотите ли вы сказать, что это обман, мистификация, придуманная кем-то в прошлом для какой-то цели?

Тревиз вздохнул.

– Нет, я не утверждал этого.

– Утверждаете ли вы, что сообщения, которые дает Хари Селдон, вообще подтасованы?

– Нет. Не имею основания думать, что такая подтасовка возможна и нужна.

– Понятно. Мы были свидетелями самого последнего появления Селдона. Нашли ли вы, что его анализ, сделанный пятьсот лет назад, не согласуется с реальными сегодняшними условиями.

– Наоборот, – сказал Тревиз с неожиданным ликованием, – он очень точно согласуется.

Кодил, казалось, безразлично отнесся к эмоциям Тревиза.

– Однако, советник, после появления Селдона вы все-таки считаете, что Плана Селдона не существует?

– Конечно, считаю. Он не существует как раз потому, что анализ так отлично сходится.

Кодил выключил запись.

– Советник, – сказал он, покачивая головой, – вы заставляете меня стирать запись. Я спросил вас, Поддерживаете ли вы еще свою странную уверенность, а вы начали выдавать мне причины. Позвольте мне повторить мой вопрос: однако, советник, вы все-таки считаете, что Плана Селдона не существует?

– Откуда вы это знаете? Ни у кого не было возможности поговорить с моим другом-доносчиком Кампером после появления Селдона.

– Допустим, вы угадали, советник. Допустим вы уже ответили: «Конечно, считаю». Если вы это скажете еще раз, но без добавочной информации, мы можем на этом кончить.

– Конечно, считаю, – иронически сказал Тревиз.

– Хорошо, – сказал Кодил, – я выберу из этих «конечно, считаю» то, которое звучит наиболее естественно. Благодарю вас, советник.

И записывающий аппарат снова был выключен.

– Все? – спросит Тревиз.

– Да. То, что мне нужно.

– Совершенно ясно. Вам нужен комплект вопросов и ответов, который вы можете представить Терминусу и всей Федерации и показать, что я полностью принимаю легенду о Плане Селдона. Так что любое отрицание его, какое я сделал позднее, выглядит донкихотством или полнейшим безумием.

– Или даже изменой в глазах возбужденной массы, которая считает План главным спасением Основания. Возможно, публиковать это не будет необходимости, советник Тревиз, если мы придем к некоторому взаимопониманию; если же понадобится, мы позаботимся, чтобы об этом услышала вся Федерация.