В роще старых берёз,

Не могила, не кости —

Царство радостных грёз.

Летний ветер мотает

Зелень длинных ветвей —

И ко мне долетает

Свет улыбки твоей.

Не плита, не распятье —

Предо мной до сих пор

Институтское платье

И сияющий взор.

Разве ты одинока?

Разве ты не со мной?

В нашем прошлом, далёком,

Где и я был иной?

В мире круга земного,

Настоящего дня,

Молодого, былого

Нет давно и меня!

ВЕЧЕР

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счасть всюду. Может быть, оно —

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем

Встает, сияет облако. Давно

Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,

А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села

На подоконник птичка. И от книг

Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.

Гул молотилки слышен на гумне…

Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

1909

ПЕСНЯ

Зацвела на воле

В поле бирюза.

Да не смотрят в душу

Милые глаза.

Помню, помню нежный,

Безмятежный лен.

Да далеко где-то

Зацветает он.

Помню, помню чистый

И лучистый взгляд.

Да поднять ресницы

Люди не велят.

1909

МУЖИЧОК

Ельничком, березничком – где душа захочет —

В Киев пробирается божий мужичок.

Смотрит, нет ли ягодки? Горбится, бормочет,

Съест и ухмыляется: я, мол, дурачок.

«Али сладко, дедушка?» – «Грешен: сладко, внучек».

«Что ж, и на здоровье А куда идешь?»

«Я-то? А не ведаю. Вроде вольных тучек.

Со крестом да с верой всякий путь хорош».

Ягодка по ягодке – вот и слава Богу:

Сыты. А завидим белые холсты,

Подойдем с молитвою, глянем на дорогу,

Сдернем, сунем в сумочку – и опять в кусты.

1906-1911

БЕЗ ИМЕНИ

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге

Он спит, как страж. Железный меч в руке.

Поют наф ним узорной вязью саги,

Беззвучные, на звучном языке.

Но лик скрыт опущено забрало.

Но плащ истлел на ржавленой броне.

Был воин, вождь. Но имя Смерть украла

И унеслась на черном скакуне.

1906-1911

Океан под ясною луной…

Океан под ясною луной,

Теплой и высокой, бледнолицей,

Льется гладкой, медленной волной,

Озаряясь жаркою зарницей.

Всходят горы облачных громад:

Гавриил, кадя небесным Силам,

В темном фимиаме царских врат

Блещет огнедышащим кадилом.

Индийский океан, 1911

ПСКОВСКИЙ БОР

Вдали темно и чащи строги.

Под красной мачтой, под сосной

Стою и медлю – на пороге

В мир позабытый, но родной.

Достойны ль мы своих наследий?

Мне будет слишком жутко там,

Где тропы рысей и медведей

Уводят к сказочным тропам,

Где зернь краснеет на калине,

Где гниль покрыта ржавым мхом

И ягоды туманно-сини

На можжевельнике сухом.

23. VII.12

ДВА ГОЛОСА

– Ночь, сынок, непроглядная,

А дорога глуха…

– Троеперого знахарю

Я отнес петуха.

– Лес, дремучий, разбойничий,

Темен с давних времен…

– Нож булатный за пазухой

Горячо наточен!

– Реки быстры и холодны,

Перевозчики спят…

– За рекой ветер высушит

Мой нехитрый наряд!

– А когда же мне, дитятко,

Ко двору тебя ждать?

– Уж давай мы как следует

Попрощаемся, мать!

23. VII.12

ПРАЩУРЫ

Голоса с берега и с корабля

«Лицом к туманной зыби хороните

На берегу песчаном мертвецов…»

– Плывем в туман. Над мачтою, в зените —

Туманный лик… Чей это слабый зов?

«Мы дышим ночью, морем и туманом,

Нам хорошо в его сыром пару…»

– А! На холме, пустынном и песчаном,

Полночный вихрь проносится в бору!

«Мы ль не любили зыбь и наши юмы?

Мы ль не крепили в бурю паруса?»

– В туман холодный, медленный, угрюмый,

Скрывается песчаная коса.

24. VII.12

Ночь зимняя мутна и холодна…

Ночь зимняя мутна и холодна,

Как мертвая, стоит в выси луна.

Из радужного бледного кольца

Глядит она на след мой у крыльца,

На тень мою, на молчаливый дом

И на кустарник в инее густом.

Еще блестит оконное стекло,

Но волчьей мглой поля заволокло,

На севере огни полночных звезд

Горят из мглы, как из пушистых гнезд.

Снег меж кустов, туманно-голубой,

Осыпан жесткой серою крупой.

Таинственным дыханием гоним,

Туман плывет, – и я мешаюсь с ним.

И меркнет тень, и двинулась луна,

В свой бледный свет, как в дым, погружена,

И кажется, вот-вот и я пойму

Незримое – идущее в дыму

От тех земель, от тех предвечных стран,

Где гробовой чернеет океан,

Где, наступив на ледяную Ось,

Превыше звезд восстал Великий Лось —

И отражают бледные снега

Стоцветные горящие рога.

25. VII.12

НОЧНАЯ ЗМЕЯ

Глаза козюли, медленно ползущей

К своей норе вечною сонной пущей,

Горят, как угли. Сумрачная мгла

Стоит в кустах – и вот она зажгла

Два ночника, что зажигать дано ей

Лишь девять раз, и под колючей хвоей

Влачит свой жгут так тихо, что сова,

Плывя за ней, следит едва-едва

Шуршанье мхов. А ночь темна в июле,

А враг везде – и страшен он козюле

В ночном бору, где смолк обычный шум:

Она сосредоточила весь ум,

Всю силу зла в своем горящем взгляде,

И даже их, ежей, идущих сзади,

Пугает яд, когда она в пути

Помедлит, чтоб преграду обойти,

Головку приподымет, водит жалом

Над мухомором, сморщенным и алым,

Глядит на пни, торчащие из ям,

И светит полусонным муравьям.

28. VII.12

НА ПУТИ ИЗ НАЗАРЕТА

На пути из Назарета

Встретил я святую деву.

Каменистая синела

Самария вкруг меня,

Каменистая долина

С юга шла – а по долине

Семенил ушастый ослик

Меж посевов ячменя.

Тот, кто гнал его, был в пыльном

И заплатанном кунбазе,

Стар, с блестящими глазами,

Сизо-черен и курчав.

Он, босой и легконогий,

За хвостом его поджатым

Гнался с палкою, виляя

От колючек сорных трав.

А на нем, на этом дробном,

Убегавшем мелкой рысью

Сером ослике, сидела

Мать с ребенком на руках:

Как спокойно поднялися

Аравийские ресницы

Над глубоким теплым мраком,

Что сиял в ее очах!

Поклонялся я, Мария,

Красоте твоей небесной

В странах франков, в их капеллах,

Полных золота, огней,

В полумраке величавом

Древних рыцарских соборов,

В полумгле стоцветных окон

Сакристий и алтарей.

Там, под плитами, почиют

Короли, святые, папы,

Имена их полустерты

И в забвении дела.

Там твой сын, главой поникший,

Темный ликом, в муках крестных.

Ты же – в юности нетленной:

Ты, и скорбная, светла.

Золотой венец и ризы

Белоснежные – я всюду

Их встречал с восторгом тайным:

При дорогах, на полях,

Над бурунами морскими,

В шуме волн и криках чаек,

В темных каменных пещерах

И на старых кораблях.

Корабли во мраке, в бурях

Лишь тобой одной хранимы.

Ты – Звезда морей: со скрипом

Зарываясь в пене их

И огни свои качая,